Я все эти годы полностью доверяла мужу, была уверена в его любви и верности на миллион процентов, а сейчас…
– У вас все в порядке? – выводит из размышлений пациент.
– Да.
Тяну дежурную улыбку, обрабатывая рану на животе, а мысли тем временем пускаются вскачь: «Вдруг он не в бане был? Вдруг он перевернул крестик, когда ложился в постель с той блондинкой?»
Представляю мужа с этой молодой девицей, и в жилах застывает кровь.
– Точно хорошо себя чувствуете? – с тревогой глядя на меня, уточняет пациент. – Вы резко побледнели.
Хорошо? Нет, я чувствую себя отвратительно!
Мне хочется переместиться в сегодняшнее утро, на нашу летнюю веранду, где мы мило завтракали всей семьей, и ничего не предвещало беды.
Я не вынесу предательства.
В памяти один за другим всплывают моменты, на которые я еще совсем недавно не обращала внимания.
Вчера поздно вечером муж вошел в гостиную, прилег ко мне на диван и устремил взгляд в телевизор.
– Ты же вчера смотрела эту серию, – нахмурился он.
– Я? – посмеялась, повернув к нему голову. – Милый, ты в ванной перегрелся?
Я смотрю этот сериал не в прямом эфире, а в приложении, и новые серии там выходят с задержкой в один день.
Поэтому смотреть эту серию я никак не могла – она вышла только вчера вечером.
– Видимо, перегрелся… – заторможено ответил муж и перевел тему.
Мне оставалось только посочувствовать его состоянию.
– Кир, тебе срочно пора в отпуск, – повернувшись на другой бок, обняла его. – Иначе скоро начнешь путать дни недели.
Вчера я не задумалась над тем, с чего он вообще решил, что я уже смотрела эту серию, а сейчас…
Может, кто-то другой смотрел при нем этот популярный турецкий сериал? Так… в прямом эфире серия вышла позавчера в семь вечера. Я в это время ехала с работы, Тася была одна дома, а Кирилл в этот момент был на важной встрече с партнером. Раз он вчера вечером сказал: «Ты же вчера смотрела эту серию», значит, он видел ее позавчера в прямом эфире. В тот момент, когда должен был быть на встрече с партнером…
Может быть, это все полнейший бред, может, я накручиваю себя, но вещи, на которые я не потрудилась обратить внимания раньше, теперь не дают мне покоя.
Я отпускаю пациента и иду в палату к мужу, все еще надеясь на то, что это не тот Кирилл с яхты, из-за которого переживает блондинка, а сериал и крестик это всего лишь мое больное воображение.
Глава 3
Вхожу в палату, смотрю на спящего мужа и не могу сделать шаг в его сторону. Ноги словно приросли к полу, сердце болезненно сжимается.
Еще сегодня утром я смотрела на него совершенно другими глазами, говорила, что люблю, что буду с нетерпением ждать его возвращения, а сейчас горло сковало колючей проволокой, и я с трудом произношу его имя.
– Кирилл… – тихо бужу его. – Кирилл, проснись.
Муж не реагирует.
Он всегда плохо отходит от наркоза, и обычно пару часов после операции крепко спит.
Перевожу взгляд на вещи, лежащие на стуле. Его черный пиджак и такая же черная рубашка сложены стопкой, а брюк нет. Наверное, они испачканы кровью, если учесть, что пострадала нога.
Задерживаю взгляд на черном галстуке и каменею.
«Утром я заботливо завязывала ему этот галстук, чистила пиджак, и все это для того чтобы он поехал на свидание с любовницей?!»
Я мотаю головой, все еще отказываясь в это верить. Медленно выдыхаю и заставляю взять себя в руки.
– Это точно какая-то ошибка, – снова вырывается изо рта едва слышный истерический смех. – А может, я сплю?
В надежде на чудо, щипаю себя за руку и резко застываю, глядя на открывающуюся дверь.
– Кирюш, ты как? – слышится тихий голос и через секунду в палату входит… блондинка.
Та самая, которая так рыдала и просила узнать, что с ее Кириллом. Только сейчас подмечаю, какая она высокая, красивая и стройная. В обтягивающем красном платье, которое подчеркивает упругую грудь и тонкую талию.
На вид ей примерно двадцать три – двадцать четыре. Лицо как у фарфоровой куколки: гладкая ровная кожа, большие глаза, красиво очерченные губы, идеальный изгиб бровей.
Что тут скажешь… она выглядит так, словно только что сошла с обложки фитнес-журнала. Даже несмотря на то, что на лице есть небольшие черные подтеки от туши, а густые длинные волосы немного взъерошены.
Пристально смотрю на нее, не желая верить в то, что она любовница моего мужа.
Моего Кирилла, с которым мы рука об руку преодолели множество препятствий: от гречки на воде до ужинов в дорогих ресторанах. От коммунальной квартиры до дома у моря.
А теперь я узнаю, что у моего мужа есть любовница, которой он собирается сделать предложение.
– Доктор, – шепчет она и, подойдя ко мне, обдает приторно-сладким ароматом духов, – его жизнь вне опасности? Он очнется?
Не могу выдавить ни слова.
Разве я могла подумать, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации?
Стою рядом с мужем, рядом с отцом моей дочери, которому только что сделали операцию, а какая-то молодая девица называет его женихом и переживает за его состояние.
Боже, это правда происходит наяву?
– Анжела… – с закрытыми глазами едва слышно хрипит муж.
Блондинка подбегает к кровати, садится рядом с ним, берет его за руку и наклоняется к лицу.
– Я рядом, милый. Я с тобой, все хорошо.
А дальше все происходит как в замедленной съемке: она медленно ведет рукой по его темным густым волосам, гладит его лицо с аккуратной черной щетиной.
От увиденного у меня замедляется пульс, слезы предательски жгут глаза, а в голове ударным колоколом звенит голос мужа: «Анжела…»
Мое сердце и так почти не бьется, но его безжалостно добивают следующие слова Кирилла:
– Анжел, слава богу, ты цела. Я за тебя очень переживал.
Переживал? За нее?! А за своих жену и дочь нет? Сердце ухает вниз, а затем подскакивает вместе с раздирающим душу гневом.
Муж не видит меня, но я собираюсь исправить этот нюанс и вмешаться в их трогательный диалог.
Рукавом халата смахиваю с лица слезы, обхожу блондинку, встаю рядом с мужем и прожигаю его взглядом.
Глава 4
Маша
В палате висит гробовая тишина.
Я не моргая смотрю на мужа, а он – на меня своими серыми глазами, как у сибирских хаски. Именно в них я и влюбилась много лет назад, и напрочь потеряла голову.
– Доктор, ч-что происходит? – испуганно шепчет блондинка. – С ним что-то не так?
Она не понимает, почему я так пристально смотрю на ее Кирилла. В панике оглядывает его лицо и задерживает взгляд на ссадине на лбу.
– Проблемы с его раной, да? Нужно зашивать? Оперировать?
«Проблема с его совестью, – про себя отвечаю я. – И это неоперабельно…»
Кирилл выпускает ее тонкую кисть из своей крепкой руки и, продолжая смотреть мне в глаза, произносит:
– Анжел, выйди в коридор. Мне нужно поговорить с… – замолкает на секунду и следующей фразой сбивает меня с ног: – С доктором.
Я на несколько секунд впадаю в ступор, затем округляю глаза и в шоке выдыхаю:
– С доктором?
Меня начинает трясти от злости.
Муж, с которым я девять лет прожила в браке, говорит своей любовнице, что я всего лишь доктор?
– Я его жена и у нас есть дочь! – выпаливаю, глядя на девицу, и снова впиваюсь взглядом в Кирилла. – А это кто? – киваю на блондинку. – Твоя командировка в Питер?
– Маш, давай поговорим спокойно, как взрослые люди, – приподнявшись на локтях, произносит он, и щурится словно от головной боли.
Мне плевать на то, что он плохо отходит от наркоза и сейчас неважно себя чувствует. Да я готова убить их обоих прямо здесь и сейчас!
Все тело горит. Жар обжигает лицо, сердце колотится как после быстрого бега.
– Вас доставили с круизной яхты! Она представилась твоей невестой! Сказала, что ты собирался сделать ей предложение, и после этого ты просишь меня спокойно поговорить?!
– Анжела, выйди за дверь! – рявкает Кирилл.
Блондинка вздрагивает, резко встает с кровати, и, глядя на нас по очереди, пятится к двери.
Как только она выходит в коридор, Кирилл откидывает простыню и ставит здоровую ногу на пол. Затем с помощью рук переставляет на пол загипсованную ногу, дотягивается до костылей, которые принесла медсестра, встает, опираясь на них, и снова болезненно морщит лицо.
«Больно тебе? – брезгливо смотрю на него и поджимаю губы. – Да твоя боль даже не сравнится с той, что у меня внутри».
Мое сердце вот-вот разорвется от жестокого предательства.
Я еще до конца не осознаю, что нас с дочкой ждет дальше.
Пока даже думать об этом боюсь.
– Маш, – делает шаг в мою сторону, – я знаю, что виноват перед вами с Тасей. Должен был рассказать тебе про Анжелу, когда мы еще жили в Москве, но…
– В Москве? – перебиваю, внезапно охрипнув. – Что значит «в Москве»? Хочешь сказать, что ты с ней столько времени крутишь роман?
Кирилл тяжело вздыхает и убивает меня своими признаниями.
– Мы давно вместе. С тех пор, как она устроилась на работу в нашу компанию.
Он делает еще один шаг в мою сторону, но я пячусь назад. Не хочу, чтобы он приближался ко мне. Ненавижу его! Призираю!
– Я думал, что это пройдет, – тихо произносит, пристально глядя мне в глаза. – Думал, что это какое-то временное помешательство. Я пытался сохранить семью, Маш. Ты и Тася мне очень дороги, ты это сама знаешь. Я сам попросил начальство перевести меня в Сочинский филиал. Думал, что, если уеду подальше от Москвы, то смогу забыть ее и начать все с чистого листа. Я пытался быть только с тобой и с дочкой, но…
– Пытался? – едва слышно переспрашиваю я. – Что мы тебе такого сделали, что тебе пришлось чуть ли не заставлять себя быть с нами?
– Ты не знаешь, что происходило со мной в тот момент. Я правда боролся с собой. Хотел забыть ее, чтобы сохранить семью, но месяц назад она приехала в Сочи в отпуск и…
– ЗАМОЛЧИ! – прижимаю ладони к ушам. – Заткнись! Не произноси ни звука!
Каждое его слово режет мое сердце на куски.
Я больше не вынесу.
Не хочу знать о том, как он страдал без нее. Как ему было плохо без нее. Как он уговаривал себя быть со мной.
Сначала он обманывал меня, когда мы жили в Москве, а затем сбежал в Сочи, чтобы забыть свою любовницу? Пытался снова стать порядочным семьянином, но недавно его пассия прилетела в Сочи и у него снова сорвало крышу?
Мне становится плохо. Голова кружится, внутренности завязываются в тугие узлы.
