– Не знаю… Ничего не знаю. И ни на какой концерт больше не хочу.
Толя шумно вздыхает. Подхватывает сумку и идет в спальню.
– Поесть что-нибудь приготовишь?
– Уже.
Я сникаю. После нашего разговора отчего-то осталась не легкость, а тяжесть. Ну предъявила, ну показала. Дальше что?
Толик разбирает сумку, а я разогреваю еду. За столом муж ведет себя как всегда – просто, непринужденно. И со мной он ласков. Шутит, рассказывает о рабочих моментах. Говорит, что в выходные нас пригласили на ужин Волковы, а там, если повезет, будет кто-то из начальства, и это очень важно.
Я ковыряюсь вилкой в тарелке и киваю. Хотелось бы отделаться от гнетущих мыслей, переключиться, искренне порадоваться возвращению мужа, но не получается. Не получается и все!
– Танюш, – зовет он, загадочно улыбаясь.
Я поднимаю голову и наблюдаю, как Толя достает из кармана домашних брюк красную бархатную коробочку. Протягивает со словами:
– Это тебе, малыш.
Открываю ее и не могу скрыть восхищения.
– Те самые? Они же… безумно дорогие!
– А я могу себе позволить дорогие подарки для любимой жены. У меня сделка удалась. Как-то увидел у тебя открытую вкладку в телефоне. Угадал?
– Да, – улыбаюсь я еще шире, хотя за грудиной по-прежнему ноет.
Не пойму отчего. Ну все же хорошо, недоразумение прояснилось.
– Примерь и жди меня в спальне. Голенькая. Я только душ приму. – Толик встает из-за стола, чмокает меня и уходит в ванную.
Несколько секунд гипнотизирую серьги, а потом беру телефон мужа. Знаю, что это плохо, и никогда так не делала, но мне нужно убедиться. Иначе спать спокойно не смогу.
Пароль тот же. И в самом телефоне вроде ничего подозрительного нет. Переписки все рабочие. Билеты в приложении на даты, когда Толя уезжал. Ни намека на то, что мы с ним были на одном концерте.
Похоже, я нехило себя накрутила. Дурочка.
Оставляю мобильник мужа в покое и иду в гардеробную, чтобы снять с себя все, как он просил, и быть перед ним в одних сережках, которые стоят охренеть как дорого.
Отвлекает сообщение, которое приходит на мой телефон. Оно от Лены.
«Ну как ты там? Толя вернулся? Поговорили?» – спрашивает она.
«Да».
Я быстро делаю фото сережек, которые держу в кулаке, и отправляю ей вдогонку.
«Воу-воу! Какая красота! Сейчас ослепну, – пишет Лена. – Замаливает грешки?» – И хихикающий смайлик.
Эти слова как ножом по сердцу.
«Мы поговорили. Я даже мобильник его проверила. Все чисто».
Лена шлет сложенные ладошки.
«Ну и замечательно. Значит, мы ошиблись. Хорошего вечера, то есть жаркой ночи».
Сев на пуфик напротив зеркала и сжав сережки в руке, я смотрю на свое отражение.
– Танюш? – доносится из спальни, а следом раздаются шаги.
Толик появляется в гардеробной. Вокруг его бедер обернуто полотенце. Муж выглядит великолепно в свои тридцать пять. Будто мой ровесник, хотя он старше на десять лет. Успешный, красивый, развитые мускулы четко прорисованы на смуглой коже…
Поток восторженных мыслей превращается в хаос, потому что Толя подхватывает меня на руки и несет в спальню.
– Серьги… Я не успела надеть, – вспоминаю между его горячими поцелуями.
– Да хрен с ними. Потом. – Он снова накрывает мой рот своим, гладит бедра.
Я провожу пальцем по шраму на его щеке, и дурацкое видео, чертовы слова Лены и собственные подозрения «заполняют эфир», мешая сконцентрироваться на том, что сейчас происходит между нами.
Впервые за долгое время я не могу кончить. Хотя Толик старается. Выдохшись и, очевидно, поняв, что бесполезно, он финиширует несколькими резкими толчками и, перекатившись на спину, смотрит в потолок.
– Это из-за того видео? Обычно ты кончаешь, стоит столько прикоснуться, а сегодня что?
– Толь…
– Я из кожи вон лезу, чтобы у нас все было. Пру вверх по карьерной лестнице, дом – полная чаша, два раза в год море. Чего тебе не хватает, Тань? Может, ты дома засиделась и надо чем-то серьезным заняться, а не музыкой и вышиванием?
Я поджимаю под себя колени.
– Тебе же нравились мои увлечения. Сам ведь друзьям хвалился, что твоя Таня когда-нибудь станет первоклассным дизайнером или организатором детских праздников, на которых будет исполнять песни собственного сочинения.
– Тань, извини…
Муж пытается схватить меня за руку, но я успеваю подняться с кровати и ухожу в ванную. Следом никто не идет.
Когда, приняв душ, возвращаюсь, Толик спит, а на моем телефоне сообщение от него: «Люблю тебя, малыш. Извини, если обидел». Рядом с мобильником лежат серьги – те самые.
Даже стыдно становится за свое поведение. Ладно, утром все компенсирую. Я устраиваюсь под боком у мужа и засыпаю.
Просыпаюсь в кои-то веки не первой. Толик встал раньше, хотя у него выходной. Потерев глаза, я наблюдаю за его сборами.
– Ты куда? – Сажусь в кровати и потягиваюсь.
– Кота материного покормлю и в строительный заеду. Ты просила полку на балконе закрепить. – Муж наклоняется и чмокает меня в щеку. – Скоро буду. – Он берет свой телефон и уходит.
Провожаю его долгим взглядом и решаю: раз у меня полноценный выходной, то займусь делами.
Я звоню Елене Николаевне, спрашиваю, как она, как Алиса. Поболтав немного с дочкой, готовлю обед. Затем сажусь поработать. Хотя работой это сложно назвать. Скорее хобби… Все мечтаю, что однажды оно принесет прибыль, и большую. Пока я только в начале пути. Заказы есть, но их мало.
Толик возвращается ближе к полудню. Ставит пакеты с покупками на пол, бросает ключи на комод. Сегодня я встречаю его уже без всяких глупостей и качелей, которые были вчера. Забираю продукты, интересуюсь, как там Никуша, мейн-кун Елены Николаевны.
– Все хорошо, – отвечает Толя.
Пока он в душе, я разогреваю обед и нарезаю овощи, пританцовывая под тихую мелодию, которая льется из телевизора.
Рука с ножом замирает над разделочной доской, когда на телефон мужа приходит уведомление. Потом еще одно. И еще.
Сомнения и любопытство толкают заглянуть.
«Самуил Яковлевич».
И черт меня дергает открыть. Лучше бы не делала этого!
«Извини, знаю, что нельзя, но захотелось сказать. Ты невероятный… Потрясающий… Завтра Ника кормим в то же время?»
«Думаю о тебе постоянно. Замучилась трусики менять».
Сердце не просто сжимается – оно корчится от боли. Глубокий вдох. Второй. Никакого толку. Все происходит будто в замедленной съемке. Исчезают звуки, слабеют конечности. Нож падает на пол.
Какая-то дешевая мыльная мелодрама! И я в ней главная героиня.
– Пахнет изумительно, – бодро говорит Толик, появляясь на кухне.
Медленно поворачиваюсь, сжимая в руках его телефон. Смотрю на мужа и не верю, что он мог… Человек, которому я всецело доверяла, от которого родила дочь, с которым думала встретить старость… Человек, который нас с Алисой на руках носил…
– Чего? Чего тебе не хватало? – Я со всей силы швыряю в Толика телефон.
А следом хочется разгромить и всю кухню.
4 глава
Таня
– Тань, ты с ума сошла? – Толя поднимает свой телефон, который, отлетев от него, с громким «хрясь» приземлился на пол.
– Надеюсь, экран весь разбит? Или нет? Живое место осталось? Чтобы ты прочитать смог, какие влажные трусы у твоей любовницы.
Муж крутит в руках мобильник, но смотрит уже не на него, а на меня.
– Вдребезги, Тань. На хуя так делать? Там важная информация.
Вдребезги! Только не телефон, а наша семейная жизнь и наше будущее с Алиской.
– Как ты мог, Толя? Чего тебе не хватало? – повторяю свой вопрос, пока я еще не скатилась в дешевую истерику и в состоянии выслушать ответ.
Хочется, как в тупых мелодрамах, плакать, бить посуду и выкидывать из окна Толины вещи. Но что-то мешает это сделать. Может, моя зацикленность на правильности, а может, воспитание. Хотя оно не только про манеры, но и про способность адекватно реагировать на плохое воспитание других. То, что сделал мой муж, явно не назовешь хорошим поступком.
– Ты головой поехала? Чего мне не хватало? Про что ты вообще? – повышает голос Толя.
На моей памяти впервые он так грубо со мной разговаривает.
– Кота-то покормил? А Самуилу Яковлевичу не стыдно писать тебе про свои влажные трусики? Что если в выходные я покажу это сообщение его жене или выложу в интернете? Оно станет достоянием общественности, и ты лишишься кресла за мутки со своим генеральным. А может, фото любовницы покажешь? Вдруг она один в один похожа на ту девушку, что была с твоим двойником на концерте в тот вечер? Хотя это, скорее всего, просто совпадение. Да?
На лице Толи – явное недоумение. Если он сейчас начнет отпираться, клянусь богом, я могу не совладать с эмоциями и совершить непоправимую глупость.
Глаза сами опускаются вниз, и Толя, правильно истолковав мой взгляд, быстро поднимает с пола нож и швыряет его в раковину.
– Ты ебнулась, Тань? Иди умойся, и поговорим. Все совсем не так. Ты что-то себе придумала.
Все-таки отпирается.
– Самое нелепое, что можно было услышать…
Я понятия не имею, как лучше. Наверное, не знать о том, что твой любимый – предатель. Любимый… Но любящий ли?.. Когда любят, разве предают?
По-хорошему, нужно было сдержаться и сделать вид, что ничего не заметила. Поехала бы завтра следом за Толей и увидела все своими глазами. А так…
– Имей уже смелость признаться и поставить точку. Не надо выставлять меня дурой. У нас маленькая дочь, которая безумно любит тебя и меня. Как ей все объяснять?
– Что объяснить? Какая точка?
– Развод, Толя.
– Блядь, не пойму, ты вконец рехнулась? – Он снова говорит громко, почти кричит. – Пойди прими холодный душ.
Поражает, с какой наглостью и циничностью муж отдает мне команду. И насколько он при этом отчужденный. Воистину любовь слепа. Как я не замечала, что меня обманывали?
– Давно?
– Что давно? Это херня какая-то, Тань. Левак. Ничего не значит.
– Да, левак! – Голос срывается на дрожь, потому что я больше не могу сдерживать слезы.
Очевидно, что Толя и дальше будет водить меня за нос, выкручиваться, давить. А еще, возможно, начнет рассказывать, что по моей вине ему пришлось разнообразить свою семейную жизнь. Или – что ему стало скучно. Или что все ходят налево и имеют любовниц.
Вот только я – не все. И неуважительного отношения к себе не потерплю.
– Куда ты? – рявкает муж, когда я разворачиваюсь, чтобы уйти. – Хотя иди, поплачь в ванной и возвращайся. Есть охота, – летит уже в спину.
У меня будто кто-то близкий умер. Иначе не могу описать свои чувства. Этого Толю я не знаю. Он вроде жив, и в то же время нет его.
