– Где он?! – гремит дядя.
Писк Соньки. И, вот, меня уже очень, надо отметить, грубо встряхивают и трясут за подбородок.
Я пытаюсь отмахиваться. Спать хочу!
– Паршивец! Все, Костя! – и мат, от которого я пробуждаюсь гораздо быстрее. – Это была последняя капля! Все! Сделаю я из тебя человека!
– Эй! – трясу головой, когда чувствую, что покачиваюсь.
Открываю глаза и понимаю, что меня несут куда-то. Два каких-то мужика.
– Эй! Что происходит?! – кричу я и пытаюсь вырваться.
– Спокойно, Константин, – дядя идет рядом и кладет мне на голову руку. – Это для твоего же блага. Добром это все не кончится. Будем применять крайние меры.
Глава 12. Костя
– Ну и что это было, Николай? – строго смотрю на дядю, когда мы оказываемся в его доме.
На мне все еще полотенце Сонькино. Запахиваю его, чувствуя озноб. В кабинете у дяди, как всегда, кондиционер на полную мощность. И волосы еще влажные. Капли льдинками падают на плечи.
– Это я хочу спросить Костя, – отвечает дядя, усаживаясь в кресло и ставя руки на стол. – Что. Это. Было?
Усмехаюсь и тоже сажусь в кресло. Поправляю полотенце на бедрах.
– Я не виноват.
– Ну, это как обычно, – хмыкает дядя. – Не припомню случая, чтобы ты сказал: прости, дядя, я виноват.
– Но я правда не виноват! – я начинаю злиться. Я же не мальчишка, чтобы так со мной разговаривать! – Я заехал в магазин. А там воры. Они машину обнести хотели.
– И ты влез, – задумчиво произносит дядя, глядя на свои руки.
– Ну да. А что? Ты же сам нас учил бороться за справедливость, – отвечаю с усмешкой.
– Тебе все хиханьки да хаханьки, я смотрю, – зло зыркает на меня дядя. – Ты хоть понимаешь, что натворил вообще? Знаешь, где я был?
– По делам ездил. Арсений сказал, – пожимаю плечами.
– А что за дела, тебе не интересно? – голос у дяди злой. И чего он преувеличивает. Ну, подумаешь… – Я был у газетчиков! – и он швыряет в меня какой-то газетенкой.
Небрежно беру ее, раскрываю. А там… моя рожа. Именно рожа, не лицо. Так выглядеть может только рожа. Еще и за решеткой.
И когда успели сфоткать-то? Нет, ну там была возня, да. Я же сопротивлялся. Не думали же они, что я так легко сдамся?
– Узнаешь? – рычит дядя.
– Я, – усмехаюсь.
– Знаешь. Сколько мне стоило снять этот номер с печати? Моли Бога, чтобы дальше не разнесли!
Хмыкаю. Меня это вообще не огорчает.
– На память можно оставить? – спрашиваю с улыбкой, аккуратно складывая газету.
– Вселишься все, да? – с ухмылкой спрашивает дядя. – Не надоело, Кость?
– Нет, – так же с улыбкой отвечаю. – Меня моя жизнь вполне устраивает.
– Вот, Арсений, – начинает дядя свою старую песню, – за ум взялся. Девочку какую хорошую нашел. Жениться собирается.
– Арс-то? – смеюсь я.
– Да, Арсений, – строго произносит дядя. – И тебе пора, – говорит как-то подозрительно серьезно и начинает что-то искать у себя на столе в бумагах.
Я еще улыбаюсь, но сажусь прямо. Напрягаюсь. Тон и слова дяди меня напрягают.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю тоже серьезно.
– Жениться тебе надо, Константин, – говорит дядя.
И, когда, вот, он обращается ко мне полным именем, то это значит, что он настроен решительно и разговор идет крайне серьезный.
Глава 13. Костя
– Николай, ну, ты не серьезно же сейчас? – пытаюсь перевести все в шутку. – Какая еще женитьба? Какой из меня муж? Да я и не хочу. Я…
– Все «я», «я», «я»! Эгоист!
Хмурюсь и отворачиваюсь.
– Мне твое поведение, Константин, очень не нравится, – продолжает дядя. – Ты позоришь нашу фамилию. Это происшествие стало последней каплей! Ты вообще понимаешь, что ночевал в полиции! А на лицо свое посмотри? Ну, как ты послезавтра на переговоры пойдешь? И это лицо компании?! Это позор компании! Позор семьи Корниловых!
Ох, куда его понесло-то!
– Бери пример с Арсения! Ни в одной порочащей связи на работе замечен не был! – восклицает Николай и указательным пальцем подтверждает свои слова.
Ну да. А моя помощница, которую он так нагло увел?
– А ты? – строго смотрит на меня.
– Что я?
– Вот, скажи мне, Константин, осталась ли в центральном офисе хоть одна особь женского пола, с которой бы ты не переспал? – спрашивает дядя и прямо сверлит меня своим взглядом.
– Ну уж, не преувеличивай! – отшучиваюсь я и смотрю на него с улыбкой. – Конечно, остались.
– Кто? Мария Ивановна из бухгалтерии, которую мы в этом месяце на пенсию провожаем?
Ржу. Дядя, блин. Но решаю подыграть ему:
– Да? – спрашиваю, приподняв бровь. – Когда, говоришь, ее провожаете? То есть у меня еще есть время не оставить Марию Ивановну без глотка счастья?
– Прекрати! – дядя не оценивает моей шутки должным образом.
Я замолкаю и серьезно смотрю на него.
– В общем, что разводить пустые разговоры? – произносит он уже как-то подозрительно спокойно. Проводит рукой по седым волосам, поправляет ворот рубашки. – Ты женишься, Константин. И произойдет это в ближайшее время.
Я сначала несколько секунд смотрю на него, а потом прыскаю не в силах сдержаться. Дядя, оказывается, умеет так шутить, что и не поймешь.
– Я рад, что ты так счастлив этой новости, – невозмутимо произносит он и смотрит на меня все так же серьезно.
Не понял. Он что? Он всерьез, что ли?!
– Прости, конечно, Николай, – говорю я. Шутка как-то затянулась. Мне уже не нравится. – Но я не восточная барышня, чтобы ты решал за меня, когда мне пора вступать в брак. Ты не можешь меня заставить.
– А я и не собираюсь, – спокойно парирует он. – У тебя есть выбор. Всегда есть выбор, Костя. Что же я? Деспот, по-твоему? Нет, конечно.
– Выбор? – приподнимаю бровь, чувствуя, что там точно будет какая-то задница.
– Да. Выбор. Ты можешь жениться, обрести, так сказать, семейное счастье и покой.
Я морщусь от этих его слов.
– Либо…
Глава 14. Костя
Внимательно смотрю на дядю.
– Либо отправишься генеральным директором в наш филиал в Ханты-Мансийском автономном округе! А? Ну, как?! – радостно спрашивает дядя. – Ты же давно хотел генеральным стать! Все говорил, что дай тебе власть и ух! Землю повернёшь вокруг оси. Как этот… как его… – он щелкает пальцами. – Пифагор, что ли…
– Архимед, – поправляю его мрачно. – Архимед это сказал. А не Пифагор и уж тем более не я.
– Хм. Ну, не важно! Главное, что у тебя появится такая возможность! Ну, как? Как тебе выбор?
Зашибись! Что уж! Просто огонь!
– А почему именно тот филиал-то? – спрашиваю я.
– Ну, а что? Дело новое, молодое. Прям как ты. Ночь там долгая. Как раз на днях начинается. Полярная. Слышал?
Молчу. Смотрю на него и молчу.
– У тебя же любимое время суток ночь. Сам говорил. Насладишься! Полгода ночь! Красота! Мороз! Для организма полезно, кстати. Для внутренних органов. Для половых тоже.
Зыркаю на него.
– Ну, в плане совращать тебя там меньше будут, думаю. Все же холодно. В юбчонках не побегаешь. В общем, все во благо! Думаю, как раз за эти три года станешь человеком.
– Сколько?! – я чуть не подпрыгиваю на кресле.
– Три года, Константин. Три года, – вздыхает слишком огорченно и преданно смотрит мне в глаза. – Меньше нельзя. Работы там! Во! – и он машет ладонью над своей головой. – Погрузишься в работу, в дела. Некогда будет глупостями-то заниматься! А мне прямо нравится! Гораздо больше, чем женитьба! Ух! Что думаешь?
Что я думаю?! При дяде материться не буду. Вот, что я думаю!
Это ж полных армагедец! Я был как-то там, куда хочет меня сослать дядя. И это… в общем, я не хочу туда. Я же завяну.
Там вообще все иначе! Меня туда нельзя.
– Ну, я так понял по молчанию, что ты согласен, – дядя довольно потирает руки. – Тогда это, прикупи себе там теплого чего. В твоей курчонке-то то там точно окоченеешь. И обувку нормальную купи. Носки шерстяные.
– Ну, хватит, Николай, – торможу его я. – Пошутили и хватит.
– А я не шутил, Константин. Не шутил. Я обещал твоему отцу, что позабочусь о вас и сделаю из вас людей? Обещал. Вот, Арсений! Радует меня. А ты… и в кого ты такой?
– Дед Матвей говорит, что в дядьку, – прищуриваюсь я.
Дед Матвей – отец Николая и моего покойного отца. Так что…
Дядя недовольно зыркает на меня.
– В общем, я тебе все сказал.
– А если я не соглашусь?
Глава 15. Костя
– Есть семья, Константин. Род. Род Корниловых. Ты не одиночка. Ты живешь в семье. И пора бы уже перестать думать только о себе и своем удовольствии. Есть обязанности. Ты уже не пацан, которому все прощалось и которого я вытаскивал из всех передряг. Я не молодею. Да и у тебя годы идут. Кто род продолжит?
Я сижу, сложив руки в замок, и смотрю в стену. В одну невидимую точку. Может, дядя и прав? Не знаю.
