«И все», – сказал княжич, поднял руку в белой меховой рукавичке, дунул на ладонь и засмеялся.
И от этого жеста и смеха Прокуя Перятыча будто морозом пробрало, хотя под его богатую шубу из серебристой лисы никакой холод проникнуть точно не мог.
* * *
Первым делом они освободили Радилу с сыном. Освобождал, понятно, наместник, но Сергей стоял рядом, и Радила все понял правильно. Так что поблагодарил обоих, а Сергея пригласил в гости. Вернее, пожить, пока тот в Новгороде. Сергей, как и в случае с Перятычем, вежливо отказался. Но пообещал непременно зайти в гости.
Сыну Радилы, кстати, вернули перстень, что тот принял как должное. Молодой, наивный. Скорее всего, не понял, что его из-за этого перстня могли на ту сторону Кромки отправить. Ну ничего, папаша прояснит.
Из Детинца поехали на Прибыслово подворье. Когда-то здесь жил Прибыслов старший брат, неревский соцкий Своежир, который к Сергею отнесся без должного уважения. Убить захотел. На этом история Своежира и закончилась. Младший брат предпочел договориться. Впрочем, выбора у него не было. Либо по миру пойти, либо пойти под Сергея. Оба оказались в плюсе. Сергей получил отличную базу в Новгороде, а Прибысл – деньги и интересную работу. Торговые планы у Сергея были серьезные, связи обширные, и Прибысл вписался в процесс со всем пылом потомственного новгородского купчины. И теперь не с хлеба на квас перебивался, а хозяйничал на братнем подворье. Хорошее такое подворье, просторное. С многими строениями, жилыми и хозяйственными. Одна только конюшня на тридцать голов, а людей можно разместить до трех сотен. Дружинников у Сергея было значительно меньше, а вот лошадок – существенно больше, чем три десятка, так что на подворье оставили лучших, а остальных разместили за стенами. Там у Сергея имелась большая конюшня с выгулом. Ну не совсем у него, у партнеров. Весной, как дороги подсохнут, хузары, партнеры Сергея, погонят сюда лошадок с юга. На неприхотливых степных коней в Новгороде хороший спрос и платят втрое, а то и вчетверо от киевского рынка.
Разместились. Пообедали всей дружиной в большом доме, Сергей выдал своим финансовое поощрение: тем, кто с ним в засаду ходил, – по гривне, остальным – эквивалент десяти дирхемов. И – выходной. До завтрашнего утра всем, кто не задействован в карауле, наслаждаться жизнью и свободой. Отдельно – напутствие: железом горожан не трогать, заведения не громить. По мордасам бить можно, но если кого добры молодцы убьют или покалечат, то вира – из собственных средств. А так – веселитесь, братья!
И двор, и дом мгновенно опустели. Сергей не сомневался: этим вечером количество сломанных новгородских носов увеличится, а запасы выпивки – уменьшатся.
Сам он гулять не собирался. Планировал поработать с агентурой: теми мальчишками, с которыми когда-то бился на кулаках и катался на ледяных горках.
За эти три года пацаны подросли и частично остепенились. Кое-кто даже жениться успел. Зато у недавних мальцов подросли младшие братья, так что еще в прошлый свой приезд Сергей старые связи не только восстановил, но и расширил. Теперь у него в городе образовалась вполне эффективная сеть по сбору сведений и распространению правильных слухов. Что важно: это была сеть, которая никак не пересекалась с людьми Прибысла, и первую информацию Сергей получил как раз о своем новгородском представителе.
Ничего компрометирующего. Собственной игры тот не вел, а если и подворовывал по извечной купеческой привычке, то делал это аккуратно и не увлекаясь.
Следующий пункт: смерть тысяцкого Хвалибора. Тут все оказалось чисто. Естественная смерть.
Третий пункт: боярин Левота.
Вот с этим персонажем информаторам Сергея предстояло поработать. Для Неревского конца Левота был человеком со стороны. Для конца, но не для Новгорода. Тут он был боярином известным и уважаемым. Папа – тоже тысяцкий. Людина конца. По слухам, сильно болеющий тысяцкий. Почему Левота решил баллотироваться не на своей территории, а у конкурентов, было непонятно. Но за дело взялся активно. Задарил значимых неревских людей, подкупил крикунов, чтобы славили кандидата в тысяцкие, несколько раз выставлял народу угощение…
Основательно вложился в избирательную кампанию кандидат.
Пока Сергей прикидывал, как можно противостоять таким серьезным людям, как тысяцкий и его сын, жизнь сделала Сергею подарок.
Ночью на подворье проник Поджар. Тот самый. Который заплатил вестфолдингам.
Ну как проник… Накидал мяса дворовым псам, самостоятельно преодолел ограждение…
И был принят несшими караул отроками, которым внеплановое кормление собак показалось несколько странным.
Поджар захвату не противился. Только потребовал, чтобы его немедленно отвели к Вартиславу. И делал это довольно громко, что очень не понравилось отрокам, которые сунули ему в рот деревянный кляп с дыркой, чтобы не орал, а затем бросили в пустую клеть.
Дружинники сочли, что будить вождя ради какого-то новгородского воришки неправильно. Будучи белозерскими, они понятия не имели, кто такой Поджар. Да им и ни к чему было. Бур, который был старшим, на всякий случай усилил караул собой.
На этом все.
О незваном госте Сергею должны были сообщить утром, но начали возвращаться с гулянки дружинники, Бур сдал вахту и лег спать, так и не доложив командиру о визитере.
На Поджара уже ближе к полудню наткнулся один из Прибысловых холопов, прибиравшийся в доме.
Обнаружив чужого на территории, холоп сначала испугался и даже заорал. Потом, приглядевшись, заметил, что тот связан, и, несмотря на протестующее мычание пленника, покинул клеть, решив, что это не его дело. Кто человека положил, тот пусть и убирает.
Вечером, когда проснувшийся Бур наконец-то вспомнил о нарушителе, последний был еще жив, что было единственным положительным моментом, потому что, пролежав почти двадцать часов в упакованном виде, подручный Левоты чувствовал себя, мягко говоря, нехорошо. Ему еще повезло, что варяги умели вязать пленных и кровообращение у него в конечностях не нарушилось.
Пленника развязали, напоили горячим киселем, без лишних нежностей отмыли от нечистот, переодели и привели наконец к Сергею.
– Тебе отрезать что-нибудь? – поинтересовался Сергей.
– Зачем?
Поджар выглядел не лучшим образом, но очень старался держаться с достоинством. Плечи расправлены, глядит прямо в глаза.
– Правильно спросил, – кивнул Сергей. – За что – ты и сам знаешь, а зачем? Ну, например, чтобы ты стал поразговорчивей. Скажем, ухо? Траин…
– Я к тебе сам пришел! – занервничал подручный Левоты. – Сам! По чести! И сам все скажу! Спрашивай!
– По чести днем приходят, – заметил Сергей. – И в ворота, а не через забор.
Надо отметить, что Бур, сам того не желая, почти идеально подготовил клиента к беседе. Вот он, Сергей, сытый, с византийским кубком херсонского красного вина, сидит в удобном кресле на положенном хозяину возвышении. Рубаха на нем – тайского желтого шелка, штаны – синей очень качественной шерсти, туфли домашние, невесомые, из мягкой козьей кожи. На шее – гривна золотая, на пальцах перстни. И все – тоже золотые, кроме одного особого колечка с руной райдо. За спиной княжича – могучие желтобородые нореги-хускарлы только и ждут, с кого бы шкуру спустить небольшими фрагментами.
А вот пленник – голодный, измученный, в дешевом рабском исподнем, босиком, с каким-то мусором в свалявшейся бороде. И жутко перепуганный, хотя бодрится. Но, надо отметить, разум от страха Поджар не потерял. Скорее наоборот. Лихорадочно пытается отыскать правильные слова. Его можно понять. Скажет не то, белозерский княжич мигнет нурманам, и повиснет Поджар на столбе, а нурманы возьмутся за дело. Привычно, умело, не задавая вопросов. Вопросы – потом. Когда пытуемый будет мечтать только об одном: как угодить мучителям.
Поджар знал, как это бывает. Вот только до сего дня именно он был тем, кто задает вопросы. Но даже нурманов Поджар не боялся так, как этого юного княжича со скучающим равнодушным взглядом. Такие глаза Поджар видел только у одного человека – великого князя Олега Киевского, прозванного Вещим. Только один раз, да и то мельком глянул когда-то Олег на Поджара. И этого хватило, чтобы тот почувствовал себя букашкой на ладони. Сожмется кулак, и нет букашки.
«Они точно в родстве, – подумал Поджар. – Племянник? Или… сын?»
Насколько ему было известно, законных сыновей у Олега не было. Как и жены. И если… Эх, знать бы об этом раньше! И сам бы назад осадил, и Левоту отговорил… Левота! Стервь!
– Все так, господин, – покаянно проговорил Поджар, глядя в пол. – В ворота. Но не мог я в ворота. Не дали бы.
– И кто же, хотелось бы знать, мог остановить карающую десницу самого боярина Левоты? – усмехнулся Сергей.
– Левота и остановил бы, – глухо пробормотал Поджар. – Предал меня Левота. Всю вину на меня возвел. Хотел Прокую отдать, а самому непричастным сказаться.
– И ты бы признал?
– Признал, – не поднимая глаз, проговорил Поджар. – Все признают, если за них с толком взяться.
– Не все, – возразил Сергей. – Но это сейчас не важно. Ко мне-то зачем прибежал? Это ведь на меня твои люди покушались, не на Перятыча. Или думаешь, что я так мягкосердечен, что прощу врага?
– А некуда мне больше идти. А о тебе слыхал, что ты не мстителен, а мудр. Прибысла вон простил, и тот тебе предан теперь, как отцу родному.
– Тоже так хочешь? – Сергей заинтересовался.
– Хочу! – решительно заявил Поджар и рискнул поднять голову. – Пощади меня, и не будет у тебя человека верней!
Сергей, прищурясь, оглядел кандидата в верные. Да, такой человек ему бы пригодился. Толковый. Ловкий. И не слишком чистые дела проворачивать умеет. Так-то идея со встречей на озере была неплоха. Простенько, но эффективно. И провалилась лишь потому, что Поджар недооценил противника. Но если такого немного поднатаскать…
Вот только можно ли ему верить? Единожды изменивший запросто изменит снова.
– Как узнал, что Левота собирается тебя отдать? – спросил Сергей.
– Свой человек у меня рядом с наместником. Он и сказал.
– А если он соврал или напутал?
– Не напутал, – покачал головой Поджар. – Я потом с Левотой говорил. Все подтвердилось.
– Сам и подтвердил? – удивился Сергей.
– Не словами. Взгляд у него стал особый. Злорадный. Я и раньше знал, что он меня не любит. Терпит, награждает щедро, потому что нужен. А теперь по роже его видно: не нужен я ему больше.
– И это все? Слова одного человека и взгляд другого?
– Не все. Еще соглядатаев он ко мне приставил. Те и не прятались почти. Ходили следом. А те, с которыми я дела делал, пропали куда-то. Может, он их услал. А еще Левота мне велел при нем быть до утра. Сказал, понадоблюсь. А для чего – не сказал. Ну да я и сам знаю для чего. Так что, как стемнело, ушел по-тихому и к тебе.
– А почему из города не сбежал? – спросил Сергей.
– Не могу, – покачал головой Поджар. – Семья здесь. Я сбегу – им отвечать… – И вдруг потемнел лицом.
– Что? – спросил Сергей, заметив перемену.
– Меня же у тебя никто не видел! Подумают, сбежал! – И с мрачной яростью: – Если не веришь, убей меня и тело Прокую покажи! Чтоб знали!
– Траин, – сказал Сергей, – отправь кого-нибудь в Детинец. Пусть скажут, что этот у меня. И я сам по нему решать буду.
– Благодарю! – Из пленника словно стержень вынули. Еще чуть-чуть – и на колени бухнется. И бухнулся. И лбом об пол стукнул. Да так и замер.
Сергей выждал немного, потом бросил:
– Поднимись и иди сюда.
Поднялся. И пошел. На коленях.
– Скамейку ему. И посадите, – распорядился Сергей. Дождался, пока обмякшего пленника усадят, и продолжил: – Теперь поговорим. Расскажешь все. О Левоте. О том, что для него делал. И не вздумай лгать! Или себя выгораживать. И кое-что уже знаю…
– Знаю, что знаешь, – вяло кивнул Поджар. – От моих норегов.
– От них. – Сергей не стал уточнять, что информация у него не от рядовых исполнителей, а от Хлёдвира.
– Не буду я лгать, – устало проговорил Поджар. – Примешь меня к себе, стану тогда твоим человеком, не примешь – так и так умирать. А родню ты мою обидеть не дашь.
– Почему так решил? – Этот человек определенно умел удивлять.
– А знаю. – Пленник еле заметно улыбнулся. – Когда у Кромки стоишь, многое видишь.
– И что ты видишь?
– Что ты – не Левота. Ты своих не продаешь.
– Есть такое, – согласился Сергей. – Но ты мне не свой. Говори пока, а там посмотрим.
Хотя на самом деле он уже решил. И не сомневался, что это решение не понравится наместнику. А уж кандидату в тысяцкие Левоте – и подавно.
И все же ошибся Поджар. Когда сказал, что Сергей не мстителен. Кардинально ошибся. Просто бывший князь-воевода еще в прошлой жизни вышел из того возраста, когда мстят исключительно исполнителям.
Глава 9
Справедливость по-новгородски
К воротам тысяцкого Людина конца Житовида Сергей подъехал утром следующего дня. Не один. С восемью десятками дружинников, конных и оружных. С собственным развернутым знаменем, на котором прыгал на ветру гривастый морской конь – красный на синем.
Остановить его не рискнул никто: ни стража Людина конца, ни тем более стража конца Загородского, разделявшего Неревский и Людин. Княжьи дружинники в Детинце тоже препятствовать не стали. Во-первых, наверняка узнали знамено, во-вторых, самому Детинцу Сергей никак не угрожал, да и не стал бы. За ними же великий князь.
А вот наместнику о происшедшем наверняка доложили.
Но пока тот раскачается, дело будет уже сделано.
Подъехали. По знаку Сергея ехавший рядом Дёрруд привстал на стременах и, резко выдохнув, метнул в дубовые, усиленные бронзой ворота швырковое копье. Хорошо вошло. На полную пядь.
Сторож в башенке немедленно заколотил в било. Над воротами показалась голова в косовато сидящем шлеме.
– Чего на… – начала голова, но оценив, пусть и с задержкой, диспозицию, быстренько спряталась.
Примерно через минуту наверху появился персонаж посолиднее. С двумя воями поддержки. Но повел себя немногим лучше:
– Кто такие? Зачем тут? Вот я сейчас в набат ударю!
– По башке себя ударь, межеумок! – гаркнул в ответ Наслав, которому было поручено вести переговоры. – Хозяина своего зови, как его там… Живодера, что ли! Скажи: княжич варяжский Вартислав Дерзкий требует его сюда немедля! Ответ за татьбу держать!
– Это по какому такому праву какой-то варяг от господина тысяцкого чего-то там требует, ты, горлодер? Да знаете ли вы…
– Машег, щелкни ему по шлему, – попросил Сергей. – Только не сильно. Мы с ним не договорили.
Банг!
Голова новгородца дернулась, и он умолк.
– Следующая – в глаз, – пообещал Сергей, лишь немного повысив голос.
Но на стене он был услышан.
– Тысяцкого зови! – потребовал Сергей. – Или он приходит со мной говорить, или я прихожу к нему.
Но звать не пришлось. На забороло вскарабкался новый переговорщик. И не один, а в компании с несколькими десятками воев, которые тут же распределились по стене.
