Внезапно завыла сирена. Через минуту из коридора донесся стук тяжелых ботинок. Грохот выбиваемой двери. Громкие мужские голоса. Короткие нервные фразы. Кто-то схватил меня. Хлопок, и в долю секунды помещение наполнилось пеной. Вся моя работа насмарку!
– Вы ничего не помните? – спросил тот, кто нес меня на руках. – Как вы себя чувствуете?
Я не ответила. Я не могла перевести дыхание. Мои легкие сжались и склеились.
– Как вы сюда попали? – назойливо продолжал он расспрашивать.
– Хорошо, что мы вас нашли, – добавил другой, не менее обеспокоенный.
– Мы выведем вас на воздух.
Я внутренне улыбнулась. Они понесли меня по коридору. Сквозь прищуренные глаза я видела еще больше открытых решеток, ламп, дверей в кабинеты, несколько нервно двигающихся людей и приближающуюся стеклянную дверь, сияющую дневным светом.
Минуточку… Я подала знак рукой, что хочу что-то сказать. Офицер, несший меня, навострил уши.
– Где тот пожарный? – спросила я низким голосом.
– Какой пожарный? – удивился он.
– Маленький пожарный с грустными глазами.
– Такого здесь не было. Вам, наверное, показалось.
Меня положили на скамейку.
– Мы вызовем скорую помощь.
– Хорошо.
Несколько человек крутилось вокруг, но я не обращала на них внимания. Я подставила лицо солнечным лучам. Почувствовала тепло и свежий воздух. Я думала, что никогда больше не испытаю этого. Я улыбнулась и закрыла глаза. Как хорошо!
Я думала только о том, чтобы никогда больше не возвращаться сюда. Начать новую жизнь. Тихую и спокойную. Радоваться мелочам: птицам, солнцу, воде и воздуху. Пространству и свободе. Я не понимала, сколько у меня всего было. Не умела этому радоваться. К счастью, я смогла это осознать и теперь собиралась прожить остаток своей жизни счастливым и довольным всем человеком!
– Тут о вас спрашивают, – услышала я спокойный голос рядом.
– Как мило, – ответила я. – Мужчина?
– Да.
– Красивый?
– Не очень.
– Скорее всего, это мой муж Хенрик или сын.
Я хотела, чтобы они ждали меня у ворот, чтобы мы наконец были вместе и чтобы все закончилось хорошо. Я бы простила им все, в чем они провинились в прошлом, настоящем или чего еще не успели совершить. Мы могли бы начать все заново. Я открыла глаза, чтобы посмотреть на любимые лица этих моих недотеп и сказать им что-нибудь на ухо.
Но это были не они. Семь миллиардов людей в мире, и только он должен был стоять надо мной.
Боревич.
Мне стало дурно.
Сказать, что он нервничал, – все равно что ничего не сказать. Он был красный как рак, а на лбу выступила уродливая зелено-голубая жилка.
– Вы куда подевались? – пробормотал он, выпучив глаза. – Вас все искали. Даже не представляете, какой из-за вас поднялся шум.
Я осмотрелась. Все было не так. Здания, стена, колючая проволока, заключенные и охранники. Где ворота, где стоянка, улица, автобусная остановка, город, жизнь, свобода?!
– Не знаю, куда я подевалась. Я заблудилась. И мне хотелось бы знать, где я нахожусь.
– Вы находитесь на сборном пункте для эвакуации. Во внутреннем дворе тюрьмы. Начался пожар, и поступил приказ об эвакуации. Возможно, короткое замыкание.
– Да, точно, короткое замыкание, – подтвердила я.
– Вы в порядке? – спросил он.
– Конечно нет. А что должно было со мной случиться?
Он посмотрел на меня, а затем застегнул наручники на моем запястье.
– Что вы делаете? – спросила я.
– Это для вашей безопасности, – ответил он.
– Немного туговато.
Он стал ужасно недоверчивым и неприятным, а такие люди обычно не вызывают симпатии.
Я была ужасно расстроена из-за неудавшегося побега.
У меня было так много планов. Я могла бы еще так многого добиться. Вся жизнь была впереди. Бесконечный океан возможностей, до которых мне нужно было только дотянуться. Но все это оборвалось в один миг, и мне пришлось вернуться в тесную реальность тюрьмы. Уничтожить шик, с которым я могла бы жить на свободе. Задушить цветок, который еще мог бы распуститься. Ни о чем я так не жалею, как о неиспользованных возможностях, растраченном таланте и преждевременно угасшей радости жизни.
Побег закончился провалом, но я хотя бы попыталась, и это уже что-то. Другие просто сидели сложа руки и ждали. Постыдная пассивность, безразличие, маразм и декадентство. Так ничего не добьешься. Я попыталась. Я была амбициозна, активна, креативна и предприимчива. Я не сдавалась и последовательно шла к своей цели. Это уже само по себе ценно. Если бы все вели себя так, как я, тюрьмы бы давно перестали быть переполненными. Они просто были бы пусты!
– Знаете что? – Я обратилась к Боревичу. – Со мной все-таки что-то не так.
– Вы хорошо выглядите, – ответил он.
– Я вижу туннель… свет в конце…
– Я вызову врача.
– Мне ждать его на таком холоде? Прошу отвести меня в лазарет.
Глава 3
У этого человека не было ни культуры, ни манер. Вместо того чтобы донести пострадавшую в серьезном пожаре, он заставил меня идти самостоятельно.
Когда мы дошли, я почувствовала себя странно. Очень неестественно. Все выглядело настоящим: врач, медсестра, операция, но чего-то не хватало. Некой возвышенности, магии этого места, куда нужно записываться за несколько дней и стоять в очереди с четырех утра. Когда голодный, измученный, с опухшими ногами человек наконец попадает к врачу, он осознает свою избранность. Он понимает всю значимость и особенность момента и места. Ему кажется, что он на аудиенции у Иоанна Павла II. Он смиренно и почтительно вступает в святилище медицинской службы, чтобы выслушать таинственные и непонятные слова оракула.
А здесь… Мы просто вошли. Позор.
Боревич провел меня в кабинет, в который не было ни единой, даже самой маленькой очереди. Он варварски лишил это место его уникальности и свел ритуал посещения к банальной беседе. Кому нужен такой прием у врача?!
Я с неудовольствием села на стул. В этом мире больше нет ничего святого.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил пожилой мужчина, взглянув поверх узких очков. – Вы можете свободно дышать?
– Доктор, – ответила я. – Мы ведь каждый день дышим копотью и бензопиреном. Я привыкла к этому.
– Я вас послушаю. Разденьтесь до пояса.
– Опять? Далось вам это раздевание.
Я посмотрела на женщину, сидящую на кровати, похожей на больничную койку. На ней была куртка, в руках она держала сумку.
– Как вас зовут? – спросила я.
Она обернулась.
– Можете не отворачиваться, – сказала я. – Это всего лишь осмотр.
– Не могли бы вы сосредоточиться и перестать вертеться? – спросил врач, пытаясь приложить стетоскоп к моей груди.
Женщина посмотрела на меня.
– Ответьте, в конце концов. Надо разговаривать с людьми.
– Мне нечего сказать преступницам.
– Мне тоже.
Она рассмеялась.
– Я – Зофья.
– Эва.
Мы улыбнулись и пожали друг другу руки.
– У вас проблемы со здоровьем? – спросила я.
– Я здорова, как Беловежская Пуща, – ответила она.
– Вы тоже невиновны?
– У прокурора зуб на меня. Вы не представляете, какой он мерзавец.
– Конечно. В конце концов, он же не просто так деньги получает. Но раз уж вы здесь, у него должен был быть повод.
– Он хочет, чтобы я дала показания по делу, которое он ведет.
– Так вот за что он вас запер?
– Он назвал это задержанием для получения показаний.
– Дайте согласие.
– Я согласилась, даже несмотря на то, что они могут найти меня в тюрьме. Прокурор, вероятно, сам не знает, что делает. Я не хочу говорить об этом. Это опасно.
– Тем более что вы можете остаться без поддержки. Вам не с кем поговорить?
– Вы шутите? Это ужасное место. Одни преступные элементы. Преступницы.
– Зная нашу систему правосудия, уверена, здесь много невинных людей.
– Я помню одну девушку. Наверное, я встречала ее в банке. Агнешка… фамилия на «Ф».
– Ну, вот видите. – Я улыбнулась. – Постепенно нужно открываться людям и позволять себе помогать. Люди доброжелательны.
– Я даже не знаю, она ли это, – продолжила она. – Здесь все выглядят иначе. Я не присматривалась. Я видела ее в душе. Мне кажется, она очень религиозная. Судя по разговору. У нее ужасное родимое пятно на теле. Точнее, на заднице. А может, это была не она. Я старалась не смотреть. Неважно.
– Легкие чистые, – сказал врач.
– Чистые легкие! С нашим-то состоянием воздуха?! – возмутилась я. – Вы вообще меня обследовали или просто слушаете женские сплетни?
– Отдохните и не переутомляйтесь, – добавил он. – Можете возвращаться.
Вот ведь специалист нашелся. При таком задымлении умереть можно было. Я встала и начала застегивать кофту.
– Все будет хорошо, – обратилась я к Эве. – И не надо бояться. Никто вас не найдет.
– Спасибо, – ответила она.
– Что у меня с головой? У меня же для вас сообщение.
– Сообщение?
– Адвокат попросил меня передать вам: «Дорогая Эва, мы всегда будем помнить о тебе. Коллеги». Мило, правда?
Она не обрадовалась. Наоборот, смотрела на меня так, словно я сделала ей что-то плохое. Она закрыла лицо руками и отвернулась. Видимо, не привыкла к доброжелательному отношению. Даже не сказала спасибо. Мне показалось, что она расплакалась. Я только начинала знакомиться с этим местом. Возможно, здесь все так реагируют.
Как бы то ни было, я прекрасно выполнила свою работу и надеялась, что адвокат так же хорошо будет заниматься моим делом. А в таком случае здешние проблемы меня вообще не должны волновать.
