– Знаю. Именно поэтому и хочу с ней встретиться. Чтобы покончить с этим. Я просто войду и поздороваюсь, клянусь! Мне нужно снять Эллинор с пьедестала, на который я ее поставил.
– Звучит разумно, – одобрила Аманда и прищурилась. – Вы уверены?
– Самое худшее, что может случиться, – я оплачу вам еще несколько сеансов, – рассмеялся Рубен.
Но он и в самом деле был уверен. Рубен нынче не тот, что год назад. Гуннару лучше держать язык за зубами.
Они встали. Рубен пожал руку Аманде, в пятидесятый, наверное, раз устояв перед искушением пригласить ее чего-нибудь выпить. В самой этой мысли не было ничего плохого, пока она оставалась не более чем мыслью. В конце концов, он все еще был Рубеном Хёком. Кроме того, у него были дела поважнее. Поприветствовать Эллинор, например. Он уже знал, где она живет. Последнее «прости» – и можно считать себя свободным.
* * *
Винсент глубоко вздохнул, прежде чем переступить порог кухни. Его жена Мария возилась там вот уже около часа. Он знал этот навязчивый запах – ароматические свечи, травяные смеси в тканевых мешочках, мыло и освежители воздуха. Запахи стояли стеной, обволакивали, как непроницаемое мокрое одеяло.
– Ты и дальше собираешься хранить это дома, дорогая?
Он потянулся к кухонному шкафу за чашкой с текстом: «Это не я такой незрелый, это ты каловая сосиска». Налил кофе из перколятора, сел за стол.
– Разве ты не помнишь, что говорил наш семейный терапевт? Ты должен поддерживать мои бизнес-начинания. Это важно.
Мария была занята тем, что упаковывала маленьких керамических ангелочков в большую коробку. На вошедшего мужа она даже не оглянулась.
– Помню, – отозвался Винсент. – И поддерживаю тебя во всех твоих начинаниях. Интернет-магазин – интересная идея, но не лучше ли хранить товары на складе?
Мария глубоко вздохнула, по-прежнему спиной к мужу.
– Как заметил Кевин, аренда складских помещений – это дорого. Ну а с учетом того, что возможная прибыль от твоего последнего шоу до сих пор не просчитана, будет разумным, если я, как единственный взрослый человек в этом доме, возьму на себя ответственность за наш семейный бюджет.
Винсент посмотрел на жену. Он не ожидал от Марии такой взвешенной, рациональной аргументации. Курс «Ступи на свой путь», как видно, не прошел ей даром. При том, что Винсента коробило от упоминания руководителя курса Кевина в каждом втором предложении.
Винсент знал, что Мария по натуре искательница. В ее характере все время за кем-то следовать. Но то, что следующим гуру станет консультант по стартапам, все равно было неожиданностью.
– Ответственность? – переспросила неожиданно объявившаяся на кухне Ребекка. – Кто-то готов заплатить деньги за этот мусор? – Она с отвращением взяла белую деревянную дощечку с текстом и прочитала вслух: – «Живи. Смейся. Люби». Ого! Почему бы не «Умри. Плачь. Возненавидь»?
– Ребекка! – одернул дочь Винсент, хотя в глубине души поддерживал ее.
– Кевин сказал, что у меня отличное чутье на коммерчески жизнеспособные проекты, – кисло заметила Мария и подняла на Ребекку полные ненависти глаза.
Ребекка проигнорировала это, подошла к холодильнику и открыла дверцу.
– Астон! Черт…
Из гостиной в тон ей взревел Астон:
– Что?!
– Ты опять допил молоко для хлопьев и положил пустой пакет в холодильник?
– Он не пустой! – Голос Астона заполнил кухню. – Там еще осталось немного!
Ребекка со значением посмотрела на отца, взяла пакет и перевернула вверх дном. Три капли медленно упали на пол.
– Что ты делаешь? – возмутилась Мария. – Немедленно вытри!
Она вскочила со стула и уронила ангела, который лежал у нее на коленях. Фигурка разлетелась на множество осколков. Как видно, материал был хрупким.
– О нет! – вскричала Мария. – Посмотри, что ты наделала, Ребекка!
– Я? Это ты его уронила! Или я виновата в том, что ты такая неуклюжая? А ты что молчишь, папа? Почему позволяешь ей надо мной издеваться?.. Нет, с меня хватит. Немедленно еду к Дени.
Винсент открыл было рот – и тут же закрыл. Слишком поздно. Ребекка уже направлялась к входной двери.
– Будь дома не позже восьми вечера! – крикнула Мария ей вслед. – Сегодня только четверг.
– У меня каникулы!
Ребекка сорвала с вешалки тонкую летнюю куртку и хлопнула дверью.
– Спасибо за помощь. – Мария встала перед Винсентом, скрестив руки на груди. – Не забудь отвезти Астона в группу. Вы уже опоздали.
Винсент стиснул зубы. Самым правильным будет промолчать. Он так и не научился справляться с эмоциональными бурями и, что бы ни говорил, делал только хуже. Поэтому с некоторых пор выбрал новую стратегию – тише воды ниже травы.
Винсент попытался вспомнить хоть что-то толковое из того, что говорил семейный терапевт. Трудно ожидать помощи от специалиста, когда считаешь себя лучшим специалистом, чем он. Хотя Винсент старался держаться скромно.
Давно шла речь о том, что ему самому имеет смысл обратиться к терапевту. Чтобы проработать случившееся с его матерью. Воспоминания, которые он подавлял вот уже сорок лет. Но Винсент не мог позволить кому-то другому копаться в этом. Словно где-то внутри неусыпный сторож охранял потайной уголок его души от внешнего вторжения.
Винсенту хотелось, чтобы терапия оказалась тем волшебным средством, которое вернет их с Марией друг другу. И он снова будет понимать жену, что когда-то как будто ему удавалось. А Мария перестанет ревновать его всякий раз, когда Винсент уезжает в другой город. Что сейчас невероятно осложняет жизнь им обоим, поскольку профессия мастера менталиста предполагает гастроли. И супруги действительно старались, особенно Мария.
То, что предположил терапевт, лежало на поверхности: причина ревности в низкой самооценке. Возможно, сыграли роль обстоятельства, при которых Мария и Винсент сошлись. Когда он оставил первую жену Ульрику ради ее младшей сестры Марии.
Винсент понимал, что не все так просто. Было в Марии что-то еще, чего ни она, ни терапевт не могли уловить. Что-то, что пробуждало в ней агрессию, стоило Винсенту только направить свое внимание на что-то другое, кроме дома и семьи. Чисто инстинктивно, так что винить в этом Марию было бы несправедливо. Этот же инстинкт заставлял ее сейчас смотреть на него как на инопланетянина.
А Винсенту, как и много раз до того, хотелось знать, чего она от него добивается.
Поначалу было легко. Тогда любовь заставляла их пренебречь всем, что не было ею. Винсент до сих пор помнил, как они заканчивали фразы друг друга, как могли общаться одними взглядами. Но потом он как будто стал забывать ее язык. Вопреки логике, с годами супруги все хуже понимали друг друга. Винсент не хотел этого, сопротивлялся. Но, как ни старался, ключик к Марии был утрачен.
Сейчас она, очевидно, ждала, что он скажет. И все-таки было крохотное жемчужное зернышко в куче того, что наговорил терапевт. Он посоветовал Винсенту проявлять участие всякий раз, когда Мария расстроена или возмущена. Даже если она не права. Так Мария будет чувствовать себя с ним в большей безопасности. Что, в свою очередь, должно помочь ей более конструктивно выражать свои эмоции, прежде чем они перейдут в агрессию или гнев. Конечно, на деле никогда не бывает так гладко, как в теории. Но попытаться стоило.
– Ты злишься, дорогая, – начал Винсент, стараясь сохранять участливый и спокойный тон. – Но гнев вреден для твоего тела. Ты, конечно, сама заметила, как напряглись твои суставы и мышцы. При этом кровообращение замедляется. То есть нарушается естественный баланс нервной, сердечно-сосудистой и гормональной систем. Кроме того, увеличивается кровяное давление, вместе с частотой сердечных сокращений и уровнем тестостерона. В результате организм в избытке вырабатывает желчь, которая попадает в те его участки, где ее не должно быть.
Мария подняла бровь. Кажется, рекомендация терапевта действительно сработала.
– Когда ты злишься, – продолжал Винсент, – активность твоего мозга меняется. Особенно в височной и лобной долях. Вывод: злиться небезопасно. Ты можешь общаться с Ребеккой более конструктивно?
Он замолчал и осторожно улыбнулся. Мария в недоумении уставилась на него. Затем скривила губы, как будто съела лимон, развернулась на каблуках и вышла.
* * *
Со слезами счастья в глазах Юлия переступила порог отделения полиции в Кунгсхольмене. Могла ли она раньше думать, что будет так сильно тосковать по этому довольно уродливому зданию?
День ее триумфа выдался жарким. Система вентиляции вовремя вышла из строя, дав коллегам возможность в полной мере прочувствовать, что такое пекло. Обмахиваясь листком бумаги, Юлия открыла дверь в конференц-зал. Для коллег – обычный четверг. А для нее – возвращение в потерянный рай. По крайней мере, пока она не объявила им, зачем они здесь.
– Юлия! – приветствовал ее бородатый мужчина, в котором она не сразу узнала Педера.
– Это борода отца семейства, а не какая-нибудь хипстерская бородка, – самодовольно объяснил Педер, поймав ее вопросительный взгляд.
– Это хипстерская бородка, как ни крути, – проворчал Рубен, переступивший порог зала следом за Юлией. – Нам еще повезло, что сегодня такая жара. Иначе пришлось бы лицезреть тебя в той маленькой шапочке, которую ты носил всю весну, не снимая.
Похоже, с коллегами всё как обычно. Мина и Кристер, во всяком случае, выглядели довольными при ее появлении. Если Юлия, конечно, правильно истолковала их реакцию.
– Мои запоздалые поздравления, – пробормотал Кристер.
Золотистый ретривер Боссе тяжело дышал. Он устроился на полу, в том самом месте, где Юлия оставила его несколько месяцев назад. На этот раз Боссе не нашел в себе силы даже поздороваться как следует. Ограничился тем, что отрывисто гавкнул и устремил на Юлию счастливый взгляд.
– Да, поздравляю! – подхватила Мина и с ужасом уставилась на пиджак Юлии.
Та тоже посмотрела на то место на левом плече и громко выругалась:
– Черт подери! В доме ни одной тряпки без рвоты…
Она сорвала с себя пиджак и собиралась было повесить его на спинку стула, но остановилась, еще раз оглянувшись на Мину, и направилась к вешалке у двери.
– Пока это каша, проблема решается в два счета, – заметил Педер с понимающей улыбкой. – Подожди, вот пойдут бананы и бефстроганов в банках… «Ваниш» – единственное, что против них работает. И лучше порошок, чем те розовые баночки. Замачиваешь в «Ванише», а потом стираешь при девяноста градусах. Лучше с отбеливателем, так что поначалу придется носить только белое.
– Буду иметь в виду. – Юлия подняла руку в оборонительном жесте. – И тебе доброго утра, Педер.
Ей было достаточно забот с шестимесячным Харри, чтобы не озадачиваться заранее проблемами предстоящих возрастных этапов.
Юлия поспешила сменить тему:
– Как приятно вернуться и снова видеть вас всех! Разумеется, я следила за вашей работой, пока меня здесь не было. И не чувствовала ничего, кроме гордости. Прежде всего, за тебя, Мина. – Мина замещала Юлию на посту руководителя группы. – Но теперь я с вами. Не то чтобы отдохнувшая и полная сил, но везде не успеешь.
Юлия нерешительно рассмеялась. У нее была мысль рассказать о небольшом семейном недоразумении, вынудившим ее в конце концов сегодня и не днем позже переступить порог отделения полиции. И как это недоразумение дало Юлии понять окончательно, что «равностность» их с мужем отношений – иллюзия, державшаяся только благодаря ребенку.
Его аргументы слово в слово повторяли то, что рассказывали ее подруги. Что женщина биологически лучше приспособлена к уходу за ребенком. Что Торкелю совершенно невозможно оставить работу, потому что в этом случае все рухнет. Компания обанкротится. Шведский ВВП полетит в тартарары. Катастрофа немедленно распространится по всему миру, и наступит конец света.
Больше всего Юлию расстроило, что у них была договоренность. Она берет на себя первые шесть месяцев, Торкель – следующие шесть. Оба они подали заявление на отпуск и получили желаемое. Чего Юлия уже тогда не осознавала, так это того, что со стороны Торкеля с самого начала это была чистой воды игра на публику. Он ни секунды не верил, что Юлия действительно хочет разделить с ним этот срок. Она до сих пор видела его потрясенное лицо, когда на прошлой неделе напомнила, что в четверг возвращается на работу.
Они с Торкелем не разговаривали несколько дней. Когда всего час назад Юлия собиралась идти, перед ней стоял чужой, страшный человек. Озлобленный, охваченный паническим страхом, со вздыбленными волосами. И опять этот бред о «связи», «биологическом наследии» и том, что ему, по-видимому, придется поговорить с ее начальством.
Кончилось тем, что Юлия молча передала ему Харри и быстро вышла за дверь. С тех пор она так и не решилась заглянуть с свой телефон.
– С возвращением! – оскалился в волчьей улыбке Рубен.
Юлия старательно игнорировала тот факт, что ему трудно отвести взгляд от ее груди.
Она прекратила кормить грудью неделю тому назад, но та, похоже, этого не поняла. Юлия тосковала по чашкам В-размера. Потому что с размером Е у нее сразу не заладилось.
– У меня есть чем подбодрить вас перед началом совещания, – объявил Педер.
– О нет… – в один голос простонали Рубен и Мина.
Но Педер как будто ничего не слышал. Сунул телефон в руку Юлии и поставил на воспроизведение.
– Это тройняшки, – пояснил он, захлебываясь от восторга. – Подпевают Анисе Дон Демине на «Фестивале мелодий». Такие милые!
Юлия посмотрела на троих детей в подгузниках, раскачивающихся перед огромным телеэкраном, и про себя согласилась с Педером в том, что они милые. Только именно сегодня эта милота как никогда некстати. И последнее, чего хотелось бы Юлии на данный момент, – иметь детей больше, чем у нее было.
– Подожди, я прибавлю громкость, – сказал Педер.
Стоны со всех сторон усилились.
– Спасибо, достаточно. – Юлия вернула Педеру телефон. – Они действительно милые. Предлагаю начать. Вчера после обеда поступило сообщение о похищенном ребенке, некоем Оссиане Вальтерсоне, пяти лет. По ошибке оно не было помечено как приоритетное, поэтому его прочитали только сегодня утром.
– Боже мой! – простонал Педер. – Этого не должно было случиться…
– Тем не менее это произошло. Так или иначе, руководство поручило дело нам. И, чтобы мы присвоили расследованию высшую степень приоритетности.
Мина кивнула и сделала хороший глоток из бутылки с водой. Ставя ее на стол, постаралась разместить как можно дальше от бороды Педера. Это заметил Боссе. Он подошел к Мине со свесившимся языком и уставился на нее так, будто хотел очаровать.
– Кристер, – обратилась к коллеге Мина, – если ты собираешься и дальше приводить его сюда, ставь ему миску с водой. Еще на один дюйм ближе к моей бутылке, и я буду вынуждена купить другую.
– Ничего страшного не происходит, – успокоил Мину Кристер. – Собачья слюна стерильна, ты вообще в курсе? Но миску все-таки придется поставить, с учетом того, как долго мы здесь находимся. Боссе самому это не нравится.
Кристер подозвал собаку, которая укоризненно посмотрела на Мину, прежде чем устроиться у ног хозяина.
Юлия задумалась, стоит ли объяснять коллеге, что собачья слюна вовсе не так стерильна, как ему кажется, что у нее совершенно другая микрофлора, чем у человеческой, и некоторые из бактерий чрезвычайно опасны. Любящий взгляд, которым Кристер встретил Боссе, убедил ее не делать этого.
– Я забыла, какой тут у вас детский сад, – торопливо сказала Юлия. – Давайте сосредоточимся на деле. Наша группа получила подкрепление в лице одного человека, имеющего опыт в подобных расследованиях. Он из переговорщиков… переговорной команды, я хотела сказать. Они так и не определились с названием, но все понимают, о ком речь.
Юлия остановилась и оглядела удивленные лица коллег.
– А почему они так и не определились с названием? – спросил Педер.
– Чистая психология, – ответила Юлия. – Без названия они как бы не существуют как группа. О них сложнее собрать информацию. В каком-то смысле без названия они неуловимы.
– Ого! – Педер сделал серьезное лицо и поднял бровь.
– Но, как я уже сказала, этот человек уже не их, а стал долгожданным пополнением нашей команды. Он будет здесь с минуты на минуту. И у него есть кое-какие соображения насчет Оссиана.
– А нам действительно нужно пополнение? – Мина нахмурилась.
– Хочешь сказать, нас тебе более чем достаточно? – рассмеялся Кристер и рассек локтем воздух в сторону Мины. Очевидно, он слишком хорошо знал коллегу, чтобы избегать прямого контакта.
Но Юлия предвидела реакцию Мины, которую всегда пугали перемены. Особенно связанные с появлением новых людей, с которыми придется выстраивать отношения. С тех пор как осенью около двух лет назад из ее жизни исчез Винсент, Юлия не видела, чтобы Мина с кем-нибудь разговаривала, кроме коллег. И даже те месяцы, когда она замещала Юлию в декретном отпуске, мало что изменили. При этом Мине не помешало бы несколько расширить круг общения…
– Руководство хочет идти в ногу со временем, – вдруг сказал Кристер. Он почесал Боссе загривок и был вознагражден преданным собачьим взглядом. – Равенство и толерантность – сейчас это актуально, – пояснил Кристер свою мысль. – Но у нас уже есть две женщины, так что новенький либо трансвестит, либо гей.
