– Спасибо, справлюсь, – обрадовался я, увидев, что в небольшой корзинке Борода притащил и необходимый инструмент. – Нин, вы с Иванов командуйте во дворе, а я тут быстро починю и к вам.
– Хорошо, а…
– Нин, время, – Иван подхватил девушку за локоть и потащил прочь из мастерской. Я благодарно кивнул и принялся за починку.
Работа закипела со всех сторон. Я практически собрал-спаял заново всю гирлянду, когда в мастерскую влетела совершенно растерянная Нина Валентиновна со слезами на глазах и рухнула на табуретку возле входа.
– Осторожно, – крякнул Степан Григорьевич, когда колченогое сооружение покачнулось под легким девичьим весом. Но Ниночка даже не заметила, потому что тут же вскочила, подбежала ко мне, стукнула ладошкой по столу и потребовала:
– Егор! Сделай что-нибудь!
– Нина, что случилось? – наплевав на церемонии, поинтересовался я.
– Там! – Ниночка ткнула пальцев сторону выхода. – ТАМ! – повторила девушка, буквально заглавными буквами. – Там пришла Зоя Аркадьевна! – закончила трагическим шепотом.
– И что? – терпеливо уточнил я.
– И то! Егор! Она требует все снять и немедленно! А еще завуч уверена, что твои десятиклассники устроили этот погром, и ты их наказал, заставил заниматься приборкой. Зоя Аркадьевна угрожает испортить ребятам характеристики!
– Да твою ж…
Я подорвался из-за стола и рванул к школе. На ходу крикнул завхозу, что скоро вернусь и все доделаю.
– Немедленно все снять! – вещала Зоя Аркадьевна, стоя перед строем парней. – Школа – это не цирк! Это серьезное учреждение!
Пацаны угрюмо смотрели на шипящую Шпынько и даже не пытались огрызаться. Судя по всему, их аргументы завуч отмела как несущественные. И теперь изгалялась, читая мораль на тему дисциплины поведения, недостойного высокого звания советского школьника и комсомольца.
– Зоя Аркадьевна, доброе утро. С праздником вас!
– Здравствуйте, Егор Александрович, – ядовито прошипела Шпынько. – Вы-то мне и нужны. Как классный руководитель, вы просто обязаны контролировать действия своих учеников. Здесь же произошло вопиющее нарушение школьного порядка. И я требую…
Я не стал дожидаться требованию школьной шантажистки и объявил:
– С террористами не договариваюсь, – тут же улыбнулся своей самой искренней улыбкой. – Зоя Аркадьевна, – не давая растерянному завучу вставить хотя бы слово, продолжил с места в карьер. – Вверенные мне ученики приводят в порядок школьную территорию, над которой ночью потрудился какой-то вандал.
– Что? – завуч моргнула, растерянно окинула взглядом моих архаровцев и тут же с подозрением уставилась на меня.
– Сегодня утром Василий Дмитриевич разбудил меня и рассказал, что на школьном дворе кто-то устроило беспорядок. И это не мой десятый класс. Ребят я позвал на помощь, когда пришёл в школу и обнаружил сорванные флажки и растоптанную гирлянду. Именно по моей просьбе выпускники пришли на час раньше, и теперь наводят красоту.
– Но… ЧТО это? – Зоя Аркадьевна ткнула пальцем на окна, украшенные красивыми тематическими вырезанками.
– Это для поднятия настроения и придания праздничной атмосферы. У нас в Москве давно так делают, – тут же пояснил я, нарочно впихнув фразу про столицу.
Я уже понял, для Зои Аркадьевны, все что исходит от местного или школьного коллектива – это глупости, недостойные внимания. Но стоит заявить, что так делают в столице, или что какой-то мелкий начальник от образования одобрил то или иное действие, как Шпынько, скривившись, соглашалась и разрешала то, что в любом другом случае не одобрила бы ни при каких условиях. Ну, или только через разговор с директором.
– Допустим. Но тогда кто натворил беспорядки? Вы вызвали участкового? – сдавая позиции, процедила завуч.
– Нет, Зоя Аркадьевна. Я рассудил, что необходимо срочно привести в порядок школьную территорию, потому что скоро начнут приходить дети и родители. Если же вызвать участкового, то линейка окажется под угрозой. А к нам, насколько я помню, на праздник прибудет гость из роно… – я вопросительно уставился на завуча, состроив серьезное лицо.
– Д-да… Вы правы, Егор Александрович.
Стоило Шпынько напомнить про высокого гостя, как у завуча пропал весь запал. Зоя Аркадьевна задергалась, окинула оценивающим взглядом школьное крыльцо, моих пацанов.
– Так, что стоим? Взяли веники и немедленно все подмели! – начала командовать завуч. – Так, Барыкин, не испачкайся. Не помнись! Тебе выступать. Я освобождаю тебя от уборки.
Пашка скривился, кинул на меня короткий взгляд, я кивнул, мол, соглашайся. Барыкин хмуро согласился. Мы продолжили слушать распоряжения.
– Остальные немедленно повесили флажки, убрали лестницу и подмели.
– Зоя Аркадьевна, – мягко окликнул я. – Мы поняли, разрешите приступить?
Зоя Аркадьевна прищурилась, задержала на мне взгляд, но я смотрел самым честным взглядом, и завуч сдалась.
– Поторопитесь! – приказала Шпынько и зашагала в школу.
– Парни, много еще? – уточнил у своих.
– Почти все. Больше убили на разговоры с нашей Мымрой.
– Егор! – сурово остановил я, с трудом подавляя смех, отчеканил я.
– Понял, больше не буду, – покладисто согласился Волков. – Егор Александрович, мы пойдем?
– Давайте, – кивнул я. – Паш, пошли со мной, поможешь в мастерской. Нина… Валентиновна, – окликнул я, заприметив Ниночку, которая маячила возле торца школы, но не подходила. То ли завуча опасалась, то ли еще по какой причине.
– Да, Егор Александрович, – пионервожатая подскочила ко мне, нервно сжимая и разжимая ладошки. – Ну как тут? – шепотом поинтересовалась Ниночка, косясь на завучевские окна.
– Все в порядке.
– Сильно ругалась? – Нина задрала голову, глядя на флажки и кивая в сторону окон.
– Ни слова не сказала.
– Ох… Жди беды после линейки, – покачала головой Ниночка.
– Нина, у меня к тебе серьезное дело, требующее женской руки и фантазии, – серьезно объявил я.
– Да? Какое? Что делать? – заволновалась комсорг.
– Там Митрич… Василий Дмитриевич притащил два ведра цветов. Мне тут в голову пришла идея… Сделай букеты на всех наших преподавательниц… И расставь по классам. Им приятно будет.
– Ой, Егор! Это замечательная идея! – воскликнула Ниночка.
– А лучше вручить самолично! – раздалось из-за спины.
– О, дядь Вась… Вы не ушли? – удивился я, оборачиваясь.
– Дык куда я пойду, а руководить твоими хулиганами кто будет? – приосанился Митрич.
– Не хулиганы они! – возмутился я.
– Дык я ж это… шуткую я… – смутился Митрич. – Я говорю, ты, Нинок, букетиков-то наверти, а ребятишки пущай на входе встречают… или там на крыльце… вот… и вручают учителькам… Оно и правильней так-то и красивше… И женщинам, опять жеж, прияственней!
– Ну, Василь Дмитрич, голова, – восхитился я.
– Опыт, Егор Ляксандрыч… оно того… не пропьешь! – с хитрой улыбкой заметил Митрич и подмигнул залихватски Ниночке.
Комсорг смутилась, покраснела, махнула рукой, пискнула:
– Да ну вас, – и умчалась, взметнув юбкой.
– Сережка, а ну-тка, помоги учителке, – велел Митрич окликнув внука. – Ведра оттащи, куда след, – пояснил тут же.
– Да я сама, дядь Вась, – звонко крикнула Ниночка.
– Сама ты дома у себя командовать будешь, – сурово отчеканил Митрич. – А тута вон здоровые лбы. Им пользительно будет! Сказано, тащи ведра, чего встал! – прикрикнул Василь Дмитриевич на Сережку.
– Да тащу я, тащу, дед, – возмутился Сергей, подхватил ведра с цветами и понес в пионерскую.
– Сережа, как хорошо, что ты здесь! – раздалось из открытого окна. – Бери ножницы, сейчас нитки нарезать будем.
– Хех… встрял внучок-то, – хмыкнул Митрич.
– Ну, так попал, – философски заметил я. – Припахала помогать.
– Ниче, ему полезно! – ухмыльнулся дядь Вася. – Ну что, пошли что ли?
– Куда? – не понял я.
– Дык к Григорьичу, лампочки починять, – хитро улыбаясь, заявил Митрич.
– Ох ты… – У меня из головы вылетело, что гирлянда осталась непочиненной.
Я заторопился в мастерскую, краем глаза отмечая, что на школьном дворе прибавилось народа. Пока в основном ребятишки младших классов, но скоро начнут появляться и коллеги.
– Здравствуйте, товарищи! – раздался веселый голос директора и тут же Юрий Ильич запнулся и уточнил. – Что у нас тут происходит? Егор Александрович, задержитесь.
«Да что ж такое!» – чертыхнулся я.
– Доброе утро, Юрий Ильич, – развернувшись на триста шестьдесят градусов, поздоровался со Свиридовым. – Все в порядке, ситуация под контролем, последствия хулиганства практически ликвидированы, – отчитался, не дожидаясь множества вопросов.
– Хулиганства? – нахмурился директор.
– Дядь Вась, выручай, – шепнул я Митричу, понимая, что очередная задержка сводит на нет возможность починить гирлянду. Мне очень хотелось вернуть ее на место, чтобы порадовать пацанов, с которыми мы ее пилили и собирали.
– Ильич, ты не волнуйся. Все путем, – Митрич кивнул мне и важно зашагал к Свиридову. – Тут, понимаешь, какое дело… – дядь Вася подошел к директору, задрал голову, почесал затылок и принялся рассказывать с самого начала.
– Проснулся я, значитца, утречком и подумал… – услышал я, улыбнулся и заторопился в мастерскую.
Собственно, школьный двор уже практически привели в порядок. Из открытого окна раздавался звонкий голос Нины Валентиновны, которая учила бедного Серегу Беспалого красиво вязать букеты. Пацаны натягивали последнюю веревку с флажками под руководством Ивана. Осколки и мусор замели, оставалось только проверить гирлянду и вернуть ее на место.
Глава 2
Успел я, можно сказать, в последний момент. В дверях мастерской вскоре замаячили взволнованные пацаны семиклассники. Похоже, старшаки рассказали, что приключилось с их гирляндой. Внутрь мальчишки не заходили. По всей видимости, трудовик, он же завхоз, приучил пацанву без дела и без разрешения в учебный класс не заходить.
Я допаивал соединения, не отвлекаясь на громкий шепот и взволнованные реплики:
– Ну, что там, Федька? А?
– Паяет, – солидно отвечал крупный высокий Федька Морозов. Вытянув шею, мальчишка, прищурившись, приглядывал за починкой гирлянды.
– Готово, – громко объявил я. – Сейчас проверю и пойдем вешать.
– Готово! Слыхал, готово! – загомонили пацаны, кидая умоляющие взгляды на Степана Григорьевича.
– Ну заходите, по одному. Куда ты прешь! Не толпиться! Тихо, я сказал. А ну, кыш от стола! Не мешать! Выгоню к лешему! – ворчал нетерпеливый завхоз, когда мальчишки гурьбой кинулись ко мне и облепили рабочий стол, за которым я работал.
– Так, ребята, спокойно, сейчас подключимся, проверим. Ну-ка, скрестили пальцы на удачу, – шутливо велел я.
Пацаны затаили дыхание и старательно скрестили указательный и средний пальцы на своих руках.
– Да будет свет, – хмыкнул я, воткнул штепсель в розетку и щелкнул включателем.
Гирлянда мигнула и засияла ровным светом.
– Ура-а-а-а! – раздалось громогласное.
– Тихо вы, крикуны, – добродушно прикрикнул Борода. – Молодец, Егор Александрович! – похвалил меня.
– Ну что, вешаем?
– Вешаем, – радостно загомонили мальчишки. – Егор Александрович, а можно мы? – спросил Федька, и все сорванцы затаили дыхание.
– Пойдёмте вместе, – ответил я. – Будете вешать, а я помогу, подскажу, куда и как.
– Ура-а-а-! – снова завопили пацаны. – А кто понесет? – тут же уточнил любопытный Федор.
– Понесу я. Она длинная, аккуратно сверну кольцами и понесу. А вы пока бегите к десятому классу, пусть лестницу к порожку поставят. Что там, народ прибывает? – уточнил я у мальчишек.
– Ага… идет, – солидно ответил вихрастый Васька Чирков. – Все село придет, точно вам говорю!
– Это с чего нам такая радость? – изумился я. – Неужто у всего села дети в первый класс идут?
– Нее-е-е, – пробасил Василий. – Слух прошёл, концерт у нас будет. Вот народ и хотит одним глазком глянуть, чего это новый учитель с пионервожатой начудили. Вы, стало быть, новый учитель, который, – подумав, уточнил пацан.
