За ужином он демонстративно игнорировал меня, разговаривая исключительно с отцом. Если же Сергей заводил разговор, в котором требовалось мое участие, Егор либо смотрел в телефон, либо вообще вставал и уходил «по делам».
Сергей, казалось, не замечал этой открытой враждебности, или предпочитал не замечать. Возможно, он думал, что со временем все наладится.
Но становилось только хуже.
Один инцидент особенно врезался мне в память. Я сидела в гостиной, пытаясь читать учебник по графическому дизайну – до начала учебного года оставалось всего две недели, и я хотела быть готовой к первым занятиям в университете, когда он вошел, включил музыку на полную громкость и развалился на диване напротив.
На нем были рваные джинсы и черная футболка с изображением какой-то рок-группы. Темные волосы были небрежно взъерошены, словно он только что встал с постели, хотя было уже далеко за полдень.
– Тебе обязательно делать это сейчас? – спросила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, а не жалобно. Я уже поняла, что любую слабость он воспринимает как приглашение к атаке.
– А что? – он поднял бровь с наигранным удивлением. – Это мой дом. Я делаю, что хочу. Если тебя что-то не устраивает, можешь вернуться в свою конуру.
– Я просто пытаюсь учиться, – сказала я, показывая на книгу. – До университета осталось две недели, и я хочу подготовиться.
– О, неужели? – он фыркнул, делая музыку еще громче. – И как успехи, гений? Уже нашла лекарство от рака или формулу счастья? Или просто пытаешься произвести впечатление на папочку своим усердием? «Смотри, какая я умная и старательная, не то что твой сын-бездельник».
– Не проецируй на меня свои комплексы, – огрызнулась, удивляясь собственной смелости. – Если тебе плевать на учебу, это твои проблемы. Я просто хочу хорошо начать свой первый курс.
– Ах да, конечно, – протянул он с ядовитой улыбкой. – Мисс Совершенство. Наверное, одни пятерки в школе? И учителя в восторге? Ты же у нас такая умница. Но знаешь что? Университет – это не школа. Там никто не будет с тобой нянчиться. Особенно на дизайне. Поверь, я знаю.
Я замерла. Откуда он знает, на какой факультет я поступила? Я не помнила, чтобы говорила об этом за общим столом.
– Да-да, – он усмехнулся, заметив мое удивление. – Я все знаю. Ты ведь поступила на тот же факультет, где учусь я. Забавное совпадение, не правда ли? Хотя, подозреваю, не совпадение вовсе. Наверняка твоя мамаша разузнала, где учится сынок ее нового мужа, и решила, что будет очень мило, если вы будете вместе.
Я закрыла книгу и встала. В его словах было столько яда, что, казалось, он вот-вот начнет плеваться настоящим ядом, как змея.
– Знаешь, мне всегда казалось, что на обложках детских книг про динозавров должны быть предупреждения: «Осторожно, некоторые из них дожили до наших дней и теперь ведут себя как придурки», – выпалила я, прижимая книгу к груди, как щит.
Его глаза расширились от удивления, а потом сузились от злости. На секунду мне показалось, что он сейчас вскочит и ударит меня. Я моментально пожалела о своих словах и быстро вышла из комнаты, прежде чем он успел ответить, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Заперлась в своей комнате и долго сидела, прислушиваясь к звукам из гостиной. Музыка стала еще громче, словно в ответ на мои слова. «Молодец, Саша, – подумала я. – Теперь он точно не оставит тебя в покое».
Но странное дело – часть меня чувствовала удовлетворение от того, что я наконец ответила ему. Пусть мои слова были детскими и неуклюжими, но это все же был ответ, а не молчаливое принятие его издевательств.
Однако другая часть меня была в панике. Я только что узнала, что буду учиться в одном университете с Егором. Мало того, на одном факультете! Это означало, что мне не удастся избежать его и там. Что он сможет испортить мне жизнь не только дома, но и в месте, которое я так надеялась сделать своим убежищем.
Глава 3
К вечеру Егор не выдержал.
Я слышала, как он спустился вниз, как они о чем-то громко спорили с отцом – их голоса доносились приглушенно, и я не могла разобрать слов. Потом он схватил куртку, хлопнул дверью так, что, казалось, задрожали стены, и ушел, даже не сказав отцу, куда идет.
Выдохнула с облегчением – хотя бы несколько часов без его присутствия. Наконец я могла выйти из комнаты без страха наткнуться на его презрительный взгляд или колкие комментарии.
Спустилась на кухню, надеясь перехватить что-нибудь перед сном – из-за стычки с Егором я пропустила ужин. К моему удивлению, Сергей все еще был там, сидел за столом с чашкой чая и смотрел в окно с задумчивым выражением лица.
– Саша, – он заметил меня и улыбнулся, но в улыбке было что-то грустное. – Проголодалась? В холодильнике осталась лазанья.
– Спасибо, – я неловко помялась в дверях. – Не хотела никому мешать.
– Ты никому не мешаешь, – твердо сказал он. – Это твой дом теперь, помнишь?
Я кивнула, не находя слов. Мой дом? Это место, где меня ненавидят просто за то, что я существую?
– Егор… он не всегда такой, – вдруг сказал Сергей, словно прочитав мои мысли. – Ему просто нужно время. Он не привык делить дом и… и меня с кем-то.
– Я понимаю, – соврала я, доставая из холодильника контейнер с лазаньей. – Не беспокойтесь, мы справимся.
Но почему-то вместо облегчения от отсутствия Егора я чувствовала странную пустоту. Может быть, я просто привыкла к постоянному напряжению?
Или, что более пугающе, его отсутствие почему-то расстраивало меня? Словно я уже настолько свыклась с ролью жертвы, что не представляла себе другой жизни.
«Не говори глупостей, Саша», – строго сказала я себе, разогревая лазанью в микроволновке. – «Это просто Стокгольмский синдром. Еще немного, и ты начнешь считать, что сарказм – это форма привязанности».
– До университета осталось совсем немного, – сказал Сергей, нарушая молчание. – Егор говорил, что вы оба будете учиться на одном факультете?
Я чуть не выронила тарелку. Один дом – это было ожидаемо, но услышать подтверждение того, что мы действительно будем учиться вместе… Я надеялась, что Егор просто пошутил, чтобы напугать меня.
– Не волнуйся, – Сергей, кажется, понял причину моего ужаса. – Университет большой. К тому же, он уже на четвертом курсе, а ты только поступила. У вас вряд ли будут общие занятия.
Это немного успокоило, но все же не до конца. Егор был явно влиятельной фигурой на факультете – по крайней мере, его уверенность в том, что он может испортить мне жизнь и там, не оставляла сомнений.
Но все узнают, что мы теперь живем вместе. И если Егор настроит против меня своих друзей и других студентов, я стану изгоем еще до начала учебного года.
Эта мысль ударила меня с такой силой, что аппетит мгновенно пропал. Я поковыряла лазанью вилкой, съела несколько кусочков, просто чтобы не обидеть Сергея, и поднялась к себе.
Остаток вечера я провела, разглядывая расписание занятий для первокурсников, которое скачала с сайта университета. Пыталась представить, как буду ходить по этим коридорам, сидеть в этих аудиториях.
Как я буду избегать встреч с Егором. Как буду объяснять новым однокурсникам, почему старшекурсник с моего же факультета так откровенно меня ненавидит.
Он вернулся под утро.
Я не спала – сидела на подоконнике, глядя на звезды и думая, как я оказалась в этой странной ситуации. Словно в какой-то нелепой комедии, где главную героиню засунули в семью, где ее ненавидят просто за факт существования.
Услышала его шаги в коридоре – он не старался быть тихим, наоборот, словно нарочно шумел, сбрасывая ботинки на пол и хлопая дверями. От него пахло сигаретами и чем-то еще, чего я не могла определить.
Алкоголь? Я не знала наверняка, никогда раньше не чувствовала этот запах так близко.
– Ты что, следишь за мной? – вдруг спросил он, заметив меня у окна. Я вздрогнула – не думала, что он меня видит. В лунном свете его лицо казалось особенно резким, все углы и тени.
– Нет, просто не спится, – ответила я, пытаясь звучать спокойно. – Кошмары замучили.
– О чем? – неожиданно поинтересовался он, привалившись к дверному косяку. – О том, как сложно быть идеальной падчерицей?
– Нет, о том, как сложно жить с человеком, который ненавидит тебя без причины, – я сама удивилась своей смелости. Наверное, усталость притупила страх. – Серьезно, Егор, что я тебе сделала? Почему ты так меня ненавидишь?
Он молчал так долго, что я подумала, что он просто уйдет. Но потом он заговорил, и его голос был тихим и каким-то странно хриплым:
– Ты ничего не сделала. Просто твое существование разрушило мою жизнь.
– Что? – я не поняла. – Как я могла разрушить твою жизнь? Я даже не знала о твоем существовании до того, как наши родители начали встречаться.
– Именно, – он горько усмехнулся. – А потом они начали встречаться, и мой отец превратился в сентиментального идиота, который только и говорит, что о своей новой «семье». О том, как прекрасно, что в доме наконец появится «женская рука». Как замечательно, что у меня теперь есть «сестра», с которой я должен «подружиться». Словно мне нужна чертова сестра! Словно мне нужен кто-то еще!
Я молчала, не зная, что ответить. В его словах было столько боли, что на мгновение я почувствовала жалость к нему. Но она быстро сменилась раздражением.
– И поэтому ты решил сделать мою жизнь невыносимой? – спросила я. – Очень зрело, особенно для человека, который старше меня на четыре года.
– А ты думала, я буду прыгать от радости? – он оттолкнулся от косяка и сделал шаг в комнату. – Устраивать тебе экскурсии по дому? Показывать местные достопримечательности? Делиться с тобой своими секретами? Вводить в универе в круг друзей? «Эй, ребята, это моя новая сестренка, давайте все подружимся!»
– Нет, но ты мог бы просто… не быть таким козлом, – выпалила я. – Я тоже не в восторге от ситуации, знаешь ли. Я не просила новую семью. Не просила переезжать в новый район. Не просила поступать именно в тот университет, где ты учишься. Но я хотя бы пытаюсь быть цивилизованной!
– Цивилизованной, – повторил он с насмешкой. – Ну конечно. Мисс Совершенство. Кстати, об университете, – его глаза вдруг блеснули опасным огоньком. – Не думай, что там будет легче. Я там учусь уже четвертый год. У меня есть друзья. У меня есть репутация. Многие преподаватели меня знают и ценят. А ты будешь первокурсницей, которую никто не знает и никому не интересно узнать.
Это была явная угроза, и мы оба это понимали. Он собирался сделать мою жизнь в университете такой же невыносимой, как и дома.
– Если ты думаешь, что я испугаюсь твоих детских угроз, ты ошибаешься, – сказала я, хотя внутри все сжималось от страха. – Я пережила травлю в старой школе, переживу и в университете.
Что-то мелькнуло в его глазах – удивление? – но быстро исчезло.
– Посмотрим, – только и сказал он, разворачиваясь к выходу. – Спокойной ночи, сестренка.
Последнее слово он произнес с таким сарказмом, что оно прозвучало как оскорбление.
Когда он ушел, я еще долго сидела на подоконнике, глядя в ночное небо. Что-то подсказывало мне, что дело не только в ненависти. В его взглядах было что-то еще, что-то темное и запутанное, чего я не понимала. И это пугало меня больше всего.
Но одно я знала наверняка – скоро начнется учебный год, и мне нужно быть готовой ко всему. К новому университету, новым однокурсникам и, что самое сложное, к Егору в его естественной среде. Я уже представляла, как он будет демонстративно игнорировать меня в коридорах, или, что еще хуже, открыто высмеивать перед своими друзьями-старшекурсниками.
«Две недели, – подумала я. – Всего две недели, и я буду проводить большую часть дня вне дома. Даже если в университете будет тяжело, это все равно лучше, чем сидеть здесь и чувствовать себя пленницей в чужом доме».
Я невольно посмотрела на дверь комнаты Егора. За ней было тихо. Спит? Или тоже сидит и думает о том, как испортить мне жизнь? В любом случае, завтра будет новый день и новая битва. И я должна быть к ней готова.
Оставалось только надеяться, что в огромном университете наши пути будут пересекаться как можно реже. Ведь не может же он контролировать абсолютно все, правда?
Особенно учитывая, что у него свои занятия, свои дела, свои интересы. Он старшекурсник, у него должно быть полно забот помимо того, чтобы портить жизнь какой-то первокурснице – пусть даже и той, что волею судьбы стала его сводной сестрой.
По крайней мере, на это я очень надеялась.
Глава 4
Но две неделе в доме тянулись бесконечно. И я всерьез задумывалась о том, не пора ли мне проверить, не застрял ли я в каком-то временном парадоксе, где каждый день повторяется заново. Мы с Егором кружили друг вокруг друга, как две кошки в коробке – не хочешь столкнуться, но пространства слишком мало.
Дом стал нашей ловушкой – слишком тесный, чтобы разойтись, слишком тихий, чтобы не слышать каждый шаг друг друга. Я замечала, как меняется его взгляд: от холодной насмешки к чему-то более глубокому, темному, почти осязаемому. Меня это пугало, но еще сильнее пугало то, как мое собственное тело реагировало на него – дрожью, жаром, предательским стуком сердца.
Одним особенно неловким утром я спустилась за водой, думая, что он еще спит. Но Егор уже был на кухне – без рубашки, с полотенцем, небрежно переброшенным через плечо. Его кожа блестела от капель воды, мышцы напрягались при каждом движении. Я замерла, чувствуя, как мой взгляд невольно скользит по его спине, по широким плечам, по линии шеи.
«Так, Саша, соберись», – приказала я себе. – «Это же Егор. Мистер Я-Всех-Ненавижу-А-Тебя-Особенно. Не пялься на него, как подросток на постер с рок-звездой»
Он обернулся, поймал мой взгляд, и в его глазах промелькнуло что-то хищное.
– Доброе утро, – выдавила я из себя, стараясь звучать нормально.
– Что, нравится вид? – усмехнулся он, и я почувствовала, как краска заливает мое лицо.
– Я… я просто за водой, – пробормотала я, проклиная свой дрожащий голос.
– Конечно, – он подошел ближе, его глаза не отрывались от моих. – За водой в семь утра. В выходной день. В футболке, которая едва прикрывает твои зад.
Опустила взгляд и с ужасом осознала, что на мне действительно была только длинная футболка с изображением смешного авокадо и надписью: «Я спелый!». Мои щеки запылали еще сильнее.
– Я не думала, что кто-то будет на кухне, – попыталась оправдаться я.
– Очевидно, – его улыбка стала шире. – Но я не жалуюсь. Авокадо тебе идет.
С этими словами он прошел мимо меня, слегка задев плечом, и я почувствовала запах его одеколона – терпкий, мужской, слишком привлекательный для кого-то настолько невыносимого.
Соберись, Саша!
Мысленно крикнула я себе, хватая стакан и наливая воду трясущимися руками.
Тебе нельзя думать о нем так. Он твой сводный брат. К тому же, самый несносный человек на планете!
Но мое тело, казалось, не слушало голоса разума. Каждый раз, когда он был рядом, мое сердце начинало биться чаще, а дыхание перехватывало. Это было как болезнь, от которой нет лекарства.
Это просто гормоны, успокаивала я себя. Просто глупые гормоны и недостаток общения с нормальными парнями. Пройдет, как только я начну ходить в университет и встречу кого-нибудь, кто не смотрит на меня, как на надоедливую муху.
Но где-то в глубине души я знала, что это не просто гормоны. Это было что-то более глубокое, более опасное, и оно пугало меня до дрожи.
***
Однажды вечером произошло то, что перевернуло все с ног на голову. Я возвращалась из ванной, завернутая в полотенце, с мокрыми волосами, прилипшими к плечам и шее. Егор шел навстречу, и мы замерли в узком коридоре, лицом к лицу.
Ну почему? Почему именно сейчас?
Я запаниковала, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.
Почему я не могу встретить его, когда на мне три слоя одежды и шапка?
– Чего уставилась? – хрипло бросил он, но в его голосе не было привычной злости, только напряжение, которое он больше не мог скрыть.
