Мне пришлось оборвать половину фразы, потому что в мои ноги вцепились чьи-то клыки. Взревев от боли, я бросился ухмыляющемуся придурку на руки, но он резко отступил, из-за чего я повалился на пол.
– Отпустите его.
Два добермана щелкнули перед моим лицом клыками. Я зарычал и повторил их движение, на что они удивленно заморгали.
– Ага, не ожидали встретить своего?
– Какой же ты дурак, Джулиан, – вздохнул проходящий мимо Зейден.
Я ухмыльнулся и подмигнул ему.
Мы втроем, с двумя псами на буксире, вошли в печатный цех. Я поморщился, когда звук станков стал набатом бить по голове. Конечно, хаос и деньги приносили мне удовольствие, но не до такой же, ради всего святого, степени.
До операции я даже предположить не мог, что центральный банк кластера и является монетным двором, где печатаются деньги. А печатаются они очень и очень громко. Шум цеха мог переплюнуть только голос Феникса: этот парень обожал кричать во всю глотку.
– Деньги сами себя не напечатают, мои золотые! Мистер Барди, почему я вижу вялость в ваших движениях? Мистер Оттар, вы проработали в Банковском Совете больше десяти лет и украли около миллиарда исландских крон, так какого хрена делаете такое страдальческое лицо? За работу, иначе поедете прямым рейсом в Литла-Храун! Господи, одни коррупционеры и продажники…
– Феникс.
Услышав голос Кая, он выпрямился и направился в нашу сторону.
– Чем могу служить, мой правитель?
– Не говори это при Ксивер, иначе останешься без члена, – усмехнулся Зейден.
– Это была моя реплика, – надулся я.
Блэквуд всегда перетягивал одеяло шутника на себя. Однако все знали, у кого юмор лучше – конечно, у меня.
– Как у вас дела?
– Не вижу в них энтузиазма, но мы над этим работаем. Напечатанных денег должно хватить как минимум на покупку континента.
Кай растянул губы в довольной улыбке, а я представил, какой из островов достанется нам с Рейвен. Наверное, ей больше понравится Фиджи. Там мы сможем заниматься сексом под пальмами, пить коктейли прямо из кокосов и…
– Часть денег нужно перенаправить кластерам, которые спонсировали нас до начала революции. Северной Америке, России, Австралии. Другую часть вложить в закупку военной техники у Китая. Шнайдер взял под контроль заводы, но там старое оборудование, поэтому нужна внешняя поддержка.
– А Фиджи?
Когда Кай посмотрел на меня, я состроил щенячьи глазки.
– Я не подарю тебе остров, Джулиан.
– Почему?
– Потому что.
– Почему потому что?
– Потому что если тебя укусит ядовитая змея, мне придется организовывать твои похороны, а это дорогое удовольствие.
– Но…
– Нет.
Зануда.
Пока я наигранно дулся, он отдал еще десяток приказов Фениксу. Если честно, половина его слов пролетела мимо моих ушей.
Нет, я не был глупым, хотя многие думали так из-за выстроенного мной образа. Я любил сходить с ума и действовать, прислушиваясь к своим животным инстинктам. Я брал от жизни всё, что только мог. Не анализировал одну стратегию несколько недель, как Кай, не жаждал командовать кем-то, как Феникс или Зейден. Мне было комфортно прислушиваться к ним, потому что я доверял этим парням и чувствовал себя на своем месте, исполняя их приказы.
– Я тебя понял, – кивнул Феникс. – Что-то еще?
– Да. Ты отправляешься в Хваннейри на следующей неделе.
Он нахмурился.
– Зачем?
– За хлебом.
Кай снова повернулся ко мне, и я широко улыбнулся.
– Привет.
Он тяжело вздохнул, а мы с Зейденом отбили друг другу пять за его спиной.
Когда Кай рассказал Фениксу то же, что и мне пару минут назад, с другого конца цеха к нам заспешила Астрид. Она была одета в какую-то шапочку и специальный костюм, в котором работали в печатном цехе.
Я закашлялся себе в кулак.
– Даже не думай смеяться, Джулиан! Это он заставил меня нацепить эту дрянь.
Феникс поймал ее за талию и, резко притянув к себе, поцеловал прямо на наших глазах. Мы втроем как по команде развернулись и стали разглядывать стену. До нас доносилось лишь хихиканье Астрид и грубые стоны Феникса, как будто они не целовались, а трахались, храни их Господь.
Вашему вниманию представляется холодная, саркастичная, вечно недовольная девушка, которая, оказывается, умеет хихикать.
Не знаю, сколько дней и ночей эти двое провели вместе, но по их поведению было понятно, что между ними не только физическая связь. Хоть Астрид говорила, что они просто спят, ее глаза загорались, когда Феникс появлялся на горизонте. Они постоянно подкалывали друг друга и не отвечали на вопросы об их отношениях, однако после моего дня рождения между ними что-то изменилось.
Я немного завидовал.
Ладно, много.
Наши с Рейвен отношения не заходили дальше пары поцелуев, но я старался не отчаиваться. Чтобы заполучить эту девушку, я был готов пойти на всё. Не поймите меня неправильно, дело касалось не только секса – моя правая рука отлично справлялась с этой проблемой. Хотя на день рождения, когда подвыпившая Рейвен впилась своими клыками в мою шею и сжала когтями задницу, я был готов наплевать на все приличия.
Но дело было в другом.
Я любил ее.
С первого взгляда. С первой встречи в академии.
Поэтому должен был дождаться, когда она полюбит меня в ответ.
Мысли не завели меня далеко: сладкая парочка позади откашлялась, и Кай продолжил обсуждать с Фениксом какие-то скучные вопросы. После этого меня ждала еще одна череда скучных вопросов, потому что мы направились на совещание Карателей.
В большом светлом кабинете уже собрались Ван Дер Берг и Кингсли. Напротив них сидела Ксивер, но большую часть стола занимали командиры – Шнайдер, Джегер, Эрнандес, Винчестер и… Хельгюсон? Вроде так звали это подобие викинга с бородой и длинными светлыми волосами, завязанными в косички.
– Начнем с гражданских, – сказал Кай, расположившись во главе стола.
Мужчины посмотрели на него с отчетливым презрением, на что он с таким же презрением вскинул бровь.
Мы с Зейденом переглянулись.
Наш мальчик.
Как можно было догадаться, отношения между нами с командирами были, мягко говоря, напряженными.
– После уничтожения подземного города мы разместили большую часть гражданских в секторах, которые находятся под нашим командованием, – начал я, откинувшись на спинку стула. Собственно, именно этим мы с Зейдом занимались всю неделю. – Но население Рейкьявика гораздо больше. Многим приходится ночевать на заводах, пока ЦЭС контролирует половину города. Нам как минимум нужны седьмой и восьмой сектора, чтобы разместить всех и…
– Где сейчас линия соприкосновения?
Обожаю, когда меня перебивают.
Естественно, это сделал Эрнандес – пятидесятилетний испанец, считающий себя Господом Богом. Даже я, блядь, не считал себя Господом Богом. Эти слова вообще можно использовать в одном предложении?
Кай бросил на меня предостерегающий взгляд, когда я полез за ножом.
Ладно, сегодня я тоже был не в настроении.
– Примерно по центру города, – устало ответила командиру Ксивер, когда Кай вывел на стену голограмму, показывающую карту Рейкьявика. – Вчера мы оттеснили ЦЭС за четвертый сектор, поэтому пару кварталов наши. Мы пытаемся не убивать ремалийцев, которым вкололи сыворотку подчинения, но это… тяжело.
– Это гражданская война, – спокойно произнес Шнайдер. – Невозможно не убивать людей, которые убивают людей.
– Это не наша политика, – сухо ответила Ксивер, взглянув на командира. – Мои родители не пропагандировали убийства невинных людей.
– Они не невинные, – бросил Эрнандес.
Да ты что!
– Извините, но я с вами не согласна. Миротворцы сделали свой выбор, но ремалийцы – нет. Их заставила сделать его сыворотка. Конечно, когда передо мной стоит человек, который собирается лишить жизни ребенка, я не буду размышлять о нравственности. Дело чести и морали – дело каждого. Но когда у меня есть выбор, дать человеку шанс или убить, я непременно дам шанс. И я неприятно удивлена, слыша сейчас ваши слова, командир Эрнандес.
Я не особо сблизился с Джульеттой или Исайей, но с уверенностью мог сказать, что Мальвина была слишком похожа на свою мать. За эти дни она будто… повзрослела. Черты ее лица ожесточились, а во взгляде появилась то ли мудрость, то ли задумчивость, то ли тоска. Наверное, мы все так или иначе изменились.
Нельзя пережить социальный конфликт без потерь и приобретений.
Обстановка на линии соприкосновения была напряженной, поэтому нам приходилось сменять друг друга изо дня в день. Сейчас там находились Крэйтон, Роксания, Сиера и… Рейвен. Я пытался отвлекаться и не думать, что с ней может что-то случиться, но всё тело так и чесалось, умоляя меня сорваться с места и броситься ей на подмогу.
Но я знал, что моя девочка сильная. Она перегрызет глотку любому, кто к ней приблизится. В прямом смысле.
– Ксивер права, – подала голос Ван Дер Берг, и Кингсли поддержал ее кивком. Спасибо, что здесь не было Торренса. – Пока есть возможность обойти насилие, мы делаем это. Чем скорее отыщем способ деактивировать сыворотку, тем скорее это закончится.
– Я направлю один отряд во главе с Фениксом в Хваннейри, чтобы начать решение этого вопроса, – сказал Кай. – Но ему понадобится поддержка на случай, если что-то пойдет не так. Командир Хельгюсон, как я знаю, вы выходец тех земель? Я бы предложил вам сопровождать отряд Феникса.
Викинг повернул голову к Каю.
Его губы исказила недобрая усмешка.
– Забавно получается… – медленно протянул он. – Мне отдает приказ человек, сестра которого убила основателей моего движения. Человек, который был рожден для того, чтобы сменить на посту проклятого Джонатана Алькастера. Человек, который резко почувствовал себя героем. – Хельгюсон пренебрежительно махнул рукой. – Тебя выбрал Альтинг, но не выбрали мы, поэтому я не буду подчиняться твоим приказам.
На зал опустилась гнетущая тишина.
Я ожидал чего угодно, но не этого, поэтому на пару секунд замер в искреннем удивлении. Что за херню нес этот идиот? Ему вообще дорога его жизнь? Видимо, не особо.
Я уже достал из кармана нож, как вдруг раздался голос Винчестера – самого старшего по возрасту из командиров:
– Мы хотели затронуть эту тему, но не в такой форме, как командир Хельгюсон. У нас есть своя стратегия ведения этой войны. Мы благодарны спонсорству северных кластеров, но нам больше не нужна их поддержка. Тем более Великобритании, с которой Исландия конфликтовала в сороковые годы. Мы знаем, откуда вы родом, мистер Алькастер, но это ничего не меняет. Правление в первом кластере семьи Иствудов, которые пришли на смену погибшим Кортлэндам, всё изменило. Они – наши враги.
Я сжал челюсти и почувствовал напряжение Зейдена. Именно благодаря Саре, Люциусу и моим родителям они все находились здесь. Если бы не помощь Альтинга, Каратели бы даже не проникли на конференцию.
– Что касательно триад, то мы искали способ отменить действие сыворотки много лет. Что в итоге? – спросил Винчестер. – Ничего, абсолютно ничего. Будет легче, если мы устраним их после победы над корпорацией. Революция не проходит бесследно, поэтому нужно будет сконцентрироваться на восстановлении городов. Устранение триад сбережет наши силы, которые мы вложим в развитие общества. Нормального общества.
Вдруг из-за стола поднялась Ксивер.
Мы все проследили за тем, как она неторопливо подходит к совершенно спокойному Каю и встает рядом ним, устремляя взгляд на командиров.
– Кажется, началось… – пробормотал Зейд.
– Мамочка и папочка злятся… – пробормотал я в ответ.
– При всем уважении к движению и моим родителям, которые его основали, сейчас я считаю вас недостойными называться командирами, – произнесла Ксивер тоном, который в таких случаях использовал Кай. – Вся заслуга Карателей – их рук дело. Командир Хельгюсон, почему вы не рассказываете своим товарищам, что выступали против освобождения ваших основателей, когда их посадили в тюрьму? Где же была ваша преданность?
Она повернулась к другому мужчине.
– Командир Эрнандес, почему никто не знает, что вы предложили поджечь трущобы, чтобы избавиться от изгнанников и освободить места для Карателей? А кто-нибудь в курсе, что командир Хельгюсон виделся с Регулусом, чтобы перейти на сторону ЦЭСа, но потом передумал?
У меня отвисла челюсть.
Охренеть.
Я услышал сдавленный звук со стороны Зейдена и вздох Ван Дер Берг. Командиры замерли с мрачными лицами, не решаясь смотреть друг на друга. Кай же сидел с таким видом, будто его девушка не скинула на нас атомную бомбу.
Он наслаждался этим.
– Когда я только попала к Карателям, ваша структура казалась мне нерушимой. Но потом я поняла, что нерушимой ее делали мои родители, ведь идеалы революции – это их идеалы, а не ваши, – продолжила Ксивер, распаляясь с каждым словом. – У командования есть внутренние проблемы, но вы не видите их, потому что живете только этим – войной. Но за войной есть другой мир, и люди в нем умеют чувствовать. Ваши идеалы закостенели, как и вы сами. Вы не имеете права истреблять людей, которые не по своей воле стали монстрами в глазах всего мира. Вы не имеете права называть общество ненормальным, потому что вы – часть тех, кто его создал. Ваши лидеры тоже не были святыми, ведь когда-то и они состояли в той самой корпорации, с которой мы боремся.
Ксивер поджала губы и разочарованно покачала головой.
– Всё, что сейчас происходит с миром – вот это действительно ненормально. Поэтому пока вы будете отвергать помощь других кластеров, пока вы будете думать только о себе, пока вы не поверите в людей, в которых поверили мои родители, вы никогда не выиграете. Так что сидите за стенами банка и предлагайте стратегии, пока бороться за мир будем мы…
