– Не захотел, и я не смогла настоять. Он уверяет, что чувствует себя хорошо. По словам Олега, его отсутствие в школе будет воспринято Мансуром как трусость.
– Интересная логика… Но что-то в этом мальчишеском упрямстве есть, – признал Павлов.
– Я как раз свободна и могла бы тоже подойти к школе.
– Отлично, тогда встретимся у ворот. В час дня вас устроит?
– Вполне.
Директором школы, где учились Лена и Олег с Мансуром, оказался щуплый мужчина лет сорока пяти, который представился Романом Алексеевичем. Сквозь жидкие волосы просвечивала плешь, острые глаза-буравчики внимательно уставились на адвоката, затем взор переместился на Евгению.
– У нас общий вопрос, поэтому присутствие здесь председателя родительского комитета вполне уместно, – пояснил Артем.
– Хорошо, я слушаю вас.
– Речь пойдет о Мансуре Мирзоеве, ученике 10-го «Б».
Директор поправил очки.
– Вы насчет того самого случая с одноклассницей? Как ее…
– Лена, – напомнила Евгения.
– Я представляю интересы этой девушки, – сказал Павлов, и при этих словах по узкому лицу Романа Алексеевича пробежала тень. – И у меня есть все основания полагать, что ваш ученик, Мансур Мирзоев, при соучастии своего приятеля Азамата Нурбаева (тоже учащегося вашей школы) изнасиловал Стешкову.
– Разве уголовное дело уже возбуждено? – удивился директор.
– Возбуждено, – кивнул Артем, наблюдая за тем, как менялось лицо собеседника. – Вы меня простите, Роман Алексеевич, но, судя по вашей реакции, вы были бы очень расстроены, если бы делу был дан ход. И не желали этого.
– Вы глубоко ошибаетесь, – возмутился тот. – Я просто хотел сказать, что без веских фактов мы не вправе вешать ярлыки на школьника! Пока не будет достаточных подтверждений…
– Роман Алексеевич, разве мы не заваливали школу ворохом жалоб на этого Мирзоева? – не выдержав, перебила его Евгения. – Да у нас каждую неделю какое-нибудь ЧП с этим Мансуром происходит! То учителя матом обложит, то изобьет кого-то!
Директор моргнул, затем откинулся на кресле.
– Факты? – коротко спросил он, и его взгляд стал колючим.
– Факты на лице моего сына, – решительно ответила Евгения. – Мирзоев вместе с Нурбаевым избили его, вам этого мало? Что должно произойти, чтобы вы наконец начали действовать? Чтобы он убил кого-нибудь?
– Госпожа Чащина, закон защищает в равной мере как вашего сына, так и Мансура, – произнес Роман Алексеевич. Он взял в руки карандаш, осматривая его со всех сторон, словно не видел ничего более занимательного. – Допустим, ко мне придут родители Мансура и обвинят вашего сына в избиении. Кому я должен верить?
– А для этого, Роман Сергеевич, вы тут и сидите, занимая кресло директора школы, – вмешался Павлов. – Осмелюсь напомнить, что в случае подобного инцидента в школе создается комиссия, которая осуществляет проверку изложенных сведений. Если информация подтвердится, то виновного могут привлечь к ответственности, тем более что школьникам, о которых идет речь, уже исполнилось шестнадцать лет. Я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – подтвердила Евгения.
– Ученик, систематически нарушающий дисциплину и закон, может быть поставлен как на внутришкольный учет, так и на профилактический учет в полиции.
Павлов посмотрел на Чащину:
– Мирзоев стоит на учете?
– Насколько мне известно, нет. Позвольте заметить, что с тем багажом хулиганских выходок, который имеет этот Мансур, его давно пора исключить из школы!
Роман Алексеевич отложил карандаш и беспокойно заерзал в кресле:
– Мы не вправе исключать ученика из школы, основываясь на голословных обвинениях. И вы это знаете.
– Отнюдь, – не согласился Артем. – Закон об образовании трактует это иначе. Отчисление из образовательного учреждения, которым в нашем случае является школа, допускается при достижении учеником пятнадцатилетнего возраста. Странно, что вы не слышали об этом. Роман Алексеевич, я рискну предположить причину, по которой вы так отчаянно защищаете этого хулигана. Парень заканчивает школу, ему остался всего год. Возиться с этим отчислением – та еще морока, я слышал, насколько это долгая и утомительная процедура. Да и в Департаменте образования вам попеняют: мол, сбагрили проблемного подростка, не справились! Куда проще кое-как дождаться выпуска и навсегда распрощаться с этим Мансуром. Вот только сколько еще он успеет натворить за этот год?!
Директор тяжело сглотнул и слегка ослабил узел галстука.
– Госпожа Чащина, вы не могли бы нас оставить на пару минут? – внезапно спросил он. Евгения, удивленно переглянувшись с Павловым, молча вышла из кабинета.
– Я слушаю вас, – проговорил Артем, и Роман Алексеевич наклонился вперед, словно намереваясь поведать адвокату страшную тайну.
– Послушайте, Артемий Андреевич, я все понимаю, – понизив голос, заговорил он. – Неужели вы думаете, что я не вижу, какой урод нам достался?! Да еще с Азаматом впридачу!
– Тогда мне непонятно ваше бездействие. Все рычаги воздействия на несовершеннолетних преступников у вас имеются! Вы – директор! Вы что, боитесь?
И, к изумлению Артема, директор кивнул.
– Да, боюсь. Я не стал это говорить при женщине… – начал он. – Понимаете, мы хотели приструнить этих парней. Дети мигрантов вообще головная боль многих школ, я ведь общаюсь с другими директорами и в курсе этой темы. Так вот, после очередной взбучки, которую мы устроили Мансуру, кто-то отравил мою собаку и сжег машину. Я сначала не связывал эти события с Мирзоевым, но через пару дней ко мне на улице подошли двое бородатых парней. Они говорили с акцентом, но я быстро понял, что от меня хотели. Мне намекнули, что, если я и дальше буду беспокоить Мансура, вместо машины сожгут мою семью.
Выпалив это, директор снова откинулся на кресло, бледный и с трясущимися губами. Казалось, это жуткое признание вытянуло из мужчины последние силы.
– Можете считать меня кем угодно: подлецом, трусом… кем угодно, – прошептал он. – Но мне проще дотянуть этого юного отморозка до выпуска, чем вступать в единоборство с этнической диаспорой. Я не Терминатор, а простой человек, у которого семья и, к тому же, астма.
– Вы директор школы, Роман Алексеевич, – сказал Павлов, и в голосе его прозвучало сожаление. – Вы руководите учреждением, которое вкладывает в детей знания, готовит их к будущей жизни. Мне сложно судить вас, сейчас речь не об этом. Я просто хочу, чтобы вы подумали о девушке, которую насиловал Мансур. А пока он это делал, Азамат держал нож у шеи несчастной. Этого могло бы не произойти, если бы вы проявили хоть немного человечности и мужества.
– Артемий Андреевич…
– У вас всегда есть выбор, вы взрослый человек. В конце концов, мы не в первобытном обществе живем. У Лены выбора не осталось, как только она села в машину к этим выродкам.
Павлов поднялся из-за стола.
– Просто для информации. В самое ближайшее время я отправлю жалобу на ваше бездействие в Министерство образования. А семейство Мирзоевых пусть ждет гостей – полицейских и комиссию из органов опеки.
Он вышел из кабинета, оставив Романа Алексеевича в полном смятении.
– Артемий Андреевич! – окликнула его Евгения, когда он шел по коридору. Адвокат обернулся – женщина стояла у окна вместе с сыном. Лицо Олега закрывали солнцезащитные очки, но даже они не могли полностью скрыть следы избиения.
– Привет, Олег, – сказал Артем, пожимая школьнику руку. С уважением отметил, что рукопожатие у парня оказалось крепким.
– А ты настоящий герой, – добавил Павлов, и Олег смущенно опустил голову.
– Я был бы героем, если бы одержал победу, – выдавил он.
– Ну, не все сразу. Тем более их было двое, и, если я не ошибаюсь, эти любители кулачной расправы занимаются боевыми единоборствами?
– Да. Мансур всегда хвастался, что они с Азаматом получили членство в клубе ММА. Но просто так туда не попадешь, там одни приезжие, – сказал Олег. – Ну, в общем, русских туда не пускают.
– Понятно, – ответил Артем, про себя решив, что неплохо было бы проверить, что это за клуб. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– Мама говорит, что ты не хочешь писать заявление на этого Мансура.
Школьник медлил с ответом. Наконец он снял очки и посмотрел Артему в глаза:
– Может, это и неправильно, Артемий Андреевич, но я чувствую себя… ну, кем-то вроде ябеды.
– Я прекрасно понимаю твои чувства. Тебе наверняка хочется самому отомстить этим самоуверенным наглецам, – сказал Павлов. – Но видишь ли, Олег, жизнь слишком многогранная штука. Если бы ты отмутузил Мансура во время драки, это могло сойти за самооборону. Но если ты его подстережешь и надаешь по шее спустя какое-то время, твои действия будут расцениваться как нападение и причинение телесных повреждений. И мне думается, что, в отличие от тебя, Мансур не будет таким благородным. Если ты его отделаешь, родители Мирзоева добьются, чтобы тебя привлекли к ответственности. Поэтому давай будем работать в правовом поле.
– Давайте, – без особого энтузиазма отозвался парень.
– Ты пишешь заявление об избиении, и мы отправляем его в полицию. Чем больше материала будет на этих двоих, тем больше шансов, что беспредел, который они здесь творят, закончится. Ты понимаешь меня?
– Ага.
– Он сегодня был в школе? Я имею в виду Мансура.
– Был, только на первом уроке, а потом ушел. Зато был Азамат. Кстати, вот он, – встрепенулся Олег, и Павлов посмотрел в окно. Он увидел, как школьный двор пересекает высокий черноволосый парень. Миновав железные ворота, он подошел к черному «Хёндаю» и запрыгнул в салон.
– Ого, своя машина? – сказал Павлов. – Интересно, есть ли у него водительские права?
– Говорит, что есть, ведь ему уже восемнадцать, он на второй год оставался. Но при этом Азамат всегда хвастается, что откупается от ментов. От полицейских то есть, – спохватившись, поправился он.
– Одному восемнадцать, а второму вообще шестнадцать, – задумчиво промолвил Артем. – И держат в страхе всю школу. Олег, когда в полиции все завертится, понадобятся свидетели, которые будут готовы дать показания. Ты сможешь поговорить с ребятами из школы, которые будут готовы тебя поддержать?
– Думаю, что да.
– Отлично. Мама даст тебе мой номер телефона, потом скинешь мне фамилии этих учеников. Теперь что касается Лены…
При упоминании об однокласснице лицо Олега помрачнело.
– Мне очень жаль, что с ней так получилось, – едва слышно выговорил он.
– Сейчас ей требуется сильная поддержка, она до сих пор испытывает колоссальный стресс, – сказал Артем. – Ты бы нашел время и навестил ее? Цветы бы принес, в кино пригласил… Понимаешь, природа не терпит вакуума, он всегда будет чем-то заполнен. Сейчас у Лены депрессия, ее нужно срочно чем-то отвлечь. Я верю, что ты добрый и отзывчивый парень. Не бросай свою одноклассницу в беде.
– Я звонил ей… – оправдываясь, произнес Олег. – Но она не взяла трубку.
– Позвони еще раз, – подала голос Евгения, до этого хранившая молчание. – А лучше просто зайди в гости. Вы же с детства знакомы, в одном дворе играли!
– Хорошо. Ладно, – заторопился он. – Я больше не нужен? Меня друзья там ждут…
– Иди, – сказала Евгения, приобняв сына. – Если что – сразу звони.
Как только Олег ушел, она повернулась к Артему.
– Иногда я жалею, что он у меня такой принципиальный. Понимаете, его отец очень рано умер… несчастный случай, ДТП… И я прилагала все усилия, чтобы Олег стал настоящим мужчиной.
– Могу вас уверить, что он им станет, – сказал Павлов. – Он уже им становится.
– Он вам не все рассказал. Этот Мансур…
Чащина замялась, словно не решаясь продолжать дальше.
– Ну же? – подбодрил ее адвокат.
– После того, как они с Азаматом избили Олега, Мансур сказал, что если тот кому-то расскажет, то на этот раз они изнасилуют меня.
Ее голос дрогнул, и Павлов мягко взял женщину за руку.
– Не бойтесь, никто вас не тронет, – проговорил он. – Они сильные только тогда, когда видят более слабого. Нужно показать, что на их силу есть другая сила.
Нежданные гости
Азиатский ресторан «Пяндж» всегда славился превосходной кухней, располагающей атмосферой и умеренными ценами, отчего от желающих провести там время не было отбоя. Неподалеку от входа припарковался белоснежный «Майбах», из которого степенно вышел крупный мужчина лет шестидесяти. На нем был белый шелковый костюм, на бежевом галстуке золотисто поблескивал зажим с мерцающим бриллиантом. Густые волосы, посеребренные сединой, были тщательно зачесаны назад. Он привычным движением провел широкими ладонями по вискам, после чего уверенно поднялся по ступенькам, где у дверей его встречал сам владелец ресторана. Поклонившись в знак приветствия, тот торжественно произнес:
– Пулат Надирович, для меня большая честь видеть вас в моем скромном заведении.
– Добрый вечер, брат, – отрывисто сказал седой крепыш.
– Господин Тураев уже ждет вас.
Пулат лишь едва заметно кивнул, последовав за хозяином ресторана. Они миновали все залы, прошли по узкому коридору и оказались в еще одном небольшом, но уютном помещении, предназначенном для вип-гостей. За массивным столом из лакированного дуба сидел невысокий черноволосый мужчина в пепельно-сером пиджаке. При появлении гостя в белом костюме он мгновенно подскочил, словно выброшенный тугой пружиной:
– Пулат Надирович, добрый вечер!
Похлопав по плечу мужчину, высокопоставленный гость не спеша уселся на мягкий диван, с наслаждением вытянув ноги. Тут же словно из ниоткуда возник официант, облаченный в национальный костюм. Вежливо поздоровавшись, он услужливо склонил голову и спросил:
– Вам как обычно, Пулат Надирович?
Пулат кивнул и, прежде чем официант умчался на кухню исполнять заказ, сказал:
– Принеси гранатовый сок.
– Сию минуту.
– Ну, Темир, как дела? – поинтересовался Пулат, когда официант исчез.
