Ветров уходит, а я смотрю на своё отражение и лыблюсь как дебил. Кажется, кто-то решил играть нечестно. Хотя вот всё же непонятно, откуда малышка у Цветаевой.
Глава 5
Прижимаю к себе доченьку, а у самой в груди сердце не перестаёт оглушающе грохотать. Димка сидит напротив и сверлит меня злым взглядом, но молчит.
Как он меня затащил в комнату, не помню. Точнее, шла как робот, продолжая прижимать к себе Сашу. Но стоило нам войти и закрыть за собой дверь, как дочка начала капризничать.
Сашенька всегда чувствует моё настроение. И сегодня не было исключением. Я попыталась успокоиться, выровнять дыхание. Старалась улыбаться ей, но всё без толку. Пока Димка не забрал её и не унёс в ванную.
Мне хватило этого времени, чтобы хоть немного успокоиться и принять тот факт, что я не смогла полностью избавиться от Германа.
И вот сейчас, сидя на кровати, я пытаюсь вспоминать слова психолога. Ульяна мне очень хорошо помогла, жаль ненадолго. Но все наши разговоры и её наставления я заучила.
Первый сексуальный опыт у женщины очень важен. Он даёт толчок на всю остальную половую жизнь. И то, что у меня он был слишком болезненным, да ещё и приравнивался к изнасилованию, сделало меня той, кем я стала.
Папа часто называл меня в детстве нежным цветочком. Жаль только, что прожил он совсем немного. А мама просто забила на меня, когда папы не стало. Если бы не дружба с Любой и Ларой, хоть мы и разного возраста были, я бы не справилась.
– Всё! Я звоню Марату и Гоше! – решительный голос Димки вытаскивает из раздумий, запуская во мне новую волну паники.
Марат и Гоша – старшие братья Димки и мои. И пускай они больше похожи на своего отца внешне, а сейчас, когда отрастили чёрные бороды, то и вообще вылитые бандюки, но за свою семью они головы открутят любому.
Не дай бог, чтобы ещё и они сюда явились!
– Что? – пищу я, но быстро останавливаюсь, так как Сашенька спит у меня на руках.
– А то! Это же он заделал тебе ребёнка, так? Этот пижон в костюмчике, что был в саду, – вот сейчас даже не скажешь, что Димке меньше тридцати, совершенно не уступает своим братьям.
– Дима, успокойся, – прохрипела я. – Никому не надо звонить. И вообще, с чего ты взял?
– Алла! – Димка повышает голос, но быстро осекается. – Я хоть и младший, но не идиот, – и глазами показывает на спящую доченьку. – Или ты думаешь, их сходство только я заметил? Почему-то мне кажется, что те, кто вас знают, заметили его сразу.
– Дима, я тебя прошу успокоиться, – я поднимаюсь и, уложив Сашу на кровать, обкладываю её подушками.
Димка покорно ждёт, пока я закончу с дочкой. Она его любит, но то, как с ней носились всё мужчины в доме тёти Софы, показало, что мою девочку любят не меньше.
Закончив с дочкой, разворачиваюсь к брату и киваю на дверь, зовя его за собой.
– Алка, тебе не получится сбежать от разговора, – слова из Димки вырываются с рыком.
– Я хочу побыть одна. Без разговоров! – шиплю я в ответ разъярённой кошкой и сама же себе начинаю давать мысленные оплеухи.
Чего же ты, Аллочка, не шипела так на Дикоева, а? Тряслась рядом с ним как загнанная зверушка, а сейчас на брата срываешься.
Захлопываю дверь и снова пугаюсь, что слишком громко. Хотя если вспомнить, в каком шуме мы жили последние два года, то это слишком тихо для Сашеньки.
Стук в дверь с обратной стороны пугает до икоты, но и злости добавляет.
– Я же тебе сказала, что хочу… ой, – осекаюсь, так как на меня смотрит Люба, уперев руки в бока. И такой взгляд у неё, что здесь без разговора не выйдет. – Саша заснула, я не могу её оставить.
– Можешь, – Люба выбрасывает руку вбок и притягивает к себе Димку.
В его глазах шок, но улыбка на губах прямо кричит: «А я говорил».
– Люб, – вздыхаю я тяжело.
– Пошли, подруга, а то у меня с вами нервный тик случится.
– Это у тебя от Сквознячка твоего, остатки, – хмыкаю я, но, вместо разговора, Люба хватает меня за руку и тащит по коридору вниз.
На кухне пусто и даже на удивление чисто. Да и на улице уже смолкли голоса.
– А что, все уже разошлись? – странно, только час ночи, а свадьба закончилась.
– А что им ещё нужно? – Люба пожимает плечами. – Любаша сразу говорила, что не хочет этого всего, но кто её слушать-то будет. Семён и Глеб спелись в этом плане. Им только свадебное платье подавай, – при упоминании мужа и старшего сына Люба улыбается и становится ещё моложе. – Но мы с Любашей смогли уговорить их на то, чтобы они сразу улетели на моря.
– А как же традиционный второй день? Катание тёщи, ну и так далее, – смешок сам срывается с губ, а вот приподнятая бровь Любы говорит, что я обнаглела.
Люба разворачивается к кофемашине, даже здесь сделала мини-кафе, и готовит что-то своё, коронное и вкусно пахнущее.
Да, история их семья непростая, но это судьба, что они столько лет ходили мимо друг друга и не видели. Однако в один момент всё изменилось.
А Семёну и Глебу повезло: у них две Любови под одной крышей.
– А теперь давай рассказывай, – передо мной появляется чашка ароматного кофе с огромной белой пенкой.
– Что рассказывать? Ах, да! А ну-ка, скажи мне, подруга, как так вышло, что Дикоев тут оказался? Ты же мне говорила, что последние полтора года он не появляется здесь, – я решила пойти другим путём, но когда это с Любой работало?
– Ну он же Дикий, кто его знает, – пожимает она плечами. – Но ты не увиливай. Почему я не вижу слёз? Обморочного состояния? Или работа с психологом действительно помогла?
– Какие вы зануды с Ларкой, – огрызаюсь на слова подруги и беру чашку в руки, чтобы скрыть дрожь.
– Мы сейчас не о нас, а о тебе, – Люба наклоняет голову ещё ниже, чтобы заглянуть мне в глаза.
Но тут за спиной слышатся тяжёлые шаги, и на кухню входит улыбающийся Ветров. Рубашка вытащена из брюк и наполовину расстёгнута, глаза блестят, а на губах улыбка. Он подходит к Любе и, поцеловав её, спокойно говорит:
– Разговор проведён, нос сломал, любимая. Ещё пожелания будут? – Он берёт Любину чашку и двумя глотками выпивает содержимое, а я начинаю паниковать.
– Ну зачем же было ломать? – вроде и спрашивает Люба у Семёна, но её довольная улыбка говорит о многом.
– Ты сказала, беседа должна быть действенной и запоминающейся. Я – провёл, Дикий – усвоил.
– О боже, – вздыхаю я, пряча лицо в ладонях. Хорошо, что чашку поставила, когда Семён вошёл, а то нос бы мой в молочной пене оказался. – Ну что вы за люди? Кто вас просил? – бормочу я.
– Кстати, а зачем ты ему сказала, что Димон – твой муж? – Семён переводит на меня вопросительный взгляд, а у меня холодный пот выступает на спине.
Всё. Это конец. Можно собирать вещи и уезжать назад к тётке. Я согласна на её ухажёров. Быстро не найдём, так что лет пять у меня в запасе есть. А моя цветочная лавка переживёт. В ней хорошая девочка работает.
Глава 6
Вхожу в свою квартиру и удивляюсь, как всё быстро преображается. Ещё три дня назад здесь везде лежали слои пыли и воняло затхлостью. Сейчас же всё почти так, как я оставляла.
– Нормально так, – Димка выглядывает из гостиной и возмущённо смотрит на меня. – Чего не сказала, что будешь тащить кучу пакетов, я бы помог.
– А с Сашей кто остался бы? – спрашиваю я, пытаясь включить голову брату и напомнить, что мы с ним здесь только вдвоём. – Нет сейчас рядом никого, кто сможет приглядеть за нашей непоседой.
– Ну да, – Димка чешет затылок, – забыл.
– Спала уже? – спрашиваю я и иду на кухню.
Знаю, что Димка всё донесёт сам, а я пока проверю все шкафчики ещё раз, чтобы точно нигде не осталось старых продуктов.
– Да, – улыбается брат и достаёт пакет с соком из одного из пакетов. – Теперь наше королевское величество требует улицу.
– Сами виноваты, – улыбаюсь на слова Димки. – Вы её всё время балуете с братьями, – память сразу подкидывает картинки, как с ней носились здоровые бородатые мужики.
– Ну а кто же виноват, что у нас в роду только пацаны рождаются! Ты – исключение, – сразу добавляет Димка. – А теперь и наша принцесса.
– Потом не удивляйтесь, что она вам на шеи сядет, – уже смеюсь я в открытую.
– Как же, – возмущается брат, – ты же увезла девочку сюда. Как мы теперь будем баловать её?
– Здесь её дом, Дим, – смотрю на брата тепло.
Вероятно, он забывается и делает шаг ко мне, чтобы обнять, но я напрягаюсь, что не остаётся без внимания. Тяжёлый вздох и напряжённый взгляд. Димка, может, и балагур, но он не так прост, как хочет казаться. Он касается моей руки и заглядывает в глаза.
– Оторвал бы ему всё, что его носит на этом свете. Но, думаю, тебя это не обрадует.
– Дим, – отворачиваюсь от брата, не хочу, чтобы он видел все эмоции, что я сейчас пытаюсь переварить, – может, вы погуляете, пока я всё разложу и приготовлю ужин?
– Да-а-а, Алусь, тяжело придётся, – задумчиво тянет Димка.
– Кому?
– Да так, мысли вслух, – Димка быстро выходит из кухни и кричит: – А где моя принцесса? Кто пойдёт со мной гулять?
Довольный визг Сашеньки наполняет квартиру и заставляет меня улыбнуться. Да, моя девочка стала для меня спасением. Хотя я до сих пор чувствую тот панический ужас (страхом это не назовёшь), который я испытала, когда увидела две полоски на тесте. А ведь до последнего надеялась, что у меня с Герой ничего не было.
Причём когда я напивалась с Любой, то всегда была уверена, что останусь под её крылом, и все наши тайны умрут в моей потерянной памяти. Но в тот злополучный день, когда нас троих накрыла безнадёжность, всё вышло из-под контроля. Хотя тот год вообще не поддаётся никакой логике. Всё у нас вышло из-под контроля. Ну или кризис среднего возраста налицо.
– Мы ушли, – крикнул Димка из прихожей, и я услышала, как закрылась входная дверь.
Что я буду делать, когда он уедет, не представляю. Хорошо, что в моём магазинчике есть хорошая девочка-флорист. Она даже умудрилась настроить онлайн-заказы. Я столько пропустила со своими прятками. Радует то, что моё дело не загнулось.
Пока чищу овощи, пытаюсь выстроить план действий на случай, если снова встречусь с Дикоевым. Нужно вспомнить, что мне говорила Ульяна. Я должна показать, что не боюсь его, должна высказать ему всё.
Из размышлений меня вырывает звонок в дверь. Неужели Димка с Сашей уже вернулись?
Но стоит мне открыть её, как все мои мысли о том, что я что-то «должна», разбегаются в панике.
– Ну что, Цветаева, поговорим? – Дикоев опирается одной рукой о косяк двери, а нога уже стоит в квартире.
Высокий, подтянутый, с ухоженной бородой, которая добавляет ему возраста, но идёт. Боже, Алла, что ты делаешь? Ты оцениваешь того, кто жизнь тебе сломал? Хотя он же и подарил то, ради чего я живу теперь.
– Я не хочу разговаривать, Герман, – стараюсь говорить так, чтобы голос не дрожал.
– Вот ведь незадача, – он опирается второй рукой о входную дверь и надавливает на неё, открывая шире. – А я как раз таки хочу. Пока твой брат ушёл гулять с малышкой.
От того, как он выделяет слово «брат», по телу пробегает озноб, а сердце пропускает удар. Не только мысли в панике разбегаются.
– Уходи. Тебе здесь не рады, – говорю я дрожащим голосом, но отступаю вглубь квартиры.
– А я помню, как чуть больше двух лет назад мне здесь были очень даже рады, – нахальная улыбка касается губ Германа, а меня начинает потряхивать.
Нет, он не производит сейчас впечатление дышащего злостью и ненавистью, но вот такое его поведение ещё страшнее. Когда он так наступал на меня когда-то давно, всё закончилось очень страшно. По крайней мере, для меня.
– Не бойся, – голос Германа меняется. Становится нежнее, что ли. – Боже, ну что мне сделать, чтобы ты простила меня? Как исправить то, что натворил? – он держит руки перед собой, будто сдаётся, а я совершенно не понимаю его.
– Меня пугают твои перемены настроения, – шепчу я, с трудом выталкивая из себя слова.
– Аллочка, родная, поверь, я просто хочу поговорить.
От его обращения меня передёргивает так, что я не могу скрыть этого. Герман видит мою реакцию и кривится, будто ему соли на рану насыпали.
– Я не готова с тобой разговаривать, Герман.
– Хорошо. Но я хочу задать тебе один вопрос, – он наклоняет голову набок и смотрит на меня испытующе, а я боюсь услышать его вопрос, хотя могу догадаться, о чём речь пойдёт. – Если ты до сих пор так боишься мужчин, как же ты смогла родить? И кто же папа твоей замечательной девочки? Только не нужно снова брата записывать себе в мужья, – быстро вставляет он, а я у меня в голове звенящая пустота вокруг мигающей надписи «опасность».
