Я имею такое право.
Имею.
Я могу, могу…
– А может, ты права и мы не будем тянуть? – Широкая ладонь упирается в стену по одну сторону от меня. – Тогда у нас два варианта: или ты по-быстрому сделаешь то, что хотел сделать я, и удовольствие получу только я…
Вторая его рука ложится мне на бедро и недвусмысленно опускается вниз.
– Или тоже по-быстрому, но удовольствие получим мы оба.
Вкрадчивый голос, горячая ладонь, взгляд, обжигающий мои губы, – он уверен, что у меня ни единого шанса перед ним устоять. А меня начинает трусить, стоит только представить…
– Уже дрожишь. Конфетка, ты такая чувствительная…
– Нет.
На его губах расцветает снисходительная ухмылка.
– Этого не нужно стыдиться. Я же чувствую. Это хорошо, что ты такая отзывчивая, все будет еще круче, чем я представлял. Ну же, Конфетка…
Он склоняет голову, чтобы поцеловать, и я резко отворачиваюсь. Его губы задевают щеку, я чувствую его мокрый язык. Нет, не могу больше…
Пытаюсь его оттолкнуть, но и этот жест он принимает за кокетство. Оставив мое платье в покое, кладет ладонь поверх моей и кивает:
– Да, Конфетка, ты попала почти в самое сердце. Но болит у меня не там. Если ты опустишься чуть пониже…
Хочу отпихнуть его – не получается. Он уверенно тянет мою ладонь вниз, к своим брюкам.
Не слышит…
Он тоже не слышит…
Мой взгляд выхватывает детали: темнота, приглушенные звуки музыки, щебет какой-то ночной птицы, скольжение шин, а потом все это сгущается в сплошной комок мрака и оглушительной тишины. Когда я вижу, как шевелятся его губы, понимаю, что он что-то мне говорит, но единственное, что слышу, – как набатом бьет мое сердце, разливая по венам уже не адреналин, а страх.
Страх, который я давлю в себе, прячу его за улыбкой. Несколько секунд форы, пока он думает, что я согласна, что он меня убедил. На ощупь расстегиваю сумочку, и немного успокаиваюсь.
Я в безопасности. Я могу за себя постоять. Я могу, имею право сказать ему «нет».
– Я не хочу.
– Что?
– Я не хочу, – повторяю. – Пожалуйста, отпусти мою руку.
От неожиданности он даже подвисает, а потом матерится и лишь сильнее сжимает мою ладонь. Он злится, я вижу, как надувается вена шее. Взгляд становится неприязненным, а сигаретный запах, кажется, усиливается.
Если он меня не отпустит… Я нащупываю в сумочке и сжимаю электрошокер. Может быть, все обойдется. Но если нет…
Не обходится.
Он все-таки взрывается и выплескивает на меня свое недовольство. Буквально захлебывается и шипит, когда говорит. Никакого милого шепота.
– Да какого хрена ты думаешь, что можешь вертеть своим задом, а потом не желать его дать?!
Я дергаю электрошокер, но моя рука немеет в сумке, когда я слышу сбоку холодный голос Руслана:
– Как занимательно. Выбрал девочку, а сам… Думаю, твоим друзьям было бы интересно узнать, чем ограничивается круг твоих интересов.
Олег резко разворачивается и прищуривается, пытаясь рассмотреть в тени того, кто с ним говорит. Темная одежда, тусклое освещение, да и Руслан не облегчает ему задачу – стоит, упираясь плечом в стену.
Он в нескольких метрах, но я вижу его очень отчетливо. Рукава рубашки закатаны, поза лишь обманчиво расслаблена: он готовится к драке. Более того, жаждет, судя по взгляду, от которого у меня мороз по коже. Олегу, видимо, тоже кажется, что в перспективе приятного мало, потому что голос звучит раздраженно, даже как-то надрывно:
– Это не твое дело!
– То, что ты делаешь с друзьями, – согласен. Если их все устраивает, не мне вам мешать. А вот то, что ты делаешь здесь, – очень даже мое.
Олег недоверчиво хмыкает, всматривается в Руслана, а потом бросает на меня обиженный взгляд и сплевывает:
– Так бы и сказал, что она твоя.
Нет, я спорить не буду, хотя он неправ. Молчу. Облегченно выдыхаю, когда он от меня наконец отстраняется.
– Ей бы еще объяснил, – ворчит он напоследок.
Оставив в покое электрошокер, я тру лицо. К черту все это! Я не просто устала, я вымоталась, эмоции на пределе. Вернуться домой, укутаться в плед и забыть…
Но я не успеваю даже почувствовать волю, когда меня едва не припечатывают к стене. Только на этот раз мужские руки по обе стороны от меня. Захочешь убежать – не сумеешь. И злой шепот, который пронизывает насквозь:
– Ты вообще соображаешь, что делаешь?
– Это не то, что ты думаешь…
– В самом деле? Ах, да, наверное, тебе просто не терпелось и ему тоже рассказать про Эда. – Он обхватывает мои запястья, поднимает их вверх и прижимает к холодной стене. – Может, теперь послушать и мне?
Глава 7
Я никогда его таким не видела. Обычно он настолько мастерски скрывает свои эмоции и чувства, что некоторые из них я себе придумала. Правда, поняла это позже.
Его зеленые глаза сейчас кажутся черными, и это не только из-за освещения: зрачки практически затопили радужку. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, дыхание тяжелое. Это не злость. И не раздражение, нет. Это гнев.
Зрелище настолько непривычное, что я помимо воли засматриваюсь. Взгляд скользит по его скулам, напряженным губам.
Забавно: я все-таки смогла вызвать у него сильные чувства. Правда, не те, что хотела когда-то.
– Тебе смешно? – Он прищуривается, приближает лицо к моему. – Ты хоть представляешь, что он мог с тобой сделать? Даже не так – что он хотел с тобой сделать?
Он так близко, что его дыхание смешивается с моим, и я могу даже попробовать на вкус его злость. У нее вкус перечной мяты. Горчит. И на удивление, тянет попробовать еще, когда он с резким выдохом отстраняется.
Злюсь. На него. На себя. На эту нелепую ситуацию. На то, что он все еще вызывает во мне хоть какие-то эмоции, когда мне должно быть уже все равно.
– Это не твое дело. Может быть, я тоже хотела.
Я хочу отойти, поворачиваю голову, ища отступные пути, но Руслан и не думает меня выпускать. Более того, придвигается ко мне, практически вжимается в мое тело. Я удивленно хватаю ртом воздух, но мое возмущение гаснет под напором его негодования.
– Хотела?! Вот этого?!
Его пальцы зарываются в мои волосы, притягивают к себе до тех пор, пока все, что я могу видеть – черные расширенные зрачки. Он не дает мне времени прийти в себя, не дает ускользнуть от него. Не жалеет меня, даже слыша, как я замираю, когда его губы касаются моего виска.
Не целует, нет. Обжигает дыханием, в которое вплетено раздражение, злость и гнев, который в нем не остыл.
– Уверена? – вкрадчивый шепот.
А губы уже скользят вниз, по щеке… к подбородку… И нет, это снова не ласка. Это изысканная пытка, когда он пожирает взглядом мои губы, но не прикасается к ним. Разве что только дыханием.
Он хочет меня наказать. И его не волнуют методы. Его губы скользят по моей шее, вынуждая меня дрожать. Даже зная, что он это видит, чувствует. Потому что его взгляд не отпускает меня, как и руки.
– Точно уверена?
Спрашивает, но не позволяет ответить.
Он сильнее зарывается пальцами в мои волосы, притягивает мою голову еще ближе, практически сталкивая между собой наши рты. Мое дыхание, рваное, против его – размеренного, тяжелого.
Темнота сгущается, слизывает все краски, оставляя мне всего две расцветки: зеленый и черный. Внутри меня бьется страх, но и он бессилен против холода этого голоса. Он бьет, как плети, разрывая что-то тягучее, неподъемное.
– Ну если хотела, и тебе все равно, что это будет не Эд…
Я прикрываю глаза. Отгораживаюсь. Но требовательный шепот не позволяет мне спрятаться.
– Смотри на меня.
Нет, я не буду. Не буду…
Но мои глаза удивленно распахиваются, когда он задирает мне платье и я чувствую его пальцы у себя на бедре, уверенно ползущие вверх.
– Ты… – срывается с моих губ.
– Я, – усмехается он. – Но тебе ведь без разницы, правда?
Его пальцы, как клеймо палача, оставляют болезненные ожоги там, где он ко мне прикасается.
Вверх…
Еще выше.
– Хватит…
Он задевает кромку моих трусиков, скользит вдоль нее. Одно мое неосторожное движение, и его пальцы преодолеют эту тонкую преграду из кружева. Из моего горла вырывается судорожный выдох, время останавливается, тишина бьет в барабанные перепонки. И вдруг взрывается каким-то треском…
Мы оба замираем.
Смотрим друг другу в глаза.
И глотаем это молчание – до тех пор, пока в него не врываются звуки, запахи и цвета. Еще секунду его сердце обвиняюще стучит рядом с моим, а потом Руслан отпускает меня, и от взрывной смеси эмоций не остается и следа.
– Он бы не остановился, – роняет равнодушно.
Так привычней, так правильней, когда он такой. И так я быстрее вспоминаю, где я и с кем.
Поправляю волосы, платье, ищу машинально сумочку и только теперь замечаю, что она выпала у меня из рук. Хочу нагнуться, но Руслан опережает меня.
– Я слышал, что в женской сумочке можно найти что угодно, но не представлял, что это действительно так.
Он поднимает то, что успело выпасть, – электрошокер, газовый баллончик и кастет. Забрасывает это в сумочку, но не возвращает ее мне.
– Этим нужно уметь пользоваться. В противном случае для любого мужчины это так же опасно, как пудра, духи и пилочка для ногтей.
– Приму к сведению.
Я протягиваю руку, чтобы забрать сумочку, но он с силой сжимает ее. Я чувствую жалобный треск, и очень надеюсь, что это не пудра, которая у меня действительно есть.
– Поехали.
Заметив мой удивленный взгляд, он просто хватает меня за руку и тянет вперед, к парковке.
– Но… я не могу!
– Тебе ничего не придется делать – я тебя подвезу.
Его надменный тон, его самоуверенность, что я буду делать так, как он хочет, заставляют сопротивляться.
– Я не могу так уехать! Я приехала с подругой! Она будет волноваться, и…
Я понимаю, что говорю это зря, когда он вдруг резко останавливается и я прилипаю к его спине. Он медленно оборачивается, и я натыкаюсь взглядом на злую усмешку.
– Неужели? Маленькая капризная девочка наконец-то подумала не только о себе, но и о ком-то другом?
Я дергаю руку, хочу вырваться, но его хватка становится жестче. Его не волнует то, что меня ждут в клубе. И не волнуют взгляды людей, когда он практически тащит меня на буксире к парковке.
– Я не хочу уезжать, – цежу я, не в силах противостоять его натиску. – Я не хочу, ты меня слышишь? Отпусти меня!
– Отпущу. – Открыв дверь своей машины, он почти заталкивает меня в салон. – После того, как сдам на руки твоему брату.
– Если это все, что тебя волнует, со своим братом я сама…
