– Все, что пожелаете.
– Я желаю все.
– Разумно.
– И я получу?
– А как же иначе? Но вы хоть будете довольны и не станете ничего у меня просить, кроме этого?
– Кроме этого и кое-чего еще.
– Говорите.
– Вы знаете господина де Таверне?
– Да, мы с ним друзья уже сорок лет.
– У него есть сын?
– И дочь.
– Вот именно.
– Так что же?
– Пока все.
– Как это – пока все?
– Да так, о той малости, какую я у вас еще хотела попросить, я скажу вам в свое время и в своем месте.
– Превосходно.
– Итак, мы условились, герцог.
– Да, графиня.
– Договор скреплен подписью.
– И даже клятвой.
– Так повалите же мне это дерево.
– На то у меня есть возможности.
– Какие?
– Племянник.
– А еще?
– Иезуиты.
– Вот как!
– Я на всякий случай уже составил небольшой и весьма славный план действий.
– Могу ли я его узнать?
– Увы, графиня…
– Да, да, вы правы.
– Знаете ли, секрет…
– Есть половина успеха – закончу вашу мысль.
– Вы прелестны!
– Но я и сама хочу потрясти это дерево с другой стороны.
– И прекрасно! Трясите, трясите, графиня, хуже не будет.
– Я тоже располагаю возможностями.
– Надежными?
– Меня за то и держат.
– Какие же это возможности?
– Увидите, герцог, а впрочем…
– Что?
– Нет, не увидите.
И с этими словами, произнесенными с хитрецой, на какую был способен лишь ее прелестный ротик, шаловливая графиня, словно очнувшись, быстро одернула волнистую атласную юбку, которая перед тем под влиянием дипломатического расчета уподобилась было морским волнам в часы отлива.
Герцог, который отчасти был моряком, а потому привык к капризам океана, расхохотался, приложился к ручкам графини и, благо он был такой мастер угадывать, угадал, что аудиенция окончена.
– Когда вы начнете валить дерево, герцог? – спросила графиня.
– Завтра. А когда вы начнете его трясти?
Во дворе раздалось громыхание карет, и почти сразу же послышались голоса: «Да здравствует король!»
– А я, – отвечала графиня, выглянув в окно, – я начну немедля.
– Браво!
– Выйдите по малой лестнице, герцог, и ждите меня во дворе. Через час вы получите мой ответ.
78. Крайнее средство его величества Людовика XV
Король Людовик XV был не настолько добродушен, чтобы с ним можно было толковать о политике в любой день.
Политика изрядно ему докучала, и в те дни, когда король бывал не в духе, он отделывался от нее с помощью аргумента, на который возразить было нечего:
– Оставьте! Пока я жив, машина будет работать.
Окружающие старались не упускать удобных случаев; но король почти всякий раз пускал-таки в ход свое преимущество, изменявшее ему в минуты хорошего настроения.
Г-жа Дюбарри так хорошо изучила своего короля, что, подобно рыбакам, хорошо изучившим море, никогда не пускалась в плавание в дурную погоду.
Итак, приезд короля в Люсьенну был для нее удобнейшим из всех возможных случаев. Накануне король провинился перед ней, он прекрасно понимал, что его будут бранить. Сейчас его можно было взять голыми руками.
И все-таки, как бы ни была доверчива дичь, которую поджидает в засаде охотник, при ней всегда остается ее чутье, и этого чутья следует опасаться. Впрочем, чутье можно обмануть, лишь бы охотник знал толк в своем деле. Итак, графиня притаилась на пути королевской дичи, которую желала загнать в свою западню.
Мы как будто уже сказали, что она была в очаровательном дезабилье, напоминавшем те наряды, в которые Буше одевает своих пастушек.
Она только не нарумянилась: король Людовик XV терпеть не мог красного цвета.
Едва объявили о прибытии его величества, графиня бросилась к баночке с румянами и принялась яростно тереть себе щеки.
Король из прихожей заметил, какому занятию предается графиня.
– Фи! – воскликнул он, входя. – Негодница, вы румянитесь!
– Ах, добрый день, государь, – отвечала графиня, не отворачиваясь от зеркала и не прерывая своего занятия даже в тот миг, когда король целовал ее в шею.
– Значит, вы не ждали меня, графиня? – спросил король.
– Почему же, государь?
– Иначе с какой стати вы так перепачкали себе лицо?
– Напротив, государь, я была убеждена, что нынче не буду лишена чести лицезреть ваше величество.
– Однако вы говорите это таким тоном, графиня!
– Неужели?
– Уверяю вас. Вы серьезны, словно господин Руссо, когда он слушает музыку.
– В самом деле, государь, мне надо сказать вашему величеству важную вещь.
– Вот оно что! Вы опять, графиня!
– В чем дело, государь?
– Опять упреки!
– Полноте, государь!.. Да и с какой стати мне вас упрекать, ваше величество?
– Да за то, что я вчера к вам не приехал.
– Ну, государь, будьте же ко мне справедливы: я никогда не притязала на то, чтобы запереть ваше величество у себя.
– Жаннетта, ты сердишься.
– О нет, государь, я уже давно рассердилась.
– Послушайте, графиня, клянусь, что все это время я думал только о вас.
– В самом деле?
– И вчерашний вечер показался мне бесконечным.
– Вы опять за свое, государь! Я, по-моему, ни слова вам об этом не сказала. Ваше величество проводит вечера, где ему угодно, это никого не касается, кроме вас.
– В кругу семьи, сударыня, в кругу семьи.
– Государь, я даже не справлялась о том, где вы были.
– Почему же?
– Помилуйте, государь, это было бы с моей стороны не слишком-то прилично, согласитесь сами.
– Но если вы сердитесь не за это, – возопил король, – на что же вы сердитесь в таком случае? Ведь должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!
– Я не сержусь на вас, государь.
– А все-таки вы не в духе.
– Верно, государь, я не в духе, тут вы правы.
– Но почему?
