Пургин бежал по разбитой в хлам подворотне, по грудам мусора, по выщербленному асфальту, мимо каких-то уродливых изображений и надписей.
Первый, кто полез за ним, споткнулся о приступку, на него навалился второй, и образовалась куча-мала. Очень хорошо, еще одна маленькая фора…
Влад вырвался из подворотни, заметался. Не может быть, чтобы в этой части света Господь хранил только Америку… Бросился куда-то вправо – там строения стояли гуще. Страшные, грязные, с обвалившейся кирпичной кладкой – но, как ни странно, обитаемые! У подъезда стояла детская коляска, сохли на веревке какие-то портки. Вокруг – полнейшая антисанитария. И советские граждане еще жалуются, что вынуждены жить в бараках? Он пролетел заваленный хламом двор, перехватил сочувствующий взгляд некрасивой негритянской девушки. Обернулся – банда топала в полном составе. Эти парни носили мешковатые штаны и кроссовки – очень удобно при занятии легкими видами спорта… Они сокращали дистанцию, что было не очень здорово. Недобрые предчувствия заскребли по темечку… Влад миновал пустырь, бросился к кучке жилых строений. Бог давно покинул эти края – видимо, перебрался на Пенсильвания-авеню. Мусорка находилась рядом с домами – даже не огороженная. Тяжелая вонь висела над кварталом. Он свернул за угол когда-то добротного четырехэтажного здания, пробежал вдоль тыльной стороны. Полная глухомань, далее – сплошной забор, никуда не деться. В стене здания – глубокие ниши, причудливая пожарная лестница – громоздкая, зигзагами, с площадками на каждом этаже. Да и не одна, несколько штук по длине здания… Бежать дальше было некуда, все на виду, а эти сзади вот-вот появятся… Он нырнул в ближайшую нишу, больно ударился плечом о кладку. Спасла сумка на спине – иначе не поздоровилось бы и позвоночнику… Он вжался в стену и затаил дыхание. Мимо пробежали двое или трое, хрипло «факая».
Топот затих. Влад выбрался из ниши, глянул за угол – влево, вправо…
И тут до него донеслись голоса – те, что пробежали, снова возвращались. Видно, поняли, что за пределы района он выбраться не мог. Уже не бежали, шли спокойно, по пути заглядывая в ниши. Сердце ушло в пятки. Он не был трусом, но какого черта? Попасться американской уличной банде… это, конечно, экзотика. А ведь предлагал товарищ Границкий сопровождение. И такси бы тогда не подменили… Машинально сжались кулаки. Напасть первым? Прорваться не сможет, но кому-нибудь точно накидает. Ножом пырять пока не будут, он нужен живым, но ключевое слово – «пока»…
Парни задержались у соседней ниши, отбрасывали какие-то жестяные листы. Доносились каркающие голоса. Взгляд уперся в пожарную лестницу, до которой было три метра. Несуразная конструкция, возможно, частично поворотная – но это только внизу. Площадки на этажах, крытые рифленым железом. Нечто подобное он видел в старых американских фильмах, разрешенных Госкино. Помимо рукопашной выбора не оставалось; и он побежал к лестнице, придерживая съехавшую на бок сумку. Забирался аккуратно, чтобы ничего не скрежетало, перешагивал через ступени. Они скрипели, но не критично. Один пролет, другой, он оказался на площадке метра два на полтора, устланной проржавевшим листом. Лезть дальше было опасно. Влад распластался, чтобы не заметили внизу, и повернул голову. Из окна, выходящего на нишу, смотрела старая негритянка – сморщенная, как слива, с выпуклыми глазами, напоминающая жутковатую куклу.
Пургин улыбнулся ей деревянной улыбочкой: хай, мамаша, в полицию будем звонить? В принципе, возможно. Не каждый день хорошо одетые европеоиды грабят обездоленных негров… Но старушка словно окаменела.
Снизу доносились голоса. Общались на жаргоне, через слово вставляли бранные выражения, – подобного языка майор не понимал. Двое наперебой оправдывались, третий делал строгое внушение визгливым голосом. В листе зияла трещина – ржавчина проела железо, и Влад припал к ней. Внизу находились как минимум четверо. Жестикулировал кудрявый негроид в клетчатой шерстяной рубахе навыпуск. Исподлобья таращились еще двое – бритый наголо, похожий на грушу мексиканец с глазами-щелками и жилистый белый парень со шрамом на глазу. Публика колоритная. Коренастый субъект-волосатик со злой мордой, похожий на индейца Джо из «Приключений Тома Сойера», тыкал стволом в пространство и шипел, как гадюка, инструктируя подчиненных. Возможно, пистолет был настоящий – именно то, что повышает статус и способствует росту уважения. Типичная уличная шайка, плюющая с колокольни на полицию. Понятно, кого подряжают для темных делишек уважаемые спецслужбы… Он с трудом разбирал: «Что вы возитесь, тупоголовые? Он где-то здесь, уйти не мог. Джошуа на углу, если что, не пропустит. Так, ты на дальний угол – стой там и не отсвечивай. Лукас, Йенс, за мной, нужно здесь все осмотреть…»
Влад облегченно выдохнул, когда бандиты разбежались. Что делать? Спускаться вниз? И куда? Двоих, может быть, вырубит, а остальные вырубят его. И к вечеру агенты ФБР будут удивляться, узнав, кто прячется под псевдонимом «Люси». Пробраться в какую-нибудь квартиру, их много в этом доме, все не обшарят? Заодно познакомиться с загадочным бытом аборигенов Северной Америки…
Дверь напротив была почему-то заколочена планками. Влад полез выше, преодолел еще два пролета, присел на корточки. Доносились глухие голоса, крики – вроде сбоку. Дверь в квартиру была замазана краской, чтобы не подглядывали, и, судя по всему, заперта. Карабкаться дальше было опасно – удача непостоянна. Постучаться? Как старомодно! Да и с лестницы спустят, контингент здесь тот еще. Он надавил на дверь – она прогнулась, но держалась в районе ручки. Нажал чуть выше – отлетела защелка, и Влад вторгся в чужое жилище, готовый рассыпаться в извинениях и загладить неудобство парой купюр. Прикрыл за собой дверь, надавил, чтобы не отваливалась.
Но никто не возмущался, всем было до лампочки. Или не было никого? Похоже, второе – что, как ни верти, лучшее решение. Ноги подгибались от усталости, кружилась голова. Он походил по комнатам, вдыхая затхлый запах, не нашел куда упасть и пристроился на колченогом стуле. Тахта была завалена вещами, постельное белье на кровати – скомканое и несвежее. Быт американских аборигенов оказался своеобразен. Ободранные стены, гибкий пол, немытая посуда в раковине и на столе. Проживали здесь мужчина с женщиной, судя по трусам и бюстгальтеру, валяющимся на видных местах. Понятие «чистоплотность» еще не осваивали.
Он отдышался и начал размышлять. Будут ли представители туземной братии обходить все квартиры – вопрос интересный. Когда придут хозяева – тоже загадка. Лучше не ждать. Теперь у властей есть законный повод его задержать – проникновение в чужое жилище. А обстоятельства, к тому приведшие, не важны.
Влад подошел к окну, затем к другому – последнее выходило на обратную сторону дома. Квартал вымер. Имелся слабый шанс выскользнуть из западни. Он на цыпочках подошел к двери, прислушался – за стенкой старческий голос что-то монотонно бубнил.
Замок был примитивен и открылся быстро. Банальная коридорная система общежитского типа, в конце – выход на лестницу. Дверь запирать не стал, слегка заглубил в створ и заскользил, придерживая сумку. Вот же неожиданность! Наверх бежали двое – чернокожий в клетчатой рубахе и долговязый блондин.
– Он здесь! – азартно закричал белобрысый и помчался вверх.
Пургин встретил его на краю лестничного марша и изо всех сил влепил в зубы – вполне технично. Голова у бедолаги чуть не оторвалась, брызнули слюни, пара «лишних» зубов. Он выпучил глаза, схватившись за перила. Второй удар заставил оторвать руку, и блондин покатился вниз, сбил на ходу «клетчатого», в руке которого замаячил ножик. Хлопнула дверь внизу, и в голове возник образ «индейца Джо» с пистолетом. Это мог быть и пугач, но проверять не хотелось. На лестничной площадке возились двое, стонали. Негру перепало по голове ботинком друга.
Влад помчался обратно. Хоть пальцы загибай: проникновение в чужое жилище, нанесение тяжких увечий законопослушным гражданам… В запасе было несколько секунд. Как славно, что не захлопнул дверь, полезная привычка: оставлять пути к отступлению. Он вбежал в квартиру, захлопнул дверь, бросился по разбросанным вещам к двери на пожарную лестницу и присел на корточки, выбираясь наружу. Трое точно в доме, вот-вот дверь взломают. Все здесь, во всяком случае, большинство. С мозгами у противника – беда. Он пробежал глазами по пространству, прежде чем начать спуск, – никого, только за спиной глухие крики…
Старушка – божий одуванчик пристально смотрела из окна. Майор приветливо помахал ей и прыгнул. Четыре пролета, смена направлений. Придерживая сумку, он побежал вдоль стены, повернул за угол… и чуть не протаранил человека-грушу, который зевал и ничего не делал. Выражаясь иначе, нес патрульно-постовую службу. Представитель того же ограниченного контингента – кроссовки, штаны, не стесняющие движений, золотая цепь на дубе том…
– Йоу! – воскликнул мулат, меняясь в лице. – Эй, бро, а куда это мы такие… – И начал задыхаться, получив кулаком под дых. Потом схватил обидчика за плечи и что-то зашамкал.
Влад сбил руки, ударив повторно – тем же предметом по тому же месту.
Торчать здесь не было смысла – ничего не выстоишь, и он прыжками понесся прочь. Оглянулся на свою беду – из-за угла вынеслась разгневанная кодла, припустила вдогонку. С обратной стороны здания летел вприпрыжку еще один. Оторвался от стеночки поколоченный мулат, неверным шагом двинулся за подельниками. Но на этот раз их разделяла целая бездна пространства. Проносились полуразрушенные строения, свалки, которые по простоте душевной устраивали прямо под окнами. Влад куда-то сворачивал, нырял в подворотни, лез через ограды. Преследователи наконец потерялись, но могли возникнуть в любую минуту.
Он перешел на быстрый шаг, озираясь по сторонам. Свернул за ближайшую водосточную трубу, побежал, не обращая внимания на озадаченные лица «туземцев», и вскоре вышел к оживленной дороге. С грохотом и лязгом мимо проносились грузовики. У обочины стояла полицейская машина – полногабаритный седан с государственной символикой. Ну слава богу! Влад повернул к стражам законности и правопорядка. Коп в форменной шляпе и тужурке насторожился. Он стоял, прислонившись к капоту и скрестив руки на груди, – лицом почему-то к жилой застройке, а не к дороге. Полицейский подался вперед, переглянулся с напарником, сидящим в салоне. Тот тоже сделал задумчивое лицо.
– Сэр? У вас все в порядке?
– Не сказал бы, офицер, – ответил Пургин, подходя ближе. – Требуется помощь. Я – советский дипломат, сотрудник посольства СССР. На меня напала уличная банда, еле унес ноги. Они хотели меня ограбить – хотя ума не приложу, что с меня взять. В карманах лишь билет до Москвы и небольшая денежная сумма. Я не понимаю, где нахожусь, район незнакомый. Буду признателен, если поможете добраться до посольства Советского Союза…
– Да, сэр, разумеется… – кивнул офицер, недоверчиво оглядывая подозрительную фигуру. Вид у советского дипломата был уже не столь презентабельный, как час назад, но и на бездомного он не тянул. – Садитесь в машину, сэр. На заднее сиденье, пожалуйста, там вам будет удобно. Я свяжусь с участком, и поедем.
«Лучше бы не связывался с полицией – поймал такси, и все дела», – подумал Влад. Но по дороге не ходили машины с шашечками, и он не представлял, где находится. Голова гудела, подгибались ноги, хотелось лишь одного – присесть. Он забрался на заднее сиденье, закрыл дверь и с удовольствием вытянул ноги. Да будут благословенны эти автомобили-«корабли». Теперь их становилось меньше, Америка экономила на бензине. Слабость расползалась по членам, поплыли круги перед глазами. Обернулся полицейский, сидящий на переднем пассажирском сиденье.
– С вами все окей, сэр? Вы выглядите неважно.
– Да, офицер, спасибо, все нормально…
Короткий диалог заставил очнуться. Странно, почему не попросили предъявить документы? На лбу написано, что он советский дипломат? Первый коп еще не сел в машину, отошел в сторону, снял с плеча рацию и начал что-то говорить в нее. Что-то надоумило взяться за ручку открывания окна, и стекло опустилось на десять сантиметров. Влад прислушался.
– Он у нас, – глухо вещал сотрудник полиции. – Да, тот самый, мы получили его приметы… Находимся на Хасл-роуд, напротив старого завода Гринберга. Передайте тем уродам, чтобы его забрали. Да быстрее, мы не можем тут долго стоять… Я постараюсь его задержать на несколько минут…
Жар ударил в голову. Продажная полиция! Впрочем, что они с этого имеют, если действуют по указке спецслужб? Влад сидел ни жив ни мертв, обрастая гусиной кожей. Вот и прибыли, Владислав Анатольевич, дурилка ты картонная…
Полицейский отключил рацию, прицепил обратно на плечо и покосился на русского – тот скорчил жалобную улыбку. Ну что ж, к перечисленным ранее преступлениям советского гражданина придется добавить и сопротивление сотрудникам полиции…
Влад заскользил по заднему сиденью вместе с сумкой. Коп на переднем сиденье почувствовал что-то неладное и беспокойно шевельнулся.
– Вам неудобно, сэр? У вас что-то болит?
Душа болит – за провал особо важного задания! Майор рывком отбросил дверь и выкатился наружу.
– Сэр, вы куда? – ахнул коп.
На кудыкину гору! Погостили, и будет.
Отчаянно сигналил водитель грузовика, под носом которого Пургин перебежал дорогу. Успел притормозить, и махина прогремела мимо. Ревел мощный внедорожник на встречной полосе – возникла отличная возможность размазаться по шинам. Но водитель сманеврировал, вильнул на обочину. Сигналили и другие участники движения. Подпрыгивал коп на обочине, не решаясь броситься под колеса. Да и правильно, не стоило оно того.
– Сэр, остановитесь немедленно! – орали копы в два голоса.
Но он бежал, хотя сил оставалось с гулькин нос, куда-то свернул, быстрым шагом миновал автомобильную стоянку, живописную свалку за решетчатым забором. Метров семьсот по диагонали, минуя очередные трущобы, взял курс на приличные здания. Остановки общественного транспорта здесь не было, такси проезжали мимо – ни одна машина не остановилась на призывный взмах!
На автозаправке работал магазинчик. Влад купил пачку сигарет, спросил насчет туалета. Патлатый сотрудник помялся, но все же разрешил воспользоваться. Из санузла он вышел частично посвежевшим, по крайней мере, прохожие уже не оглядывались на него. Но проезжающие мимо таксомоторы по-прежнему не останавливались, с ними было что-то не так. Он шел по мостику через мутную речушку, держа курс на добротные здания юго-западной части города. В аэропорт можно было не спешить, самолет давно улетел. Поравнялась полицейская машина, остановилась. Опустилось боковое стекло, возникло строгое лицо служителя порядка.
– У вас все нормально, сэр? Мы можем вам чем-то помочь?
Ноги задрожали. Одни уже помогли, спасибо. Куда бежать? Какого рожна он оказался один посреди моста?! Копы были другие, и что теперь, плясать от радости?
– Спасибо, офицер, – натужно улыбнулся Влад, – со мной все в порядке, уверяю вас. Просто захотелось пройтись.
Офицер скептически обозрел его фигуру, почесал ногтем переносицу.
– Ну, хорошо, сэр, как скажете. Всего доброго.
Он повернулся к напарнику, что-то бросил ему, и машина тронулась.
Пургин тут же опомнился: это же «нормальные» полицейские!
– Офицеры, подождите! – крикнул он.
Машина встала.
– Передумали, сэр? – иронично осведомился полицейский.
– Передумал, – кивнул Пургин. – На самом деле я попал в пренеприятную историю, сэр. Я являюсь действующим сотрудником советского посольства…
Он говорил не больше минуты – правду, и только правду. Вернее, то, о чем он говорил, было в принципе правдой. Полицейский не перебивал, но поглядывал скептически и какое-то время обдумывал услышанное.
– Сэр, можно взглянуть на ваши документы?
Долгожданная фраза! Представитель закона старательно морщил лоб, просматривая бумаги.
– Мне очень жаль, что с вами такое произошло, сэр, – учтиво произнес коп, возвращая документы. – Надеюсь, по незначительному инциденту вы не станете делать вывод обо всей стране. Садитесь, мы отвезем вас, куда скажете.
Копы оказались абсолютно нормальными! Короткой дорогой доставили в посольство, спросили, не хочет ли сэр написать заявление на своих обидчиков. Ему обязательно дадут ход, ведь защита иностранных дипломатов – одна из приоритетных обязанностей американского правительства. Влад решительно отказался, и сотрудник полиции смущенно признал, что это правильное решение (все равно не будут искать). Потом его попросили рассказать о Москве, о людях, обитающих с другой стороны «железного занавеса». Правду ли вещают об СССР телевидение и прочие СМИ? В принципе, одна из задач советской дипломатии – разъяснять иностранцам правду о жизни в СССР, изобличать ложь и клевету, льющиеся потоком на государство рабочих и крестьян. Именно этим он в пути и занимался – разумеется, не до абсурда. Расстались почти друзьями. Хотелось надеяться, что парой сомневающихся стало больше.
В посольстве Пургина встретили недоуменно – дежавю какое-то.
– Вы вроде нас покинули, Владислав Анатольевич, так какого, спрашивается, черта?.. Теперь путешествуете на полицейской машине?
– Товарищ майор, что с вами? – ужаснулся начальник безопасности Границкий. – Сделали круг и вернулись… У вас такой вид, словно вы падали с лестницы. – Он выслушал печальную историю и покачал головой: – Не напомните, кто отказался от сопровождения, которое вам настойчиво предлагали? Не хочу критиковать ваши рабочие качества – просто не знаю, но то, как вы себя сегодня повели, – вершина непрофессионализма. Ладно, хоть выпутались, беру часть своих слов назад. Готовим вторую попытку? Отдыхайте, не отчаивайтесь, Владислав Анатольевич, – рассмеялся Границкий. – Никто ведь не пострадал, кроме вашего самолюбия? Еще порадуемся на своем веку, верно? Отдыхайте, лечитесь. Завтра закажем новый билет – и снова в путь.
Прежде чем запереться в своих «меблированных комнатах», Влад отправил шифровку в Центр – страна должна знать своих героев. Начальство какое-то время переваривало известие, отозвалось сдержанно: «Завтра вылетайте вдвоем с Волошиной». Видимо, дела в Москве превысили важность дел в Вашингтоне.
Спрятаться от Ульяны не удалось, она его выследила и устроила обструкцию. Кричала так, словно не она подчиненная, а он.
– Надеюсь, вы чувствуете свою вину, Владислав Анатольевич. – От волнения у нее даже раздувались ноздри. – Я чувствовала, что нельзя вас отпускать без сопровождения, но вам разве докажешь? Чуть не оставили несчастную девушку без начальника и… – Она опомнилась и воздержалась от концовки. – Ладно, товарищ майор, век живи – век учись. Отрадно слышать, что мы возвращаемся вместе. Хоть не пропадете…
Этой ночью он наконец-то выспался, и время нашлось подумать о своем поведении. Посольский внедорожник «Ситроен» с удлиненным кузовом и пуленепробиваемыми стеклами покинул дипмиссию на 16-й улице сразу после рассвета. На задних сиденьях разместились трое молодцов из посольской охраны, еще один вертел баранку. Вопросов не задавали, раз надо, значит, надо. Имелось ли у них оружие, осталось загадкой. Не знали и те, кто висел на «хвосте». Следом шла машина – темно-синий «Тандерберд». Затем она сменилась, и до аэропорта советских граждан сопровождал серебристый «Линкольн». Перед въездом на территорию воздушной гавани «хвост» отпал.
Аэропорт имени Кеннеди в текущем году переименовали в аэропорт имени Даллеса – но не того, что в годы войны возглавлял американскую резидентуру в Швейцарии и упоминался в «Семнадцати мгновениях весны», а того, что работал госсекретарем при Рузвельте. Аэропорт занимал огромную площадь, ежедневно отправлял и принимал сотни рейсов во все концы света.
Сотрудники охраны сопроводили «дипломатов» до стойки регистрации, затем до таможенного контроля, пожелали счастливого полета и откланялись. Проблем при прохождении таможни не возникло. Американский пограничник смотрел исподлобья, но постарался выдавить из себя улыбку.
– Тоже улыбайтесь, – толкнула майора в бок Ульяна. – Здесь все улыбаются, особенно когда не знают, что сказать.
Пургин не улыбался, был подчеркнуто сух. Половину одежды пришлось выбросить. До сих пор болели кости и суставы. Не было никакого желания улыбаться американским гражданам.
Они бродили по беспошлинной зоне, где продавались заморские бутылки, конфеты, сигареты. Работал магазин одежды, где Пургин купил подарок невесте, а Ульяна делала циничные замечания. В зоне ожидания работали мелкие ресторанчики, кофейни. Большинству советских граждан это благолепие было не по карману – все остатки валюты по возвращении из командировок предписывалось сдать. Понятно, что таких простаков было немного.
Влад зашел в огороженную кофейню, резонно рассудив, что чашка кофе его не разорит. Здесь было уютно, обстановка напоминала «подвальную».
– Вы в курсе, Владислав Анатольевич, сколько здесь стоит кофе? – Ульяна заглянула в ценник на барной стойке. – Не смотрите, вам станет плохо. Если решились – действуйте. Про меня забудьте, я берегу цвет лица.
– А что у нас не так с цветом лица? – не понял Влад.
– Все так, – вздохнула Ульяна. – Сидите здесь, никуда не уходите, а я отлучусь попудрить носик. – И она удалилась грациозной походкой, заставив парочку пассажиров вытянуть шеи.
Кофе был неплох, ароматный, густой. Правда, разливался в наперстки. Из задумчивости вывел грузный господин в добротном костюме и со свернутым плащом в руке. Он с кряхтением сел напротив, отдышался. Вынул носовой платок, протер взопревший лоб и поздоровался сочным баритоном:
– Добрый день, мистер. Представляете, опаздывал на рейс, спешил как на пожар, прыгал по лестницам, а его, оказывается, задержали. На тридцать минут, вы можете такое представить?! До сих пор не могу в себя прийти, сердце колотится…
– Сочувствую, – сдержанно улыбнулся Влад. – Или, наоборот, рад за вас, даже не знаю, что уместнее.
– Вы правы, сам пока не разобрался. Но на рейс теперь точно не опоздаю, даже ждать придется.
– Московский вроде не задерживали, нет? – спросил Пургин и, на всякий случай, посмотрел на часы.
– Что? – не понял пассажир. – Да нет, мне не надо в Москву, я лечу в Мадрид, по делам. А вы летите в Москву? – Господин уважительно посмотрел на Влада. – Такая загадочная и непонятная терра инкогнита… Вы туда по делу? Ищете русскую невесту? Между прочим, у моего знакомого в Мадриде русская жена. Ему нравится, нахваливает, рекомендует всем своим друзьям.
– Я тоже по делам, – сказал Влад и из вежливости улыбнулся, наблюдая, как, помахивая сумочкой, возвращается Ульяна с припудренным носиком.
– Понятно, – крякнул случайный знакомый. – Вы что там пьете – кофе? А я, пожалуй, виски выпью, а то сердце, знаете ли, недовольно… Эй, любезные, кто тут? – завертел головой мужчина.
– Пойдемте, Владислав Анатольевич, – вкрадчиво сказала Ульяна. – Уже объявили посадку на рейс, не слышали?
– Счастливо вам долететь до Мадрида, – пожелал Влад, поднялся и перекинул через руку свернутую куртку.
– И вам… до Москвы, о, мой боже… – соорудил сочувствующую мину господин.
Только в самолете удалось по-настоящему расслабиться. Гудели турбины, реактивный лайнер ТУ-154 уверенно набирал высоту. Здесь была территория Советского Союза, симпатичные стюардессы обращались по-русски – они безошибочно определяли национальность пассажиров. Самолет набрал высоту, шел в эшелоне. Людей покормили, напоили чаем и соком. Ульяна под боком мурчала, как довольная кошка. Под крылом самолета распростерлась Атлантика, смотреть там было не на что.
– Спите, Владислав Анатольевич? – вкрадчиво спросила Ульяна.
– А что, уже падаем? – Он с трудом разлепил глаза.
– Типун вам на язык! – манерно ужаснулась она. – Нет, полет нормальный.
– Хорошо, – пробормотал Влад. – Будем падать – разбудите…
Он уплывал по волнам памяти, вставало перед глазами смешливое личико невесты Женечки, по которой он страшно соскучился. В жизни не так уж много светлых пятен – и это было одно из них, причем большое и очень светлое, даже ослепительное…
– К невесте побежите по прилете? – ревниво засопела Ульяна.
Пургин приоткрыл один глаз. Она сидела вполоборота, значительно ближе, чем позволялось, и с интересом поглядывала на него. Интересная женщина, одни глаза чего стоили. И пахло от нее вкусно, с отчетливыми нотками Парижа. «Коварная обольстительница, – лениво подумал Влад. – Когда же она найдет себе нормального человека?»
– Нет, – пробормотал он, – домой побегу, спать. У нас уже вечер будет – с этой чертовой разницей во времени. Завтра, слава богу, выходной, можно не просыпаться…
– Напомните, когда у вас свадьба? – понизив голос, спросила Ульяна, и в нем зазвучало что-то зловещее. Теракт будет готовить?
– Я спросила что-то смешное? – нахмурилась она. – У вас из живота идет утробный смех.
– Это нервное, – объяснил Пургин. – Не спрашивайте, это закрытая информация. Но когда будет можно, вы узнаете первой. Давайте немного помолчим, товарищ капитан…
Раздраженная Ульяна отвернулась к иллюминатору, что-то пристально высматривая в водах Атлантики.
Майор уснул. Пришел в себя, когда стюардессы развозили легкие закуски и напитки. Он без аппетита сжевал суховатый кекс, запил чаем, а Ульяна переложила на его столик свой кекс.
