Михаил Дорин "Военкор"

– Спасибо, – поблагодарил я и отдал ключи.

Хорошо, что он не стал задавать лишних вопросов.

Закончив, я посмотрел на Самиру, она смотрела на порт с надеждой и всё понимала.

– Пойдёмте, – негромко позвал я девушку и ребёнка.

Мы свернули вглубь порта, где стояли суда под советским флагом. Наш корабль ждал у причала № 4.

На кормовом флагштоке красиво развевался флаг Советского Союза, а на сером борту красовалась надпись, нанесённая белой краской: «Капитан Мещеряков». Это было судно Министерства морского флота СССР.

Людей вокруг было настолько много, что я бы не взялся говорить точное число. Здесь присутствовали как советские граждане, так и граждане Ливана, учившиеся в СССР, а также члены семей русских специалистов.

Преимущественно это были женщины с детьми. Мужчин почти не было. Только редкие сопровождающие в лице врачей, сотрудников дипмиссий или охранников.

Я показал документы советскому офицеру у трапа. Он взял и тут же передал человеку в панаме с рацией, что-то коротко шепнув тому на ухо. Второй офицер сверился с длинным списком.

– Надим Самира и Амир… вы? – он посмотрел на меня.

– Карелин Алексей Владимирович. Аккредитованный корреспондент газеты «Правда».

Я показал удостоверение и получил утвердительный кивок в ответ.

– Идите дальше. Там вас ещё раз проверят. Удачи! – сказал офицер, и мы продвинулись вперёд в очереди.

Процесс посадки шёл медленно. У подножия трапа собралось десятка два человек. Одна тучная женщина тщетно пыталась занести на борт чемодан, который был почти размером с неё. Я поднял чемодан и отнёс его ближе к трапу. Женщина только кивнула, опустив глаза, и её губы шевельнулись в беззвучном «спасибо». У трапа ей уже помогли советские моряки в белых рубашках с тёмными погонами.

Два фельдшера проверяли состояние прибывших. Проверяли не просто так. На фоне стресса и недоедания у некоторых детей поднялась температура. Так называемая стрессовая лихорадка.

Фамилии выкрикивали с бумажных списков. Иногда кто-то не отзывался, и офицер ставил пометку. Двое не прошли, у них не оказалось нужной визы или бумаги, подтверждающей их личность. Обоих увели в сторону.

Видел я и капитана корабля. Он стоял у поручня на верхней палубе, держа бинокль.

Уже у трапа нас остановил администратор пассажирской службы. После очередной проверки документов он спросил, почему у нас такой смешанный состав. Я показал своё удостоверение.

Администратор глянул, сверился со списком и задержал взгляд на мне.

– А чего с женщинами, а не с мужиками идёте, товарищ Карелин?

– По заданию. Редакция просила снять материал об эвакуации, – ответил я, показывая на «Зенит». – Самира – герой моей статьи.

– Ишь ты, с бабой, да с фотоаппаратом. Тоже служба… – тихо хмыкнул кто-то сбоку.

Я повернулся в сторону старшего бортпроводника и сурово посмотрел на него. Он осёкся и отвернулся.

– В чём дело? Что за задержка? – спустился к нам по трапу один из членов команды.

Думаю, что это один из помощников капитана. Он взял документы и начал слушать объяснение администратора.

– Да странно. Она и ребёнок – не наши, а он – наш. И документы в порядке…

– Тогда в чём проблема, если в порядке. Вы из газеты «Правда», Алексея Владимирович? Я помощник капитана по пассажирской части.

– Верно. У меня задание редакции осветить эвакуацию советских граждан. В частности, взять интервью у госпожи Надим и её сына.

Помощник капитана кивнул и протянул мне документы.

– Я в курсе вашей работы. Проходите, – ответил он и пропустил на трап.

Администратор назвал номера наших кают, и мы начали подниматься по трапу.

– А ты чего здесь? Где ты должен быть? – услышал я, как помощник капитана высказывает старшему бортпроводнику.

– При посадке и высадке пассажиров находиться на месте, указанном в расписании, – расстроено тот ответил ему.

– Вот и шуруй!

Женщин с детьми пропускали группами по шесть-восемь человек. В основном шли налегке, с небольшими сумками в руках, усталые и молчаливые. Почти все с детьми. На меня поглядывали с любопытством, внимание привлекала фотокамера.

Я достал «Зенит» и сделал пару кадров – как поднялась Самира, как Амир держал её за подол.

В объектив попадали и другие лица. Я сфотографировал девочку с пластмассовой куклой, женщину с грудным ребёнком и совершенно растерянного старика, прижимавшего к груди портфель в мужской половине.

На палубе отдавали последние команды, швартовщики держали канаты.

Мы прошли к каютам через узкий коридор с линолеумом. Стены здесь были выкрашены под светло-бежевую эмаль. Вдоль тянулись металлические двери кают, пронумерованные чёрной краской.

– Это сюда. А вам, товарищ Карелин, прямо по коридору. Пятая дверь по левой стороне, – показал нам один из бортпроводников, где наши каюты.

– Спасибо, – ответил я.

Мы вошли в каюту Самиры и Амира. Внутри были два узких спальных места, на которых лежали сложенные полотенца. Тут же столик, на стене закреплён светильник с матовым плафоном и над койками спасательные жилеты в пластиковых креплениях.

– Располагайтесь. Моя каюта в другом месте…

– Вы нас оставите? – спросила Самира, испуганно взглянув на меня.

– Мне выделили другую каюту. В Латакию плыть недолго, так что скоро увидимся. Я буду рядом.

– Не подумайте ничего плохого, но не могли бы вы остаться с нами. Мне будет спокойнее.

Я немного опешил от просьбы. Мне просто поручили их сопроводить. Не хватало потом участвовать в семейных разборках и объясняться с мужем Самиры, что это я делал в каюте с его женой.

Амир отпустил подол одежды Самиры и подошёл ко мне, взяв за руку. Мальчишка потянул меня к одному из спальных мест и начал усаживать.

– Хорошо. Присядем тогда.

Самира села ближе к иллюминатору и пока мы размещались, всё время смотрела в сторону берега.

Корабль дёрнулся с характерным вибрационным толчком от винтов и медленно начал отходить от причала. Самира прижала ладонь к стеклу. Глаза блестели, но она не плакала. Это был бы просто отличный снимок, но мне не захотелось лезть в личное пространство этой, без сомнения, волевой девушки.

Я так и не поднял «Зенит».

Амир, свернулся калачиком и уткнувшись в Чебурашку сразу уснул.

– Он на службе? – вдруг тихо спросила Самира, почти шёпотом.

Я понял, что Самира спрашивает о муже. Кроме того, что его зовут Камаль, мне ничего не известно.

– Вы о Камале? – всё же уточнил я.

Она медленно кивнула.

– Да. Сейчас сложная обстановка.

– Он уже несколько дней не выходил на связь. Я ждала до последнего, что он даст о себе знать. Перед уходом он сказал, что о нас позаботятся «руси мусташар», если у него не выйдет.

Так обычно называли советских советников в Сирии и Египте.

– А что он хотел сделать?

Самира выдохнула и продолжила.

– Он давно говорил, что думает над предложением людей из «Свободного Леванта». Они предлагали ему вступить в свои ряды.

Возможно, муж Самиры решение принял о вступлении. И именно Камаль и был информатором Казанова.

Самира что-то хотела сказать, но не успела.

За бортом в этот момент начались короткие очереди. Сначала будто хлопки, а потом раскаты, от которых вздрогнул даже пол под ногами.

Мальчик тотчас проснулся. Я вскочил на ноги, понимая, что стреляют из крупнокалиберного орудия.

Команда корабля отреагировала оперативно. Громкоговоритель хрипнул, и по кораблю разнёсся голос капитана.

– Всем оставаться в каютах! Без паники. Повторяю, всем оставаться в каютах!

Самира вздрогнула, сильнее прижала к себе сына. Амир вцепился в её руку и уставился на дверь, будто ждал, что за ней что-то произойдёт.

– Это обычное предупреждение, – сказал я, пытаясь успокоить мать ребёнка. – Всё под контролем.

Я опустился на корточки, чтобы быть на уровне Амира.

– Ты с мамой. Всё нормально. Сейчас схожу, посмотрю и вернусь, – подмигнул я мальчику и протянул конфету.

Мальчик взял карамель и молча кивнул, а я перевёл взгляд на Самиру.

– Не выходите.

Она тоже кивнула, сжимая губы в тонкую линию. Я вышел и поднялся наверх.

На лестничной площадке стояли двое матросов. Один из них посмотрел было с вопросом, но, увидев моё удостоверение и фотоаппарат, только махнул рукой.

– На мостик? Давайте. Только не мешайте!

Я зашёл в рубку и увидел капитана с биноклем в руках.

– Не помешаю? Газета «Правда», я корреспондент.

– Писаки. Давай, смотри и записывай. Вон, гребут в нашу сторону, черти, – прохрипел капитан, не выпуская изо рта курительную трубку.

Я подошёл к стеклу и увидел, как по левому борту шли два катера под израильским флагом. На носу каждого была установлена 76-миллиметровая пушка, а по бокам – пусковые установки. У пулемётных точек маячили пулемётчики в касках, держа нас на прицеле. Катера шли параллельно, один чуть впереди. Из динамика громкоговорителя первого катера, донёсся приказ на английском.

– Говорит патруль Военно-морских сил Израиля. Немедленно снизьте скорость. Подготовьтесь к досмотру.

Я поднял «Зенит» и сделал несколько кадров. Капитан сам решил ответить израильтянам.

– Говорит капитан корабля «Капитан Мещеряков». Это советское гражданское судно. Мы эвакуируем гражданских. У нас на борту женщины и дети. Вооружения нет!

Катера не замедлились и тем более не развернулись. Капитан выдохнул и дал команду мостику.

– Держим курс. Не дёргаться. Пока не стреляют, идём по графику, – он повернулся к радисту. – Дублируй в Бейрут. Пускай свяжутся с нашим консулом. Куда он в таких случаях звонит.

– Повторяем. Снизьте скорость. Это последнее предупреждение! – ответили израильтяне.

Глава 6

Корабль «Капитан Мещеряков» продолжал рассекать волны, упрямо держась заданного курса.

Капитан сохранял спокойствие. Однако не отводил глаз от горизонта с израильскими катерами. Во взгляде капитана читалось: тормозить никто не собирается.

– Что дальше? – спросил первый помощник, подошедший ближе к капитану.

– Хрен им на воротник, а не досмотр! – проворчал он себе под нос и зажёг спичку. – Кури пока.

– Да у меня только «Северок» остался.

– Если куришь «Северок», не поймаешь триперок, – похлопал его капитан по плечу и предложил свой табак.

На тёмной коробке было написано «Clan».

Из динамиков радиостанции раздался очередной ультиматум от израильтян.

– Советское судно, немедленно остановитесь для досмотра. По нашей информации, на борту могут находиться палестинские боевики, скрывающиеся среди гражданских.