– Понимаешь, здесь личные интересы Новикова замешаны. Аудиторы работают по документам. Если дойдет до скандала, банк будет отвечать, что вбухал миллионы в рухлядь. Как раз чтобы в бумагах ничего не отражать, Саша даже не попросил, а приказал поехать и убедиться, что на строительстве все в порядке. Он ведь не только из-за вложенных денег кипишует. Его репутация и репутация банка на кону. Выходит, что риски общие.
Запахнув халат, я на секунду зажмуриваюсь.
– Встреча с Савчуком на объекте, говоришь?
– Ну или с его человеком. Формальность. Надо проверить, как идет стройка. Сроки почему-то срывают.
– Если Новиков заинтересован, сам бы и проверял…
– Поэтому я и злюсь, малышка. Хотел с тобой вечер провести, а не Сашины проблемы решать. – Ваня подходит и целует меня в висок. – Думаешь, сам не понимаю? – Он устало качает головой.
Я смотрю на него, поджав губы. Отмахнуться, сказать «не езди»? Бесполезно. Ваня не может не поехать. Черт.
– Давай так сделаем. – Он обнимает меня, и жар его тела чувствуется даже через ткань халата. Знакомый запах окутывает с головой. – Я сейчас по-быстрому смотаюсь, проверю там все. Потом вызову тебе такси. – Ваня скользит носом по моей щеке, легко целует шею. – С Норой у нас ограничение по времени, так?
Нырнув рукой в вырез халата, он обходит «запретную зону» и двигается к животу. Прикосновения нежные, почти невесомые. По венам разливается тепло, тело моментально реагирует на ласку Вани.
– Я просто не успею сам за тобой приехать. Ты приедешь на такси… – Он касается губами мочки уха, чуть кусает.
Ощутив отклик, резко подхватывает меня за бедра и прижимает к столешнице. Вновь целует в шею, медленно, будто намеренно растягивая секунды. Я выдыхаю, закрываю глаза. Губы размыкаются сами собой, и Ваня впивается в них поцелуем.
– Блядь, как Саша не вовремя с этим его заданием, – шепчет он мне в рот, распахивая халат. Скользит пальцами по коже, словно изучая, запоминая.
Я открываю глаза и ловлю его взгляд.
– Тогда поторопись. – Руки сама тянутся к ремню на его брюках, но Ваня останавливает.
– Вечером, Эва. Я быстро. Жди. – Он опять целует, чем распаляет еще сильнее. Обоих.
А затем отстраняется и просто уходит, оставив меня с глухой злостью на Савчука. Я немного успокоилась после его исчезновения, но Тарас все равно незримо присутствует в нашей жизни и вносит коррективы! Гад!
Размеренно дышу, пытаясь прийти в себя и злясь уже на Ваню. Мог бы и устроить нам быструю разрядку. Пятнадцать минут не решили бы исход его встречи. Но ладно. И впрямь вечером наверстаем.
После душа я кормлю Кирилла, и это умиротворяет.
Ближе к пяти вечера от Вани приходит сообщение: «Заканчиваю, можешь выезжать».
Я почти готова, лишь немного освежаю лицо макияжем. Надеваю красивое платье с вырезом. Отдаю распоряжения Норе, прошу ее звонить, если Кир будет сильно капризничать. Сажусь в такси и направляюсь в ресторан.
Телефон звонит на середине пути. Я вижу имя Крайнова и без раздумий отвечаю:
– Уже еду, Вань. Минут через пятнадцать буду.
– Эва… Все отменяется. Я в больнице.
Холод резко сковывает пальцы. Я едва не роняю телефон.
– Что?.. Что случилось?!
На том конце трубки голоса, шум, суета.
– Несчастный случай… Я потом все объясню. Эва, поезжай домой, ладно?
– В смысле, Вань? Зачем больница? Ты как? С тобой все в порядке? – Я захлебываюсь паникой.
– Слегка задело, необходим осмотр. Я почти в норме. В отличие от Савчука. Ему повезло меньше…
Машина продолжает движение, Ваня еще что-то говорит, но я уже не слушаю. И не могу сделать вдох. Потому что хрупкий кораблик самообладания, построенный мной за эти дни, вновь захлестывает штормовыми волнами прошлого.
9 глава
Нестерпимо хочется оказаться в больнице. Прямо сейчас. Рука непроизвольно сжимает подвеску на шее, – ту самую, с двумя сердечками, – пока мое сердце бешено колотится в груди.
– Ваня, что значит «повезло меньше»? Он жив? – Я не узнаю собственного голоса.
– В операционной.
– А ты? Что с тобой?
– Слегка задело, я же сказал, – произносит запыхавшись Ваня, будто только что пробежал марафон.
– Где ты? В какой больнице? Я за тобой приеду, – настаиваю, повышая голос.
Таксист встревоженно смотрит в зеркало.
– На Чаплыгина. Но, Эва, не надо…
– Через двадцать минут буду. – Я завершаю разговор и меняю в приложении конечную точку.
Водитель вслух повторяет адрес, спрашивает, верно ли указано.
Верно. Все верно… Я дома места себе не найду, если не увижу Ваню. И не узнаю, что случилось с Тарасом. Будь он опять неладен! Ну почему у Савчука всегда так? Стоит только принять решение насчет него, как появляются какие-то нюансы.
В приемном отделении пахнет антисептиком и страхом. Еще свежо в памяти, как я попала в стационар с кровотечением. Оно открылось внезапно. Я встала утром, собиралась на работу, но вместо центра пришлось вызывать скорую и экстренно ехать в больницу. А потом все как в тумане…
Встряхиваю головой, избавляясь от неприятных воспоминаний, и спешу к стойке регистрации. Медсестра за стеклянной перегородкой, равнодушно жуя жвачку, проверяет информацию.
– Четвертый этаж. Сейчас выдам пропуск. Хотя постойте. Документы, подтверждающие, что вы жена, есть у вас?
– Эва! – окликает Ваня. – Это за мной, – обращается он к медсестре и подходит, прихрамывая и держась за левый бок. Обнимает меня за плечи.
В глаза бросается, что рукав его белой рубашки разорван, на предплечье кровь, смешавшаяся с йодом. Но Крайнов цел. Жив.
– Ты в порядке? – Хватаю Ваню за ладонь и, не отрывая взгляда от его лица, провожу пальцами по бинтам.
– Да. – Мы идем к лифту. – Я же говорил, что это пустяк.
– А Савчук? – Я слишком взвинчена, чтобы держать эмоции под контролем.
– Его сразу увезли в операционную. Врачи сказали, что состояние тяжелое.
Меня ведет в сторону от услышанного, Ваня удерживает.
В кабине душно, и кажется, что я вот-вот рухну в обморок. Выйдя из лифта, вижу надпись «Операционный блок», и накрывает по новой. Ваня помогает присесть на диван в коридоре.
– Как это произошло?
Крайнов резко сжимает затылок здоровой рукой.
– На объекте… Мы зашли внутрь, смотрели, что к чему. Все было нормально, но потом что-то рухнуло.
– Что рухнуло?
– Да хер его знает. Я разбираюсь, что ли? Вроде одна из балок на стройплощадке. Тарас… он оттолкнул меня в сторону, а сам… Черт, Эва, там был пиздец. Если бы я стоял чуть ближе… Может, никто бы и не пострадал…
Ваня замолкает. Его начинает трясти. Меня тоже.
– Ты уверен, что с тобой все нормально? – Смотрю на него пристально, но он довольно быстро становится привычно спокойным.
– Да, малышка, со мной все хорошо. – Ваня садится рядом, проводит пальцами по моей щеке. – Ты зря приехала. Надо было делать, как я говорю. Поезжай домой, а я останусь здесь, дождусь новостей.
– Зачем?
Он устало качает головой.
– Затем, что, если Тарас умрет, проблемы будут у всех, кто хоть как-то связан с этим объектом. Включая Новикова и банк. Включая меня. Блядь… Хоть в часовню при больнице иди и свечки за здоровье Савчука ставь.
Я в страхе и смятении от услышанного.
– Вань, ты сейчас серьезно? Тебя только деньги интересуют? Ты о них в такой момент думаешь?..
– Думаю я о том, что Савчук может не выкарабкаться. А если выкарабкается, каким он станет? Там миллионы, Эва… Кто будет заканчивать эту стройку?
Я сглатываю, опуская взгляд.
– Не хочу я проблем. Только что-то начало получаться, я о семье всерьез задумался…
– И что будет, если Тарас не выживет?
Ваня ответить не успевает. За его спиной открывается дверь – врач в зеленом костюме вытирает руки салфеткой.
– Родственники Тараса Савчука здесь?
– Да! – выкрикивает появившаяся в коридоре Ангелина.
На ней лица нет, бледная, глаза заплаканные. Одета в обычные джинсы и растянутую кофту, словно выбежала из дома в чем была.
– Это я ей позвонил, – шепчет Ваня, вставая.
– Мы сделали все возможное, но состояние пока нестабильное, – говорит врач. – У пострадавшего переломы ребер, черепно-мозговая травма, внутреннее кровотечение, – словно эхо доносятся его слова.
Ангелина хватается за стену в поисках опоры. Ваня помогает ей, как и мне несколько минут назад, сесть на диван. Он что-то тихо, неразборчиво спрашивает у врача, а я не чувствую ничего, кроме леденящего осознания: Тарас может не выкарабкаться…
– Это все ты, – шепчет Ангелина. – Все из-за тебя. Все беды в его жизни только из-за тебя.
Я поворачиваюсь. Взгляды встречаются. И дурно становится от того, сколько в глазах Савчук сейчас ненависти и отчаяния.
– Убирайся отсюда. И из его жизни. Поняла? – Она поднимается на ноги, ее шатает.
Ангелина идет к врачу и говорит, что остается. Крайнова она просит уехать, пообещав сообщить, если будут какие-то новости.
Он подписывает отказ от госпитализации, и я вызываю такси. Трясти не перестает.
Когда едем домой, Ваня извиняется за испорченный вечер. Машинально киваю. Мыслями я совсем не с ним. Представляю, как там Тарас, и с ужасом понимаю, что хочу не домой ехать, а его увидеть. Хоть одним глазком.
* * *
Дома тихо и спокойно. Кир спит в кроватке. Ваня уходит в душ, и его долго нет. Слышно, как шумит за дверью вода. Я трогаю пустую грудь, но не зацикливаюсь на ней – мысли все равно возвращаются к Савчуку. Глубоко дышу, стараясь не накручивать себя, однако сердце сжимается. В голове вспыхивает картинка – Тарас лежит в реанимации, подключенный к аппаратам, бледный, без движения. Конечно, я не видела этого сама, но воображение безжалостно дорисовывает детали.
Телефон Крайнова снова вибрирует. Смотрю на экран – Новиков. Обычно я не лезу в звонки Вани, но его начальник набирает без перерыва.
– Саша, добрый вечер, – говорю я, бросая взгляд на дверь ванной. – Ваня сейчас не может ответить.
– Как он? Все нормально?
– Да. Душ принимает.
– Черт, а Савчуку совсем не повезло… – Новиков вздыхает. – Он в искусственной коме, слышала?
– Какие… какие прогнозы? – еле выдавливаю я из себя.
– Врачи говорят, шансы пятьдесят на пятьдесят. Но я верю, что Тарас справится. Крепкий мужик.
Ваня выходит из душа. Его тело похоже на один большой синяк. Особенно левая сторона.
– Это Новиков. – Отдаю ему телефон, потому что больше ничего не хочу слышать про это несчастье. Ничего…
Проверив спящего Кира, я закрываюсь в ванной. Смываю макияж и становлюсь под душ. Текут слезы. От всего разом. От беспомощности, от того, что молока мало. И от непонимания, зачем Тарас оттолкнул Ваню и подставил под удар себя. Зачем Ваня вообще туда поехал? Надо было настоять, чтобы он дома остался.
Слишком знакомая боль в груди. Слишком…
Через полчаса я выхожу из ванной, будто ничего и не было. Смотрю, что Ване написали в назначениях, и приношу ему лекарства. Собираюсь хоть немного поспать, но просыпается Кир. Он требует грудь, а молока нет. Не пришло. Совсем пусто!
Я оставляю сына на Ваню и иду на кухню. Развожу смесь, завариваю чай для лактации, уговаривая себя не нервничать. Но разве это возможно?
