То есть должен был охмурить другую девушку, но по какой-то причине пришел ко мне.
Подобные «внезапные» встречи практиковались в том обществе, к которому принадлежала моя семья. Молодым людям показывали портреты их будущих невест, рассказывали о них то, что было известно. И те встречались со своими будущими женами на пикнике, балу, званом вечере, да где угодно. И обставляли встречу так, как если бы это была всего лишь случайность.
Я допускала, что и герцог сейчас должен был обворожительно улыбаться совсем другой красавице. Потому и не пыталась задержать его возле себя подольше. Чтобы потом не разочаровываться. Да и не верила я в бесплатный сыр вне мышеловки.
Между тем неподалеку послышались голоса. Те самые, с пикника. Я против воли напряглась, не ожидая ничего хорошего от своего будущего. Мы вернулись в «точку отсчета»? Очень, очень плохо. Я предпочла бы прятаться в глубине сада, с герцогом или без, уже неважно. Потому что мне казалось, нет, я просто была уверена, что меня ожидает позор. Вот сейчас мы выйдем к этой толпе, герцог увидит нужную ему девушку, поймет, что ошибся, бросит меня, начнет расточать комплименты уже ей. А я… Я стану посмешищем! Перед всеми! Как же, дурнушку Марлену отправили в отставку! Снова!
В общем, я себя накручивала, причем намеренно. Шла, как на эшафот, старательно удерживая на лице безразличное выражение, и накручивала.
Мы вышли к гостям пикника. Народ увидел нас, меня и герцога. И разговоры стихли сами собой. На нас уставились с удивлением, недоверием, изумлением. Я ощутила себя Золушкой, на которую обратил внимание принц.
– Дражайшие найры, – громко произнес мой спутник, – позвольте представить вам мою даму сердца, Марлену горт Парнассон, дочь графа Ортеги горт Парнассон.
И тишина. Полная, угрожающая тишина.
Гости замерли, расставленные по лужайке как застывшие куклы. Старшая сестра Линда сидела, согнув одну ногу под собой – поза, за которую мать всегда её ругала. Её пальцы впились в подушку, вытягивая нитку из шва. Рания держала наполовину откушенный пирожок, и крошки сыпались на юбку, но она не замечала. Дамы в шелках перестали махать веерами.
Сад звенел тишиной. Даже фонтаны будто притихли.
Ой, Марленочка, ты попала. Хорошо так попала, качественно. Амулет от сглаза и порчи, висевший на моей груди, нагрелся так, что вполне мог оставить ожог. Похоже, проклинали меня сейчас все дамы на пикнике, от мала до велика. И вот вопрос: кем же являлся мой спутник, если его слова вызвали подобную реакцию?
Герцог, словно не замечая подобной реакции, подвел меня к одной из пустовавших подушек, аккуратно усадил на нее. Сам начал накладывать на тарелку закуску, потом, вместе с вилкой, подал ту тарелку мне, аккуратно выложив куски груши веером вокруг сыра. Его движения были точными, будто он годами тренировался сервировать блюда.
Я сидела, как на троне, чувствуя себя этакой принцессой, которую выкрали в детстве и нашли только сейчас.
Народ (включая моих сестер) кидал на меня завистливо-недоуменные взгляды, но молчал. Ни одна душа не посмела рта раскрыть.
Я приняла тарелку из рук герцога, начала медленно есть то, что там находилось, а сама пыталась понять, куда бежать из отчего дома. Меня ж там прибьют, во сне придушат, не постесняются! Вон как Линда глазами сверкает! Как будто я у нее из-под венца жениха увела. Да и Рания не отстает. Обещает мне взглядами все самые известные казни.
Кто ж вы такой, найр герцог? И почему выбрали меня мишенью? К чему такая невиданная честь?
Глава 9
– Ваше сиятельство, – нарушил молчание хозяин пикника, Лортиар горт Заринский. Он так же, как и остальные присутствовавшие, посматривал на меня с подозрением и недоумением. Но, видимо, свою роль был обязан исполнить до конца. И потому сейчас пытался развлечь гостей беседой, – ходят слухи, что в этом году его величество самолично будет присутствовать на скачках в графстве Ротнаршир. Неужели это правда?
И так напряженная я напряглась еще сильнее. Меня сильно смущал подобный вопрос. Почему его задают непонятному герцогу? Он что, лично знаком с императором? Или вхож к нему? А если так, то что он, этот герцог забыл в нашей «дыре»? Мы здесь так же далеки от графства Ротнаршир, как последний крестьянин – от проживания в этом замке. Да и вообще, указанное графство считалось чем-то вроде места для проживания элиты империи. И скачки, которые проходили там каждый год, являлись одним из важных мероприятий светской жизни высшей аристократии, включая приближенных к императору.
– Полная правда, найр Лортиар, – кивнул герцог, не отвлекаясь от кормления несчастной меня. И я отметила про себя, что гость обращается к хозяину «найр», именно так, а не наоборот. Получается, что он, этот гость, был выше по социальной лестнице, чем хозяин. Что, в прочем, и не удивительно. Если он вхож к самому императору и знает многое планах последнего. – Его величество решил прервать свой многолетний траур и появиться не только при дворе. Он планирует открыть скачки и насладиться обществом прекрасных дам.
Траур? У императора траур? Вот что значит не интересоваться ни светской, ни политической жизнью страны. Впрочем, в моем положении не до слухов и какой-либо «жизни страны». Боги, о чем я думаю?! Тут понять бы, как избавиться от внимания столичного гостя, которое становится излишне навязчивым!
– Неужели будет отбор невест?! – восторженно охнула младшая дочь Лортиара, молоденькая Сандра, глупая красивая кукла.
На нее посмотрели снисходительно все вокруг, за исключением «моего» герцога. Он все никак не желал отвлечься от моей скромной персоны и всем своим видом давал понять, что пустые разговоры ему не интересны. И такое поведение напрягало меня с каждым мигом все сильнее!
– Сандра! – громыхнул Лортиар.
Та поняла, что ляпнула глупость, покраснела, опустила глаза, пролепетала скороговоркой извинение.
Но новость уже была вброшена. И дамы, как замужние, так и нет, принялись активно обсуждать ее, не забывая при этом опустошать свои тарелки. Не у всех имелись кавалеры, готовые за ними ухаживать, и это создавало особую атмосферу, полную зависти и недовольства. И тем более вызывающе, на мой взгляд, смотрелись попытки герцога проявить галантность по отношению ко мне.
Линда с Ранией смотрели на меня, практически не отрываясь. Не удивлюсь, если в мыслях они уже раз сто расчленили мой хладный труп, причем самыми кровожадными способами. Как же, худшая из них и вдруг заполучила себе наилучшего ухажера. Стыд и позор же.
Остаток пикника вполне ожидаемо прошел мимо меня. Углубившись в свои мысли и чувства, я мало реагировала на внешние раздражители и не участвовала в общем разговоре. Тут до дома дожить бы, доехать без особых проблем. А то отец вон тоже косится так, как будто решает, в какой дальней комнате меня запереть, чтобы не мешала старшим дочерям женихов искать. Его молчаливое недовольство было более чем ощутимо.
В общем, в карету, сразу после пикника, я села в неопределенном настроении.
Сестры и отец тоже расселись по своим местам, с самыми мрачными выражениями на лицах. И мы поехали домой. Уж там-то, думаю, мне устроят шикарную жизнь.
Ехали в молчании. Все четверо «переваривали» случившееся. И, надо сказать, я была рада, что мать осталась дома, не отправилась с нами. Вот уж кто не мог долго молчать. Она начала бы устраивать разбор полетов уже здесь, в карете, не обращая внимания на обстановку. А так… Так у меня было немного времени, чтобы тщательно обдумать произошедшее. Ну и прийти к выводу, что я ничего не понимаю в этой жизни.
А затем карета остановилась у ступенек дома. Сестры вылезли вслед за отцом и поспешили внутрь. Несомненно, чтобы рассказать матери о том, как злая я отбивала в течение у них самого перспективного жениха.
И потому я не спешила. Аккуратно вылезла из кареты, постояла, подышала воздухом с запахом орлишки, потом подавила вздох и начала медленно подниматься по ступеням. Пора было пообщаться с дражайшими родственниками, узнать, что они обо мне думали. Ну и надеяться, что амулеты выдержат многочисленные пожелания в мой адрес.
Глава 10
Вся семья ждала меня в холле. И судя по нахмуренным бровям матери, ей уже доложили, что я посмела увести завидного жениха у своих двух старших сестер, несомненно, более красивых, умелых и, благодаря будущему наследству, состоятельных, чем простушка я.
– Марлена, нам надо поговорить! Сейчас же! – непреклонным тоном заявила мать.
– Конечно, матушка, – покорно откликнулась я.
Отец в разговоре не участвовал. Он проследил, как жена и дочери поднялись на второй этаж и закрылись в одной из гостиных, и затем сбежал куда-то. Несомненно, чтобы заняться более важными делами. Например, раскурить трубку в тишине своего кабинета. Он вообще предпочитал не вникать в женские разборки, заявляя: «Это ваши, бабские дела».
Вот и теперь, он ушел, а мы четверо остались. И три пары женских глаз уставились на меня с осуждением и недовольством.
– Марлена, как ты могла так поступить со своими сестрами?! – требовательно спросила мать. – Ты же прекрасно знаешь, что для той же Линды пикник был последним шансом найти себе подходящего жениха!
Линда всхлипнула напоказ и поднесла к глазам батистовый платочек, делая вид, что утирает слезу. Какая актриса в ней погибла!
– А что я могла сделать, матушка? – поинтересовалась я почтительным тоном. Причем поинтересовалась больше из любопытства, чем из необходимости поддержать разговор. Нет, в самом деле, как эта троица представляла себе дальнейшее развитие событий там, на пикнике? Простите, найр герцог, у меня есть старшие сестры, возьмите кого-нибудь из них в жены? Или как? – Его сиятельство сам выбрал меня своей дамой сердца. Я ему не навязывалась.
– Еще бы ты навязывалась! – мать скорбно поджала губы. – Тебе нужно было тихо сидеть где-нибудь в уголке, а не вызывающе бродить по аллеям сада!
Эм… Что? Тихо сидеть в уголке? То есть старшим сестрам женихи нужны, а мне – нет? А зачем я вообще тогда поехала на тот пикник, одетая как чучело? Посидеть в уголке я и дома могла бы.
– Я бежала от толпы, матушка. И не моя вина, что его сиятельство обратил внимание на меня, а не на Линду.
– Ты мне завидуешь! – истерично выкрикнула та. – Моей красоте, моему наряду, моему наследству!
– Не льсти себе, сестрица, – парировала я. – Тут нечему завидовать.
– Ах ты, гадина!
– Девочки!
Окрик матери, как команда в боксе: «Брейк!»
Линда раздраженно сверкнула глазами, но продолжать оскорбления не стала. Я тоже замолчала, подумав, что теперь надо быть аккуратней в собственном доме. От этой стервы чего угодно можно ожидать. Отравит и не поморщится.
Мать прочитала нам троим длинные и скучные нотации, в которых в том числе сообщила, что старших надо уважать, и мне не следует вести себя так дерзко с сестрами. А затем отпустила – отдыхать после длительной поездки.
Мы послушно отправились по своим комнатам. Я заперлась у себя, вызвала служанку, переоделась в домашнее платье, потрепанное и довольно старое, и улеглась в постель. Накрылась одеялом, не собираясь в ближайшее время никуда вылезать из своей импровизированной берлоги. На пикнике, благодаря своему кавалеру, я довольно плотно поела. Так что ужинать не стала – есть не хотелось.
Поэтому я лежала, уставившись в потолок, и снова и снова воспроизводила в памяти сегодняшний день. Теперь, когда прошло немного времени, я могла уже без эмоций размышлять о случившемся. И мне все сильнее казалось, что столичный герцог выбрал меня специально, что это была не ошибка, а намеренно спланированная акция, как сказали бы на Земле. То есть он знал, кого искать. Вот только зачем ему понадобилась именно я?
Ни одной толковой идеи в голове не имелось, сплошь теории заговора и прочая чушь. Я тоскливо вздыхала, наблюдала, как за окном медленно, но неотвратимо темнеет, и не могла ничего придумать. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в яркие оттенки розового и оранжевого, ночь постепенно вступала в свои права. Я лежала, ощущая растерянность и непонимание, и периодами ругалась про себя. Никогда не любила сюрпризы и тайны!
В таком настроении и легла спать. Снился мне столичный герцог, водивший меня по лабиринту и то и дело пытавшийся столкнуть то в топь, то в зыбучие пески, которые постоянно появлялись на нашем пути. Я пыталась увернуться, но каждый раз оказывалась на краю пропасти, и сердце колотилось от страха. Проснулась я утром, злая, не выспавшаяся, зевавшая. Как будто и не спала вовсе.
Вызвав служанку, я отравилась приводить себя в порядок, а затем – мыться. Надо было спуститься в обеденный зал, чтобы позавтракать вместе с родней. Ну и заодно снова увидеть их кислые лица и выслушать все, что они думали о случившемся вчера.
Мысленно я желала столичному герцогу икоту пополам с чиханием, и на долгое время! Вот уж меньше всего я хотела, чтобы меня сталкивали с собственной родней!
Глава 11
Следующие два дня прошли относительно спокойно. Я встречалась с любимыми родственниками только за столом, в остальное время отсиживалась или в своей спальне, или в книгохранилище. Мы практически не разговаривали. И все равно амулет от сглаза и порчи периодически нагревался довольно сильно, грозя обжечь меня. Видимо, ничего хорошего обо мне за моей спиной не говорили. Ну и желать могли лишь гадостей.
А потом, на третий день после пикника, когда страсти немного поутихли, у нас внезапно появился гость. Переступил порог усадьбы перед самым обедом, как будто специально рассчитал время.
Тот самый столичный герцог решил нанести визит в нашу скромную обитель. Появился он внезапно, о своем прибытии не предупредил.
– Ричард горт Картайский, герцог Панарский, – представился он моим родителям.
И те, следуя этикету, пригласили его к столу.
Мы с сестрами, наряженные в простые домашние платья, не блещущие красотой и новизной, чувствовали себя довольно зажато, и это мягко говоря.
Но ни одна не отказалась от совместного обеда. Наоборот, что Линда, что Рания наклеили на губы искусственные улыбки и явно собирались продемонстрировать гостю все свои женские чары. Линду посадили как можно ближе к нему, меня – как можно дальше. Что, с точки зрения этикета, было вполне оправданным. И все равно я в очередной раз ощутила себя Золушкой. Не любили меня здесь, ой не любили. Понять бы еще, почему.
Между тем первое было съедено. Пришло время второго. Ну и светских разговоров заодно. Обсудили погоду, возможный урожай, соседей. Затем родители решили, что пора дать высказаться наследницам, и замолчали. Мои сестры мгновенно пошли в атаку.
– Ваше сиятельство, какая неожиданная встреча, – хлопала глазками Линда, практически вызывая ветер в гостиной. – Я не ожидала увидеть вас вновь, да еще и здесь…
Она многозначительно замолчала, предоставляя возможность герцогу ответить любезностью в стиле: «Я не мог забыть ваши бездонные глаза, миледи, потому и появился здесь».
Но герцог попался на редкость непонятливый. Он сделал вид, что слова Линды были обращены не к нему, и повернулся к моему отцу.
– Ваша светлость, я приехал сюда, чтобы просить руки вашей младшей дочери, Марлены горт Парнассон. Искренне надеюсь, что вы вспомните об обязательствах перед короной и не откажете мне.
Эм… То есть моего согласия уже не требуется? С каких пор? Я, конечно, не против сбежать из этого террариума. Но не вот так же откровенно меня забирать. И что за такие странные обязательства-то? Кому и чем был обязан граф Ортега, причем настолько, что сейчас должен отдать собственную дочь, пусть и нелюбимую?
Видимо, подобные вопросы возникли не только у меня. И мать, и сестры шокированно уставились сначала на невозмутимого герцога, затем – на явно сконфуженного отца. Первый их взгляды проигнорировал. Второй, вздохнув, ответил.
– Ваше сиятельство, я помню о своих обязательствах перед короной. Но не смею принуждать к браку ни одну из моих дочерей. Если Марлена согласится выйти за вас, я дам свое благословение.
А если не соглашусь, меня порвут на части всем семейством. Как же, посмела отказать такому влиятельному жениху, причем из самой столицы!
Герцог приподнял брови, выражая свое удивление услышанным, но комментировать эти слова не стал, повернулся в мою сторону. Его взгляд был проницательным, и я почувствовала, как он оценивает меня, словно товар на рынке.
– Миледи, я прошу вас оказать мне честь и стать моей супругой.
Миледи, значит. Не просто вежливое «найра», уместное практически в любых случаях. Нет, сейчас подчеркивается, что я – аристократка, равная по положению говорящему. Ну, почти. В любом случае, «миледи» означала гораздо больше уважения, чем простое «найра».
– Я буду рада стать вашей супругой, ваше сиятельство, – ответила я, соврав.
Мой голос звучал уверенно, но внутри меня бушевали страх и сомнение.
Не рада нисколько. И хорошо, если это мое согласие мне потом никак не аукнется. Герцог виделся мне мутным типом. И в своем воображении я уже разделила участь жен Синей Бороды
, которые исчезали без следа, оставляя лишь слухи и страх.
Но по-другому я поступить не могла. Не сейчас так точно. Оставалось надеяться, что неизвестные боги не затем закинули меня в другой мир, чтобы прикопать тут по-тихому руками будущего мужа.
Тот самый будущий муж между тем удовлетворенно кивнул, его губы изогнулись в самодовольной улыбке. Как будто и не рассчитывал ни на какой другой ответ. Да уж, самомнение у человека просто зашкаливало.
Остаток обеда прошел скомкано. Хозяева были в шоке от случившегося, гость потерял интерес к общению. И потому, едва все было съедено, обе стороны разошлись по своим делам, каждый погруженный в свои мысли.
Свадьба должна была состояться через неделю. У меня оставалось семь свободных дней.
Глава 12
Я заперлась в книгохранилище, вытащила толстый том в потрепанном переплете, уселась на деревянный табурет. Прижала ладони к страницам, заставляя глаза медленно скользить по строчкам. Буквы сливались в слова, но мысли снова и снова возвращались к обеденному залу. Я вспоминала слова герцога, его взгляды, гадала о причинах его предложения.
– Да чтоб вас, – наконец, раздраженно пробормотала я. – Не дают нормально позаниматься.
Стукнув книгой о стол, я поднялась. Переплет глухо шлепнулся на дубовую столешницу. Я ушла к себе, закрылась в своей спальне. Сидела я там перед камином, думала, думала, думала. Ничего толкового в голову не лезло. Пламя трещало, отражаясь в медных подсвечниках. Пальцы нервно теребили складки платья – синего, поношенного, такого же, как всегда. Никаких выводов. Никакой ясности.
Ближе к вечеру в дверь постучали.
