Без эмоций. Без сомнений. Без сожалений.
Как и при исполнении правил моей страны. Тех, что складывались веками. И из-за них в том числе я в своё время решил не смотреть даже в сторону сосудов. Никогда.
Всё испортил лишь один взгляд на эту худенькую девчонку в белом покрывале. В её огромные, испуганные распахнутые глаза…
Я сам не понял, чего меня понесло её нюхать. В боевой форме мы больше руководствуемся инстинктами, магнитными полями и электрическими импульсами – чем угодно. Но не здравым смыслом.
И сейчас все мои инстинкты и радио- и электро-волны тянулись к ней поближе… Надоело восстанавливаться в капсуле и захотелось тёплого, податливого тела под собой? Даже воочию увидел, как распахнулись бы ещё сильнее её голубые глаза, если бы я сделал с ней то, что промелькнуло в голове…
Я низко зарычал, ощущая её проникающий в самые лёгкие аромат. Вкуссссно…
Тело прострелило ожиданием почти уже забытого удовольствия. Новый разряд прошёлся сверху вниз, трогая обнажённые нервы и концентрируясь в паху, который заметно потяжелел и напрягся только от одного её запаха. Это может быть таким приятным… Снимать напряжение с помощью сосуда…
Только вот эта слишком маленькая. Хрупкая. Даже для землянки.
Но поддавшись своим плотским желаниям, всё равно рыкнул управляющему, что забираю её.
Имел право.
И когда он переспросил, уверен ли я, ведь анализ на совпадение не делал, все инстинкты ощерились и встали на дыбы. Если бы не моя выдержка, то он бы уже лежал здесь с выжженными током глазницами. Кажется, глупец совсем обезумел, если посмел сомневаться в решениях рай-ши в боевой форме…
Я мог бы и правда его убить. Прямо здесь. При всех. И мне бы ничего за это не было. Это все знали. Поэтому он быстро пошёл на попятную, убедив, что прямо сейчас приведёт её ко мне. А я, чтобы не наброситься на землянку тотчас (совсем не по доброте душевной, нет. Ни у одного рай-ши не может быть души. Просто у нас не принято даже касаться своего сосуда при других, не то чтобы восстанавливаться с его помощью на глазах у всех, и это правило), решил ретироваться.
И только когда вышел из помещения, заполненного её запахом, вдруг будто бы очнулся. Протрезвел. Даже остановился посреди длинного коридора, на мгновение забывая о принизывающей тело боли.
Это, что же, я сейчас забрал сосуд? Сделал то, чего обещал себе не делать? Нарушил своё же слово. Заявил права на ту, которая, по сути, мне не нужна?
Разряды, гуляющие по телу, усилились.
А вот это странно. Такое бывает во время сражений, но не в обычное время, когда мне пора бы успокаиваться. Наверняка, всё дело в её запахе. Возможно обработали чем-то в лаборатории. Нужно просто помыть её получше, чтобы перестала так пахнуть.
Потому что мне не нужны проблемы. Не нужен сосуд. Да и она, собственно, не нужна.
К тому же анализ на совместимость всё же стоит сделать.
Если наш процент меньше пятидесяти, то лучше бы к ней вообще не прикасаться, чтобы не испортить сосуд для следующего рай-ши. Да, по правилам моего народа я не должен отбирать право на сосуд у тех, у кого больше вероятности использовать его по назначению. Правда, я мог бы его использовать осторожнее для восстановления… В течение отведённого для этого времени. Это не будет нарушением правил.
Видимо поэтому я не вернулся обратно. И не отдал приказ собрать аукцион снова. Я просто пошёл к себе в комнату, обещая, что лишь посмотрю на землянку. А уже потом решу, что делать с ней дальше. Может ещё верну… И вот тут даже дёрнулся от нового разряда тока, пронзившего мышцы и кости.
Или всё же стоит оставить её, пока боевая форма не поджарила моё тело? В конце концов передать её другому я всегда успею…
Дорогие читатели, приветствую Вас на страницах новой истории ??? От всей души благодарю Вас за поддержку этой книги сердечками, звёздочками и комментариями – для меня это очень ценно)
История будет обжигающе-горячей. В наличии:
* нежная непокорная землянка;
* хмурый, бессердечный командор со своими космическими тараканами;
* жестокие правила звёздных рас;
* эротика.
Глава 1
Райя
Я послушно шла за управляющим по длинными тёмным коридорам куда-то вперёд. Внутри всё сжималось от страха, ведь когда мы дойдём, меня оставят наедине с тем жутким мужчиной.
У меня не было оружия. Не было ничего, чем я могла бы защититься. Да что там – у меня и одежды нормальной не было.
Все мужчины тут ходили в чём-то вроде металлических доспехов или в облегающих тёмных с металлическими же пластинами комбинезонах. В медицинском блоке одежда была изменена на белые латексные комбинезоны или халаты из какого-то странного материала. Неприятного.
Но мне вот выделили щедрый отрез ткани, похожей на тонкий шёлк. И всё. Объяснили тем, что землянкам тут одежда по большому счёту ни к чему. Нас слишком мало на станции. И нет смысла шить ради нас одежду. К тому же, ни одна землянка после аукциона не выходит из жилища своего рай-ши. И я не хотела думать, как могут обращаться с беззащитной женщиной, находящейся взаперти эти жуткие нелюди.
Вообще мы назывались веским словом – сосуд. Среди рай-ши не было ни одной женщины. Только мужчины. Помимо них на станции ещё находились бесполые роботы. Ну я считала их роботами, так как внешне их напоминали. Но вроде как это какие-то слуги-помощники из низших рас, в тело которых вживлена электроника. Я не знала, по их ли воле это сделано или нет, и об этом тоже старалась не думать.
Что касается сосудов – то нас выбирали после анализа ДНК.
Мою сравнивали с ДНК мужчин, которые сейчас были на станции. И я могла быть отдана любому, с кем совпадение было больше пятидесяти процентов. Управляющий сказал, что кому-то я подошла на все семьдесят – и это большая удача. Шанс зачать ребёнка выше. А если он родится, то этот рай-ши никогда больше не сможет претендовать на другой сосуд и меня больше никому не отдадут.
С одной стороны – новость должна быть хорошей, что не придётся менять «владельцев». С другой – вечное заточение с нелюбимым мужчиной тоже такое себе везение. Но всяко менее ужасно, чем участь переходящего знамени.
Какое у меня совпадение с командором, было не известно. Но кажется ему на это плевать. Да и судя по его поведению и виду – на многое другое тоже. Во всяком случае выглядел он так, будто ему море по колено. Кстати, почти в прямом смысле. Я таких огромных даже тут, на станции не видела, не то что на родной Земле…
Стоило только вспомнить, как на душе стало тяжелее. И я ещё свою прежнюю жизнь считала плохой? Вот уж ошибалась, так ошибалась. Тут я вообще букашка. Без права на слово, на собственное мнение, без своих интересов. Иду вот туда, куда ведут. И молчу. Хотя внутри хочется кричать от своей беспомощности и бессилия…
В первые дни я ещё пыталась противостоять, возражать, противиться… Аж передёрнуло от этих воспоминаний.
Нет, мне не угрожали, не били, не пытались запугать. Кажется, к сосудам вообще тут относились скорее никак, чем с пренебрежением. Как к факту. К необходимости.
Никто не пытался меня унизить намеренно, но при этом со мной сделали нечто, превратившее меня в покорный манекен, исполняющий приказы. При этом разум внутри не был закован. Я всё понимала, но не могла сопротивляться или возражать приказам.
Одного раза хватило. Больше я не делала ничего наперекор. Ощущение, когда ты заперт внутри, напугало похлеще боли. Если бы меня избили, так сильно бы не надломило, как это. К тому же выводы были однозначными – пока я веду себя внешне спокойно, со мной даже общаются по необходимости. И такое скудное общение с крохами новой информации всё же лучше, чем полная неизвестность или заточение в своём теле. Однако, чтобы создавать видимость спокойствия, мне приходится мобилизовать все свои моральные и физические силы. И порой делать то, что я бы совсем не хотела делать…
Например, идти сейчас к тому, кто станет вершить мою судьбу в ближайший год. А потом… Думать о будущем мне нельзя. Просто нельзя. Нужно думать о том, что будет сейчас. Мне просто необходимо как-то наладить с ним отношения. Попробовать объяснить, вызвать сочувствие, если не понимание…
И сама над собой горько усмехнулась. Сочувствие и этот огромный инопланетный мужчина? Кажется, он даже о таком слове не догадывается… Вообще не уверена, что в его языке есть нечто подобное.
– Ваш сосуд, – вдруг оповестил в неожиданно открывшуюся перед нами дверь управляющий. – Входи, – твёрдо сказал мне и даже поспешно подтолкнул в спину, быстро закрывая дверь снаружи.
Видимо, тоже ощутил поле его ярости и трусливо сбежал. Оставив меня наедине с этим монстром. Взбешённым, очевидно не отошедшим ещё от битвы монстром.
Я замерла на пороге. В полутьме посреди большого полупустого ангара стоял ОН…
Не знаю, чего я ждала от него. Наверное, что с диким рыком набросится и прямо у двери сделает со мной нечто ужасное. Что это может быть не ужасным, в голову не приходило. Как минимум с разницей наших размеров, он физически не сможет не причинить мне боль. Глядя на его неестественно прямую, словно выкованную из каменных мышц спину, на огромный рост, я прикусила нижнюю губу, отгоняя всеми силами вопрос – а что ещё у него такое же огромное и твёрдое?
Напряжение накапливалось. Уже начинала кружиться голова. А он всё молчал. И вообще не смотрел на меня. Только сжимал кулаки и молчал. В полнейшей тишине раздавалось только его тяжёлое дыхание.
Переминаясь с ноги на ногу на холодном полу, я не знала, можно ли заговорить первой. Но продолжать молчать казалось пыткой.
И так было жутко страшно. А уж когда не знаешь, чего ожидать, страшнее вдвойне.
Ноги начинали неметь от холода. Тело ломило от того, насколько я была зажата. А командор будто бы спал стоя. Ни слова, ни движения. Но пути назад уже не было.
– Мне можно войти? – не выдержала я, и отшатнулась, прижавшись спиной к двери, когда он дёрнулся, резко обернувшись.
Его глаза всё ещё светились. Злобный оскал как ничто говорил о его настроении и самочувствии. Голубые молнии продолжали скользить по телу вверх-вниз волнами.
Лучше бы я вечно молчала!
Издав какой-то низкий вибрирующий звук, он потянулся к чему-то очень похожему на планшет. Что-то быстро напечатал. Нахмурился ещё больше, вглядываясь. Затем закрыл глаза, нажал там что-то снова и… с досадой запустил его в угол. Я пригнулась от звука удара и громко сглотнула, прикинув, что если бы меня толкнул с такой же силой, то одной черепно-мозговой травмой бы не отделалась…
Тем временем он подошёл ближе, вдыхая глубоко, словно дикий зверь и в бешенстве оглядывая меня с ног до головы. Что-то там прошипел на своём. Я вжалась в дверь сильнее.
– Пятнадцать, – выдавил он на моём языке.
– Ч-что? – распахнула я глаза, воззрившись на него.
– Наша с тобой совместимость. Пятнадцать процентов, – проговорил низко и зло, будто бы я была в этом виновата.
– Простите, – прошептала, всё ещё находясь в шоке от его поведения и комплекции.
Ему стоит чуть сильнее прижать меня рукой к двери и от меня мокрое пятно останется. Я макушкой ему даже до подмышки не достаю!
Но на моё глупое извинение командор не ответил. Он наклонился низко, вдыхая возле моей головы.
– Чем тебя обработали?
– Н-не з-знаю.
Меня наоборот вроде бы от всех запахов очистили в какой-то камере. Ну, так сказали по крайней мере.
Он поморщился и мотнул головой с такой силой, будто бы хотел вытрясти мой запах. А я почему-то подумала, что мне пока что везёт. Он не набросился с порога. Не бьёт меня пока. Даже о чём-то вот разговариваем… Правда, очевидно, что я ему совсем не подхожу. Даже на аукцион не приглашали тех, с кем совместимость меньше пятидесяти процентов…
Но почему-то возможность вернуться на аукцион пугала примерно так же, как то, что он может со мной сделать, если не больше. Наверное дело в том, что ожидать своей неизвестной участи куда ужаснее, чем уже начать испытывать себя на прочность.
С его губ сорвался низкий рык, который прошёлся вибрацией по всему моему телу. Уперев руки по обе стороны моей головы, он тяжело дышал. И снова молчал.
А потом сделал резкий рывок. Я не успела заметить – с такой скоростью это произошло. Зато стало ясно, почему он так рвано двигается – видимо и правда себя сдерживает. Ведь вот только я стояла перед ним, а он нависал сверху и вдруг – оказалась приподнята на уровень его глаз – всего одной рукой, а вторая беззастенчиво прошлась по моему телу, разом смяв грудь, затем сжав талию и опустившись на бедро. Очевидно, что он сейчас ощупывал и осматривал своё новое приобретение. По крайней мере действовал сейчас и правда так, словно я не живая, а просто вещь.
Сообразив, чем это всё прямо сейчас может закончиться, забилась в его руках, пытаясь оттолкнуть.
– Не надо! Пожалуйста, – пропищала практически, от страха не имея возможности говорить нормально. И в общем-то не рассчитывала на то, что просьбу он исполнит. Наоборот. Уже готовилась к худшему – что он ударит или сожмёт сильнее, чтобы не трепыхалась.
Но командор остановился. И тяжело взирая на меня, произнёс скорее говоря сам с собой, чем со мной.
– Тебя следует вернуть, пока не поздно. Иначе потом придётся держать тебя рядом положенный срок…
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о каком именно «потом» он говорит. Но…
– Не следует! – вскинулась тотчас, и сама не могла объяснить себе, почему так сказала.
Возвращаться на аукцион я не хотела. Там было ужасно. И страшно.
Но сейчас тоже было страшно. Ещё как. На себе опробовав его неимоверную силищу, уже понимала, что сопротивляться бесполезно. Если он захочет – то сопротивления и не заметит. И то, что вообще говорит со мной – большая удача. И везение.
Отчего-то мне даже показалось, что с ним договориться будет проще, чем с кем-то из тех, кто ставил на меня ставки… Совершенно ничем не обоснованное предположение на самом деле. Но глядя на него, создавалось впечатление, что ему незачем, например калечить и бить меня, чтобы показать, насколько он выше во всех смыслах.
Он прекрасно знает и так о своём превосходстве. Ему не нужно для этого отыгрываться на той, кто слабее намного. Не нужно пытаться мне доказать, что моё место – у его ног. Моя непокорность может разозлить его, но не унизить. А именно унижением покажется любому другому, что его сосуд пытается ослушаться. Что я сейчас и делала…
– Нет? – одна его бровь приподнялась недоуменно. – Почему?
Кажется, я смогла его удивить. Не в хорошем смысле, конечно. Но он в какой-то момент, судя по всему, и правда опешил. Наверное, не ожидал, что такая букашка посмеет вообще говорить рядом с ним.
– Вы ведь уже меня забрали… – ляпнула первое, что пришло в голову.
– Но ты просила остановиться, – проговорил он недовольно. – Кажется, тебе не рассказали, что противоречить своему рай-ши нельзя? – это прозвучало как угроза.
А может это и было угрозой.
Этот чёрствый сухарь только что напомнил мне моё место. Или будь послушной – или отправишься обратно. Мне это говорили.
Держать меня возле себя он будет обязан только если мы хоть единожды вступим в связь. Интимную. Иначе – и правда, что ему мешает меня вернуть? Ничего ровным счётом. И сейчас я отказалась от этого. Хотя и не имела на это право. Но попыталась остановить. И смею после этого опять противоречить…
Видимо, засунуть свой характер туда, откуда у других синекожих растут хвосты, а у него, кажется, нет, куда сложнее, чем мне думалось. Как же я их всех ненавижу… Знают, что они сильнее, а мне нечего противопоставить. И пользуются этим. Твари.
– В боевой форме с рай-ши не следует даже разговаривать. Это тебе тоже не сказали? – почти прорычал он.
– Сказали, – пискнула я, действительно, это припоминая.
Но мне было не до соблюдения этики общения. Меня сейчас окутывал ужас. И чем ближе он приближал ко мне своё лицо, тем ужас становился концентрированнее.
– Так почему ты не следуешь правилам?! – прогромыхал он.
Осознавая, что это фактически ультиматум – или подчиниться ему, или вернуться обратно и стоять под пристальными взглядами других, поняла, что выбора у меня нет. Пока нет. Но чтобы он появился, мне нужно хотя бы попытаться что-то для этого сделать.
Например, остаться с тем, кто сильнее всех на этой станции… Кроме разве что императора.
Сжав свою гордость в кулак, я всё же посмотрела ему в глаза. В синие глаза, в которых разливалась непроглядная темнота…
