У меня не было ничего, кроме зарплаты учителя рисования. Она была скромной, но я любила свою работу. Эти дети. Их яркие, беспорядочные мазки. Их попытки найти себя в красках. Я жила ради этого. Пока долги не начали душить и не превратили в дерганую неврастеничку, которую все раздражает.
И мир оказался не таким добрым, как я себе представляла. Оказалось, что долги – это не просто цифры. Это обязательства, которые не прощают отсрочек.
Я думала, что справлюсь. Я думала, что сильная.
Мне двадцать шесть. Я – учительница рисования.
Моё утро начинается с того, что я собираю свои кисти и блокноты, провожу пальцами по потёртому футляру с красками. А потом иду в школу, где каждый день начинается с улыбок моих детей и их грязных, раскрашенных пальцев.
Я всегда хотела жить красиво. Но моя жизнь – это не картины. Это серый пейзаж, который я пытаюсь разукрасить. Моя квартира – это крошечная клетка, стены которой больше похожи на фон для черновика. Я часто думаю: что, если я смогу всё изменить? Однажды я наконец напишу что-то не на бумаге, а в своей жизни.
Но сегодня я поняла: вся моя сила – это просто видимость. Вся моя независимость – это тонкий слой краски, который стёрся в один вечер.
До сегодняшнего вечера я верила в себя. Теперь – нет.
Теперь я знаю, что самое страшное в моей жизни – это не деньги.
Самое страшное – это мужчина, который стоит под фонарём.
Стоит и не уходит.
Это не кредиты, которые можно пересчитать. Это его взгляд, который уже оставил трещины в моей душе.
Глава 3
Я стояла у школьных ворот, облокотившись на холодный металл, и смотрела, как последние дети убегают домой. Их шаги были лёгкими, быстрыми, будто весь мир ждал их впереди, полный ярких красок и обещаний.
День закончился. Медленно, тихо, как затухающая свеча. Воздух был прохладным, обволакивающим, как шелковая ткань. Тихий шорох уже пожухлой листвы напоминал о том, что город наконец замер. Это было моё время. Мой маленький пузырь тишины, когда я могла просто стоять, дышать и на несколько минут забыть о беспощадной реальности.
Но именно тогда я это почувствовала.
Сначала – лёгкий укол в затылке, как прикосновение иглы. Потом – тяжесть, которая накрыла плечи, как невидимое покрывало. Взгляд. Чужой, изучающий, настойчивый. Как будто кто-то разглядывал меня изнутри, пытаясь разобрать на части.
Я застыла. Сердце сделало один, медленный, тяжёлый удар.
Оборачиваясь, я пыталась убедить себя, что это просто воображение. Наверняка кто-то из родителей, забравший ребёнка, или прохожий, замешкавшийся на углу. Но когда я повернула голову, мои глаза встретились с ним.
Он.
Мужчина в капюшоне стоял на противоположной стороне улицы. Неподвижный. Высокий, массивный, как тень, которой не место под вечерним светом фонаря. Его капюшон был чуть сдвинут, но лицо всё равно оставалось наполовину скрытым.
Он не делал ничего. Не двигался, не приближался. Но именно это отсутствие действия было самым страшным. Он словно впитал в себя всю тень улицы, растворился в ней, став её частью.
Я знала, что это он. Коллектор. В пальцах сигарета и ее оранжевый огонек мерцает в сумерках, заставляя меня вздрогнуть. Его фигура была слишком… уверенной. Слишком неподвижной. Как будто он знал, что его заметят, и это его развлекало.
Горло перехватило. Ветер шевельнул мои волосы, и на мгновение я ощутила, как холод пробежал по коже, оставляя тонкие, ледяные следы.
Я сделала шаг назад, опираясь на ворота. Пальцы сжались вокруг холодного металла, и он стал единственной вещью, которая удерживала меня от побега.
Он не пытался уйти. Он смотрел. Просто смотрел.
Это было как вызов. Как невысказанные слова:
"Я здесь. Я вижу тебя. И я дождусь."
Глубокий вдох, ещё один. Нельзя показывать, что я боюсь. Просто уйди. Просто уйди, как будто ничего не произошло.
Но с каждой секундой мне казалось, что его глаза всё ещё на мне. Словно невидимые нити, которые тянулись за мной даже тогда, когда я уже не могла их видеть.
Может быть, это совпадение, – подумала я, стараясь найти логику в том, что логики не имело. Может быть, он просто ждал кого-то. Стоял там, потому что кто-то учится в этой школе. Потому что он пришел не по мою душу.
Но он не двигался.
Даже когда мимо него пробежала стайка детей, громко смеясь и размахивая своими рюкзаками, он остался на месте. Словно они были тенями, скользнувшими мимо, не стоившими его внимания. Даже когда их голоса стихли, а я попыталась отвести взгляд, что-то внутри меня тянуло назад, к нему.
Мне хотелось дышать глубже, но воздух казался вязким, словно кто-то специально мешал мне вдохнуть.
Я знала, что он не уйдёт. Просто знала.
Поэтому пришлось отвернуться самой. Я схватила свой рюкзак и сделала шаг вперёд, словно собиралась оставить это позади.
Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, я ощутила, как холод липкой паутиной обвил мне плечи.
Я пошла в магазин. Рядом со школой, буквально в пяти минутах ходьбы. Смешно, правда? Думать, что этот короткий путь может вернуть мне контроль над ситуацией.
"Ничего страшного, – повторяла я себе, сжимая ручку рюкзака, – ничего страшного. Просто нервы. Просто усталость. Ты слишком много на себя взяла."
В магазине я остановилась у полок с молоком. Пальцы нервно перетирали горлышко пластиковой бутылки. Как будто это было важно – молоко двух с половиной процентов или три?
Я схватила бутылку, кинула её в корзину. Потом хлеб. И ещё что-то ненужное, лишь бы быстрее вытащить деньги из кошелька и уйти. Потому что в глубине души я знала: его там не будет. Не может быть. Я просто накручиваю себя.
Но когда я вышла из магазина, с пакетом молока в одной руке и пакетом с хлебом в другой, он был там.
Точно там же.
На той же стороне улицы. Под тем же фонарём, свет которого вдруг показался мне слишком тусклым, слишком беспомощным, чтобы хоть что-то осветить.
Он даже не пытался прятаться. Его силуэт был чётким, как тень, отлитая из металла. Неподвижный. Глухой.
Он смотрел.
И это было всё, что он делал. Но этого оказалось достаточно, чтобы молоко в моей руке вдруг стало слишком тяжёлым, а ноги начали подгибаться.
"Совпадение," – шептала я себе, но это уже не звучало как правда.
Мой пульс бился так громко, что, казалось, его можно было услышать на улице. В каждом ударе – глухой, тревожный звук, который предупреждает о приближении чего-то страшного.
Это уже не совпадение. Это уже… что-то другое.
Может, он живёт где-то рядом? Просто стоит на своей улице. Просто ждёт кого-то.
Я хотела убедить себя, что всё это в моей голове. Но этот взгляд… Он был слишком острым, слишком тяжёлым, чтобы быть плодом воображения. Он был как невидимая рука, тянущая меня обратно, даже когда я пыталась уйти.
Глава 4
Когда я пришла домой, я захлопнула дверь так быстро, будто за ней могла проникнуть эта адская тревога. Но чувство, что что-то не так, не ушло. Оно только глубже засело под кожей, распространяясь, как яд.
Я пыталась занять себя. Раскрыла книгу, надеясь, что страницы выдернут меня из этого напряжения. Но буквы расплывались. Они превращались в чёрные пятна, которые больше не складывались в слова.
Музыка тоже не помогла. Мелодия казалась колючей, раздражающей, как царапанье ногтями по стеклу.
Я поставила себе чай, сделала лёгкий ужин. Но еда осталась нетронутой. Я просто сидела за столом, сжимая чашку, которая уже давно остыла.
И тогда я услышала их.
Тихие. Лёгкие. Едва различимые.
Но я знала, что слышу. Эти звуки не могли быть моей фантазией.
Я замерла. В груди всё сжалось, как будто внутри меня натянули струну, которая готова была порваться от напряжения.
Шаги. За дверью.
Они звучали медленно, почти лениво. Как будто кто-то не торопился, зная, что может себе позволить нагло ходить под дверью.
Я встала. Каждое движение казалось слишком громким. Я пыталась дышать медленно, чтобы не выдать себя, но каждый вдох и выдох звучал в моей голове, как выстрел.
Я подошла к двери. Медленно. Шаг за шагом.
Тишина.
Теперь шагов не было. Никаких звуков. Но я знала, что кто-то был там. Знала это так же, как знала, что сердце сейчас вырвется из груди.
На секунду я подумала открыть дверь. Чтобы доказать самой себе, что там никого нет. Что это просто мои нервы. Просто я слишком устала.
Но вместо этого я сделала шаг назад.
Мои руки тряслись. Колени подгибались. А сердце отбивало безумный ритм. Оно не стучало – оно кричало, как будто пыталось предупредить меня.
Я стояла в темноте своей квартиры, боясь пошевелиться. Но чувство, что за этой дверью кто-то есть, не уходило. Оно осталось со мной. Мне казалось, что Он стоит там…За порогом. И мне было страшно посмотреть в глазок.
Я лежала в темноте, уставившись в потолок, который с каждым часом всё больше превращался в чёрную пустоту. Сон не приходил. Тревога держала меня, как капкан. Она впилась в меня своими ржавыми зубьями и не отпускала.
Я переворачивалась с боку на бок, но это не помогало. Одеяло казалось слишком тяжёлым, как будто оно само пыталось меня задушить. Подушки больше не были мягкими – я мучилась на них.
Тишина вокруг была неправильной. Густой, как застоявшаяся вода. Она давила на уши, словно в любой момент могла лопнуть, выплеснув что-то страшное.
И вдруг это произошло.
Телефон завибрировал. Звук прорезал тишину, как нож, и я вздрогнула, будто от пощёчины.
Сообщение.
Я взяла телефон. Незнакомый номер.
На секунду я замерла. Разум кричал, чтобы я просто проигнорировала его. Выключила телефон. Убрала его подальше. Но пальцы уже открывали сообщение.
"Ты пропустила день выплаты… Как думаешь, что тебе за это будет? Кому начать звонить из твоих знакомых? Кого преследовать вместе с тобой? Чью жизнь превратить в ад? Когда заплатишь? Веееераааа! Тебе нельзя верить!"
Текст будто обжёг мои глаза.
Я перечитывала его раз за разом, но каждый раз буквы вспыхивали, как маленькие огоньки, которые нельзя потушить. В груди стало холодно. А потом резко жарко.
Эти слова не просто читались. Они проникали под кожу, как ядовитые иглы, оставляя после себя болезненные уколы паники.
Я знала, что это он. Знала, ещё не дочитав до конца.
Я сидела на краю кровати, сжимая телефон так крепко, что пальцы побелели. Он жёг мою руку, как раскалённый металл, но я не могла отпустить его.
Он знал, что я не смогу сбежать. Он знал, что я боюсь. И он наслаждался этим.
Его присутствие не ограничивалось шагами за дверью или взглядами на улице. Оно пробиралось в мой дом, в мои мысли, в моё сердце, которое сейчас билось, как загнанный зверь.
Я не могла дышать.
Это был не просто долг. Это было что-то другое. Что-то тёмное, от чего нельзя защититься ни дверью, ни замком.
Я заблокировала номер. Выключила телефон. Но дрожь в моих руках не остановилась. Пальцы всё ещё тряслись, а в голове пульсировали его слова, как эхо, которое невозможно заглушить.
Я знала.
Утром он всё равно найдёт способ напомнить о себе.
