«Нарциссический синдром» часто говорит на языке парадоксов. Когда клиенты рассказывают о своей жизни, мы наблюдаем повседневные драмы, внутренние монологи, которые становятся видимыми через слова, поступки и даже молчание. И самое удивительное, что они есть у всех нас – в разной мере, в разных формах, но это неизбежно.
Первая черта, которая бросается в глаза, – стремление казаться. Это не всегда грандиозность или демонстративность, хотя порой они тоже очевидны. Человек может стараться казаться сильнее, чем он есть, умнее, успешнее, привлекательнее. Казаться лучше. Но что за этим скрывается? Чувство, что просто «быть» недостаточно. Что нужно добавлять что-то к себе или чаще всего, наоборот, избавляться от какого-то себя, чтобы получить одобрение, быть увиденным, заслужить принятие.
Следующее – постоянная драма с самооценкой. «Нарциссический синдром» часто проявляется в невозможности находиться в состоянии равновесия. Человек словно качается на качелях между чувством собственного величия (конечно, воображаемого) и ощущением полного провала (тоже фантазийного). Один день или даже миг он убежден, что способен на все, в другой раз чувствует себя ничтожным. Это не постоянные взлеты и падения, как в биполярности, а именно подспудная привычная нестабильность: зависимость внутреннего Я от чужих взглядов, оценок, мнений.
Еще один заметный симптом – вечный поиск подтверждения, жажда признания или потребность быть нужным, важным, значимым. Этот поиск проявляется в том, как человек рассказывает о своих достижениях, смотрит, ожидая реакции, старается быть полезным или нужным иногда даже в ущерб себе. Здесь нет ничего явно нарциссического в том смысле, в каком мы привыкли думать о нарциссах, но это отражение того же внутреннего механизма: если меня не подтверждают, я будто перестаю существовать.
Не менее очевиден страх раскрытия и выражения себя. Люди с «нарциссическим синдромом» часто боятся быть разоблаченными, боятся, что кто-то заметит их слабости, неидеальности. Поэтому держатся на дистанции, не открывают свои чувства до конца, строят отношения так, чтобы оставаться в безопасности.
Страх близости можно прочитать в мелочах: в ответах с легкой долей обороны, в уходе от болезненных вопросов или стремлении сменить тему, если разговор приближается к чему-то слишком личному.
Эти симптомы – вибрирующая хрупкая броня, которая скрывает внутреннюю борьбу с собой, с собственной неценностью, с ощущением недостаточности. Они оказываются настолько очевидными, что кажутся «нормальными» на фоне жизни, наполненной достижениями, обязанностями и требованиями. Но эти симптомы – явные сигналы тревоги, которые подсказывают, что внутри что-то не так. Нам это не кажется, и мы не преувеличиваем. Наше Я очень хочет внимания к себе и сигнализирует о проблемах именно симптомами. Другого языка у него для нас пока нет…
Одинокость
Под очевидными симптомами, осложняющими жизнь, всегда скрывается нечто более глубокое, что тоже можно отнести к «нарциссическому синдрому». Например, одинокость.
И когда употребляю это слово, не имею в виду просто отсутствие людей рядом. Это не ситуативная пустота. Я говорю о распаде связей, как внешних, так и внутренних. Представьте себе внутренний мир, где нет жизни: выжженная или, наоборот, замерзшая земля. Людей нет, не предвидится, и между человеком и окружающим миром пролегают глубокие рвы и возвышаются стены. Бывает, чувствуешь себя невидимкой, телесной оболочкой, неспособной вступить в контакт с другими. И хотя внешне мы можем бегать от одних отношений к другим, суетиться, пытаться подстроиться или вписаться, внутри мы не можем преодолеть дистанцию, чтобы достичь того, что называем связью с другими.
Одинокость – это не свобода и не одиночество, которое может быть временным или желанным. Одинокость – это постоянное и привычное состояние. Ощущение, что никакие близкие отношения невозможны в принципе.
Потому ли, что это мы для них не подходим, или потому, что даже не надеемся, что кто-то откликнется на нас так идеально, что мы сможем подпустить этого человека к себе и начать доверять ему.
Чувства вины, стыда, тоски и безнадежности – вот что лежит в основе одинокости. Это глобальное отчуждение, которое связано не с тем, что человек физически один, а с тем, что настоящие связи внутренне невозможны. Мы даже не верим, что способны быть в этих отношениях. Не верим, что вообще возможно быть такими, какие мы есть, в близости с людьми. Поскольку попытки измениться создают слишком много напряжения, логичным выбором становится изоляция и отказ устанавливать контакты.
И теперь уже этот процесс «изымания себя» из связей становится самосбывающимся пророчеством. Мы превращаемся в наблюдателей, неспособных участвовать в живом взаимодействии. Избегаем близости, считая, что только так сможем защититься от боли, страха и напряжения.
Однажды на сессии мы с клиентом наблюдали, как он сам себя делает одиноким прямо в нашем разговоре.
Он сказал: «Во-первых, я не смотрю на вас. Во-вторых, не показываю своих чувств. Ну и в-третьих, постоянно пытаюсь правильно ответить на ваши вопросы, чтобы не замечать ничего другого».
Это наглядная демонстрация. Можно закрыть все каналы общения: визуальный, эмоциональный, вербальный. Можно прервать весь энергетический обмен с миром: ничего не давать и не брать. Мы вроде присутствуем, но остаемся где-то далеко, на своем холодном и безлюдном внутреннем Северном полюсе. Мы разговариваем, слушаем, показываем эмоции, но при этом не впускаем в себя ничего. Не даем себе быть затронутыми, вовлеченными. Вечная иллюзия связей и побег в самого себя для самоисправления…
Покинутость и ненормальность
Переживание покинутости, с одной стороны, похоже на одинокость, но в нем есть что-то большее – чувства, направленные не просто внутрь себя, а к тем, кто оставил нас. Это похоже на постоянные флешбэки, в которых кто-то когда-то уходил или просто бросал нас на произвол судьбы. Это оставленная отношениями психическая печать, которая определяет нашу суть.
У «покинутости» есть синонимы: «потерянность», «заброшенность», «сиротливость». Но, чтобы покинутость стала привычным состоянием, необязательно быть настоящим сиротой с детства. Достаточно того, что нам не показывали, что мы важны для других, не давали чувства принадлежности. Нам не уделяли внимания и заботы, но демонстрировали безразличие или равнодушие.
Покинутость – это когда нас оставляют наедине с собой и нам не на кого опереться в моменты, когда нужно, чтобы кто-то был рядом.
Эти моменты не только породили в нас боль, страх или неудовлетворенность, но и подселили чувство оставленности.
Глубоко внутри нас есть убеждение, что нас покинули, потому что с нами что-то не так. Поскольку покидание – не просто действие, а выражение отношения, которое невозможно применить к тому, кто ценен и любим. После того как нас оставляют, мы чувствуем разрыв не только с внешним миром, но и с самим собой. Начинаем ощущать, что какие-то части нас заслуживают этого отвержения.
Конечно, ощущение ненормальности вследствие покинутости может быть очень громким и разрушительным. Может звучать как «Я ошибка, я недоразумение». А может проявляться как едва уловимая мысль, что с тобой что-то не так, когда что-то не получается, когда ты не соответствуешь ожиданиям. Или выражаться в четких убеждениях о себе: я не подхожу, не дотягиваю. Но чаще всего это какая-то глубинная тоска, которую сложно осознать. Ощущение, что все вокруг что-то умеют, а ты нет.
Я не способен любить.
Я не способен чувствовать.
Я не способен создавать, творить что-то новое.
Я не способен быть в глубоких отношениях с людьми.
Я не способен быть…
Самоотчуждение
Долгое время я не могла подобрать подходящего слова, чтобы описать переживания, которые чувствовала сама и которые пытались донести до меня клиенты. Все время оказывалось, что какие-то аспекты остаются невыраженными. А потом нашла: самоотчужденность! Вот оно!
Мы ощущаем себя оторванными от своего Я, как будто существуем за толстым стеклом, которое не дает соединиться ни с энергией жизни, ни с другими людьми. Мы отделены от себя, не понимаем, кто там живет внутри нас и существует ли он вообще. Не ощущаем своих желаний, не понимаем, чего нам действительно хочется. Мы как будто живем чужой жизнью, выполняем обязанности, следуем обязательствам. Иногда, просыпаясь утром, даже не знаем, зачем встали с постели. Читаем книги, общаемся с людьми, но не чувствуем, что это имеет какое-то отношение к нам. Иногда нам кажется, что мы действуем не из своего внутреннего порыва, а потому что «так надо», потому что другие этого ждут.
Например: мы сидим на работе, получаем удовольствие от своих достижений, но внутри пусто. Мы испытываем тревогу, которую не можем выразить словами. Кажется, что никакие заслуги не могут дать ощущения реальности, потому что мы не ощущаем связи с собой. Стремимся к успеху, но внутри нас нет того, кто бы мог радоваться этим победам.
Самоотчуждение может проявляться даже в самых простых действиях. Например, мы просто сидим за ужином и вдруг понимаем, что не чувствуем ни вкуса еды, ни удовольствия от общения. Мы находимся в окружении людей, которые любят нас, но внутри все равно ощущаем, что нас как будто нет. Или, наоборот, мы искренне смеемся с друзьями, но потом, когда остаемся наедине с собой, чувствуем пустоту, как будто хорошее настроение – это маска, которую мы носим, чтобы не быть замеченными, чтобы скрыть от других отсутствие связи с собой.
И в такие моменты приходит понимание, что мы никогда не были в контакте с собой, что наш внутренний мир так и остался недоступным. Но страшнее всего ощущение, что там этого «настоящего» как будто вовсе и не существует.
И тогда мы просто не видим смысла что-то менять и делать, поскольку это все равно никуда не приведет. Не ощущаем надежды, что жизнь может измениться. Чувствуем полнейшую бессмысленность и даже отчаяние. Да, мы трепыхаемся, пытаемся заглушить тревогу, бежим за достижениями и отражениями, но бесполезно.
Так работает самоотчужденность.
Она проявляется в том, что мы не верим себе.
Не чувствуем, чего хотим и чего не хотим.
Не ощущаем свое тело и происходящее с ним.
Бьем себя психической «плеткой» за неудачи и неуспехи, которые помешали нам стать идеальной версией себя.
Закрываем глаза на то, что было сделано и пережито.
Предаем свою душу, которую заставили замолчать, поскольку ее порывы много раз заводили нас не туда.
Отказываемся от своего потенциала, сославшись на боль прежних разочарований, когда у нас что-то не получилось.
Уходим от жизни в свои психические убежища, подготовленные еще в детстве, когда мы были слишком маленькими, чтобы от нас что-то зависело.
Таимся в одиночестве, прячась от связей, которые могут принести новые разочарования.
Становимся настолько осторожными, что почти перекрываем поток своей жизни, превращая его в иссохший ручеек.
Случай из практики
Однажды клиент пришел на сессию и сказал, что ему не о чем сегодня со мной говорить. И что если бы он мог, то просто пошел бы и лег спать, потому что очень устал. Человек, приходя к другому человеку, не считает возможным говорить о том, что с ним на самом деле происходит и как взаправду он себя чувствует. Усталость и напряжение, которое к ним привело, оказались недостаточно серьезным и весомым поводом для разговора. То, кем он был в этот момент, оказалось недостаточно важным, чтобы привнести это в текущий контакт.
Когда мы начали это обсуждать, оказалось, что, как и многими из нас, им руководит чисто функциональное отношение к себе: если я не могу получить облегчение, то зачем мне с вами этим делиться? В итоге весь пласт человеческого отношения к себе убирается изо всех контактов. Остается эффективное и полезное взаимодействие. На первый взгляд, логика железная и вписывается в современный тренд: «Я к вам приду, вы меня почините, а что со мной во всем этом и как я себя переживаю, давайте оставим за скобками».
Только почему-то оказывается, что проблемы, с которыми пришел клиент, никуда не деваются. В жизни-то ведь он делает то же самое: изымает себя, свои чувства, переживания, боли и тревоги из отношений, искренне считая их неважными и не заслуживающими внимания. Пытается представить себя в этот момент каким-то другим, собранным и эффективно справляющимся со своей усталостью например, где-то в другом месте.
– Если мы не можем решить сейчас мои проблемы на работе, зачем их обсуждать? Если, например, я проткнул ногу, то надо бежать ее зашивать, а не обсуждать чувства.
– Совершенно согласна. Но это не значит, что у вас их в этот момент не будет. И я, например, могу по-разному с ними обходиться, будучи рядом. Могу утешать и успокаивать, признавая реальной вашу боль. А могу делать вид, что для меня ничего не происходит, кроме задачи зашить вам ногу. Ну и после того, как все закончится, я могу спросить вас, как вы вообще это переживали. И вы расскажете, как испугались, растерялись, как было больно. Вспомните, что в детстве уже протыкали ногу. И что тогда было. А я вам посочувствую или расскажу про свой случай. И вот у нас уже проступает человеческое в себе и друг к другу. Но мы можем остаться эффективными, рациональными, холодными. Так и не выйдем из этих ролей. Я психолог, не отвлекающийся на чувства, а решающий задачи по избавлению людей от проблем. А вы правильный клиент психолога.
– Звучит не очень.
– Я всерьез хочу увидеть, каково именно вам в этих проблемах. Как вы их переживаете? Что с вами? Это ведь и есть вы, если не сводить вас к проблемам на работе.
– Я слышу, что вы говорите, но это просто не влезает в мою картину мира.
– Да, понимаю. Если до сих пор никто не заглядывал в ваши чувства и состояния, они просто не могли появиться как реальность внутри вас и уж тем более быть каким-то ценным поводом, чтобы разделить их с кем-то.
В этом примере, на самом деле, много и про одинокость, и про покинутость. Внутри нас есть «вшитая» картина мира, в которой люди вокруг равнодушны к нашим чувствам и мы не нужны им с тем, что есть в нас. Мы долгие годы учимся останавливать проявления себя. И становимся в этом очень эффективными.
Ненастоящесть
Слова «ненастоящесть» вы тоже не увидите в правильных научных трудах. Но что же поделать, если никакие другие слова не описывают эту самую суть? Скажем, «ложность» не совсем точно отображает ощущение нереалистичности и оторванности от происходящего внутри и снаружи. Наверное, «нереальность» – самый близкий синоним. Или даже «безжизненность».
Но все-таки «ненастоящесть» – слово, которое лучше описывает то, что нам так знакомо: ощущение, словно наша жизнь происходит не с нами, хотя это именно мы напрягаемся, истощаемся и пытаемся соответствовать.
Одна из моих клиенток однажды сказала об этом так: «Я могу двигаться, говорить, даже улыбаться, но все это происходит как-то само собой. Я смотрю на свои действия, но не чувствую, что это я. Жизнь идет, а я в ней как будто отсутствую». Ее слова стали для меня примером того, как ненастоящесть окрашивает все в оттенки цвета, которого на самом деле не существует. Чувства, которые вроде бы есть, но словно чужие; мысли, которые звучат, но не откликаются; действия, которые совершаются, но не ощущаются.
Психоаналитик Невилл Симингтон описал это явление очень точно. Он писал, что люди, испытывающие ненастоящесть, иногда компенсируют ее бурной активностью, заглушая внутреннюю пустоту постоянной суетой. Как будто движение и внешние события могут оживить то, что внутри кажется мертвым. Но бывают и другие – те, кто замирают, отстраняются, погружаются в апатию, чтобы не чувствовать нереальность своего существования.
Оба этих способа – суета и замирание – просто попытки справиться с отсутствием себя в своей жизни. Одни ищут доказательства, что еще живы, в постоянных действиях, другие – в полной остановке и как бы изъятии себя из реальности. Первые завидуют покою вторых, а вторые мечтают о жизни первых. Но и те и другие ощущают эту ненастоящесть, этот постоянный вопрос: «А живу ли я? Или просто функционирую?»
Это ощущение знакомо многим. Оно возникает, когда наши дни заполняются делами, но не эмоциями. Когда после череды событий остается только усталость, но не радость или удовлетворение. Когда внутреннее напряжение и скука смешиваются в странный коктейль и хочется либо сбежать, либо спрятаться.
Ненастоящесть – это псевдосуществование. Жизнь, в которой мы не участвуем. Потому что такими, какие мы есть, нам в ней нет места. А теми, какими мы могли себя проявить, мы никогда не станем…
Пустота
Ощущение внутренней пустоты для многих настолько привычно и естественно, что это практически первое, на что жалуются люди. Именно она вызывает большую часть тревоги. И действительно, если внутри меня нет меня, а есть только пустота, то прибегнешь к любому способу, лишь бы заткнуть это переживание. Будешь забрасывать туда успехи, работу, детей и все что угодно, лишь бы успокоиться. Но это как пичкать себя витамином С, когда на самом деле у тебя дефицит железа. Попытки заполнить не тем и не то.
Люди по-разному говорят о своей пустоте. Одни действительно подразумевают эту метафору, описывая смутные переживания отсутствия чего-то важного внутри. А другие чувствуют вполне физические симптомы, говоря об ощущении дыры в области груди или солнечного сплетения, которая болит и ноет. Некоторые испытывают постоянное чувство, похожее на голод, только не физиологический, а скорее психический, который толкает их на поиски всевозможных способов избавиться от этого мучительного дискомфорта.
Я же снова хочу сказать, что нам не кажется, что внутри нас дыра. Пустота в нашей психике – не просто поэтическая метафора или смутное ощущение. Это нечто гораздо более реальное, чем можно было бы предположить. Она существует как часть нашего внутреннего устройства и представляет собой нечто, что можно описать почти физически: пространство, лишенное нашего собственного содержания. Необжитая комната, в которой нет ничего, кроме стен.
Она возникает там, где когда-то что-то должно было быть. Там, где должно было развернуться наше настоящее Я, его желания, чувства, интересы. Но вместо этого утверждается их отсутствие. Пространство внутри нас не просто «пустое» в привычном смысле. Оно не было заполнено из-за того, что в какой-то момент нашего развития прервался процесс его заполнения. И с тех пор внутри как будто не закончили ремонт: стены есть, пол и потолок тоже, но комната гулкая, безжизненная и холодная.
Пустота терпеть не может саму себя. Потому что она знает, что это не нормальное состояние нашего внутреннего пространства. Заставляет нас искать хотя бы что-то снаружи, чтобы заполниться: новых людей, достижения, покупки, яркие эмоции. Но сколько бы мы ни старались, ничто не дает долговременного эффекта, потому что заполнить внутреннюю пустоту извне невозможно.
Пустота не равна апатии или депрессии, хотя может быть с ними связана. Она глубже. Это структурное, почти фундаментальное ощущение отсутствия жизни там, где должна быть ее энергия. Там, где должно быть чувство нашего подлинного, Реального Я.
Пустота снова кричит о нераспознанности. О том, что у нас нет связи с тем, кто мы на самом деле, и эта потеря должна быть признана. И тогда мы поворачиваемся в сторону себя, тех процессов, которые должны для себя совершить. Вместо того чтобы чинить и исправлять то, что никогда не было сломанным…
Случай из практики
Однажды мы с клиенткой разбирали, почему у нее совершенно нет свободного времени. Она работала, училась, занималась домом, детьми, всегда была чем-то занята. Конечно, она уставала, но позволить себе отдохнуть было для нее чем-то невозможным. Я объяснила, что какими бы невыносимыми ни казались симптомы, они все равно легче того, с чем мы не готовы столкнуться.
В какой-то момент я сказала:
– Кажется, даже сейчас вы торопитесь. Как будто вам нужно найти правильный ответ.
– А иначе зачем мы здесь? – ответила она.
