Расставляю оставшиеся блюда на стол. Пока гости вместе с Феликсом сладко обсуждают будущее Сабины, о котором на самом деле кроме меня никто не думает, я смотрю, чего не хватает на столе.
– Садись, Альбина. Все есть, – хлопает на место рядом с собой Феликс. И улыбается так, что мне противно становится.
Опускаюсь на стул, но при этом смотрю на дочь. У нее глаза грустные, пальцы, которыми сжимает вилку, дрожат.
– Мам, я поела, – отзывается она тихо. – Могу подняться в комнату?
– Конечно, – киваю и перевожу взгляд на свекра. – У нее уроки. Нужно успеть до завтра все выполнить.
– Конечно. Учеба – самое главное, Сабиночка, – вклинивается свекровь. – Иди.
Смотрю вслед дочери. Кусок в горло не лезет. Все тело дрожит, потому что телефон мужа, лежащий на столе, вибрирует. На экране имя некого «Семена». Это любовница моего мужа…
Если сегодня этого не сделаю, то не сделаю никогда…
Резко подхватив мобильный, поднимаюсь с места. Феликс смотрит на меня с распахнутыми глазами, как и все сидящие за столом.
– Положи телефон на место, Альбина.
Задыхаюсь. От злости трясусь.
Не отступлю. Не сегодня!
– Пусть все узнают, – проговариваю сквозь стиснутые зубы.
– Альбина!
Принимаю звонок и сразу ставлю на громкую связь.
– Милый, мне нужно тебе кое-что сказать! – раздается из динамика женский голосок. Муж сжимает кулаки, скрипит зубами. Дергается в мою сторону, но я оббегаю стол и оказываюсь от него далеко. – Феликс, любимый, я тут нервничаю немного. Тест для определения беременности сделала. Представляешь, две полоски! Это же положительный результат, да? Я так переживаю, уже ничего не соображаю! Я наконец-то рожу тебе сына, о котором ты так мечтаешь!
Глава 1
– Мам, а когда мы поедем к дяде? – спрашивает дочка, сидя за столом на кухне, пока я готовлю ее любимый пирог.
Поездку планировали на сегодня, но Феликс как всегда в своем репертуаре. Ни слова не ответил, когда я сказала, что мы хотим к Вадиму. Промолчал, оделся и ушел. Он любит так себя вести.
– Не знаю, родная. Когда отец согласится…
– Он не согласится, – грустно замечает Сабина. – Он всегда против.
Мое внимание привлекает шум во дворе. Подхожу к окну и вижу машину мужа, которая заезжает во двор. Его люди сразу подходят к нему. Он, выйдя из машины, жестикулирует руками, что-то им объясняет. А потом заходит в дом.
– Приехал. Спрошу, может, не станет возражать.
– Нет, не спрашивай, – качает дочь головой. – Он снова ругаться будет. Не обязательно ехать к дяде. Лучше во дворе в беседке порисуем что-нибудь…
– Хорошо. Тогда иди собирай карандаши, фломастеры… Закончу с пирогом и выйдем.
Дочь выбегает из кухни, а я, помыв руки, вытираю их и иду к кабинету мужа, заранее зная, что он там. Любит прятаться в том помещении. И пить…
Останавливаюсь у приоткрытой двери, услышав его голос. Меня потряхивает от его слов:
– И я по тебе соскучился, малыш…
Малыш, черт побери… Тошнит, вот реально.
– Как разгребусь с делами, так приеду. Будь готова… Ты мне кое-что обещала, не забыла?
Что-то пошлое обещала, однозначно.
Подождав еще несколько секунд, захожу в кабинет. Феликс сразу же отключается и бросает телефон на стол. Ведет себя так, будто боится моей реакции. Хотя я прекрасно знаю, что ему плевать.
– Мы с Сабиной к моим родителям поехать хотим… – начинаю, стоя напротив стола мужа.
– Поезжайте, – машет он рукой, глядя на меня исподлобья. – Водитель во дворе. Но не сейчас, а вечером.
Хмурюсь. Почему именно вечером – я понятия не имею. Но сдается мне, что муж помчится к своей любовнице. Ну и ладно. Мне это на руку.
– Отлично. Спасибо.
Выхожу и вижу, как Сабина спускается по лестнице со своим рюкзаком.
– Я готова! – радостно сообщает.
– Сейчас пирог вытащу из духовки и приду.
Выходим во двор. Идём к беседке.
Вокруг куча мужчин, но мы к этому уже привыкли. Последние полтора года наш дом постоянно окружён охраной. Не пойму, для чего это нужно. То ли у Феликса серьезные проблемы, то ли ещё что.
Бумага шуршит под легкими движениями карандаша. Сабина, нахмурив брови, сосредоточенно выводит линии, ее маленькие пальцы едва заметно дрожат от напряжения. Я сижу рядом, наблюдая за ней, и не могу сдержать улыбку.
Ветер играет в ее волосах, легкие пряди выбиваются из косы, щекочут щеки. Она машинально сдувает их, не отрываясь от рисунка, и что-то бормочет себе под нос. Я знаю – она полностью в процессе. В своем мире. Там, где никто не кричит, где нет страха, нет боли. Только бумага, краски и ее воображение.
Я горжусь дочерью. Так сильно, грудь сжимается от нежности. Как можно в таком возрасте настолько тонко чувствовать, так красиво передавать эмоции через цвет и форму? Ее рисунки – это не просто детские каляки-маляки, в них есть душа. Настоящая, глубокая.
Но здесь, в этом доме, ей никогда не дадут раскрыться. Никогда не оценят ее талант. Ее отец… Он не относится серьезно к ее творчеству. Несколько раз я пыталась достучаться, но тщетно. Дочь ничего не добьется, пока живёт в этом доме, которая больше похожа на золотую клетку.
Я сжимаю зубы, прогоняя эту мысль. Сабина должна выбраться отсюда. Должна жить в месте, где ее любят, где ценят каждую ее эмоцию, каждую мечту.
– Мам, смотри! – дочь поднимает голову, протягивая мне лист. Ее глаза сияют – так, как сияют только у детей, когда они ждут одобрения.
Я смотрю на рисунок. И чувствую, как горло сжимается от эмоций. Она нарисовала нас. Меня и ее. Мы держимся за руки. А вокруг – солнце, цветы, и никакой тени от высоких стен этого дома.
Она тоже хочет выбраться. Хочет оказаться там, где ей будет по-настоящему хорошо. Где нет места Феликсу, хоть он и ее отец…
– Очень красиво, родная. Я в восторге.
– Мамуль… – Дочь обнимает меня и кладет голову на мои плечи. – Я так хочу уехать отсюда… Далеко-далеко.
Я тоже, милая. Я тоже.
– Давай нарисуем красивый дом? В каком бы ты хотела жить…
– Хорошо.
Сабина берет чистую бумагу и берется за дело. Я машинально провожу рукой по волосам дочери, поправляя выбившуюся прядь. В этот момент чувствую, как на мне задерживается чей-то взгляд.
Поднимаю глаза и сразу встречаюсь с ним.
Охранник. Один из людей моего мужа. Стоит чуть поодаль, привалившись к колонне беседки, и смотрит прямо на меня. Глаза ленивые, наглые. Улыбка – противная, неприятная. От которой пробегает холод по спине. А потом он вдруг подмигивает.
Меня передергивает.
Я тут же возвращаю внимание обратно на рисунок Сабины, но ощущение чужого взгляда не исчезает. Напротив, кажется, он прожигает во мне дыру.
Мне никогда не нравилось окружение мужа. Эти люди – не просто охранники. Они чувствуют свою власть, свою безнаказанность. И каждый раз, когда я сталкиваюсь с кем-то из них, внутри поднимается тошнота. Они прекрасно знают отношение мужа ко мне и нашей дочери. Знают, что он никогда не поддерживает нас. Даже когда водитель оскорбил меня, Феликс встал на его сторону. Поэтому неудивительно, что ведут эти люди себя так нагло.
– Мам, а тебе нравится? – звонкий голос Сабины вытаскивает меня из мыслей.
Я моргаю, сосредоточившись на ее рисунке, заставляю себя улыбнуться.
– Очень, милая. Ты умница.
Но внутри остается неприятный осадок. Я изо всех сил стараюсь не показывать дочери свои переживания.
Около часа ещё проводим тут.
Сабина выводит линии осторожно, старательно. Маленькая ручка крепко сжимает карандаш, и на белом листе медленно появляется дом.
– Смотри, мама, – шепчет она, проводя последний штрих на крыше.
Я наклоняюсь ближе. На рисунке – одноэтажный дом с большими окнами. Светлый, такой красивый. Вокруг него аккуратно расставлены кусты роз. Их бутоны яркие, живые.
Высокий деревянный забор. Не суровый, не закрытый от мира, а тёплый, домашний, с красивыми узорами на досках.
Сабина улыбается, чуть наклоняет голову, любуясь своим творением.
– Здесь можно жить счастливо, правда? – спрашивает она, все еще глядя на рисунок.
Я не сразу нахожу, что сказать. Но киваю.
– Конечно, милая. Конечно.
– Альбина! – слышу я голос мужа. – Сюда! Живо!
Сабина быстро собирает вещи в портфель, прячет рисунки. Ведь знает, что Феликс начнет кричать сильнее, если увидит их.
Заходим в дом.
– Иди в комнату и не спускайся.
– На что снова папа разозлился? Мы же ничего плохо не делаем.
Не делаем. Мы никогда ничего плохого не делаем, но он все равно находит повод орать.
– Беги к себе, родная.
Жду, когда она поднимется. Лишь после того, как слышу хлопок двери, иду в кабинет Феликса.
– Что случилось? Ты почему кричишь?
– Какого черта с охранником переглядываешься?
– Что?! – моему возмущению нет предела. – Ты совсем свихнулся? Что ты несёшь?
– Я все видел. Хватит отрицать! – схватив меня за руку, дёргает на себя. – Значит, тебе мало меня, да? Решила на стороне интрижки завести?
– Что за бред? Господи, да ты лучше своих псов убери от жены и дочери как можно дальше! Все ты видишь не тем местом! Отпусти! Не трогай меня!
– Не трогать? Я имею право делать все, что хочу! Ты моя жена, ясно?
– Жена? – усмехаюсь. – Почему-то ты это вспоминаешь, когда нужно на ком-то отыграться! Боже, да меня тошнит от тебя!
– Тошнит, значит?! Ну я тебе сейчас покажу! – Муж толкает к дивану, а сам нависает сверху. – Как надо поимею, а потом отправлю к тому охраннику. Пусть он тоже наслаждается.
Глава 2
– Что ты делаешь?! Не трогай меня, слышишь?! Не трогай!
Всё происходит слишком быстро.
Я даже не успеваю понять, что случилось. Как мы опять докатились до такого состояния, по какой причине муж взбесился. И почему я снова во всем виновата…
Его рука резко взлетает, а потом со всей силой обрушивается на мою щеку. Голова дергается в сторону. Мир перед глазами плывет. Горячая, обжигающая боль мгновенно разливается по лицу.
– Ты что, думаешь, я слепой?! – Его голос, полный ярости и презрения режет слух. – Флиртуешь прямо у меня под носом?!
– Ч-что?.. – До меня все доходит слишком поздно. Опять я не успеваю осознать смысл сказанного, как следует еще один удар – на этот раз сильнее, хлеще.
