Несколько дней от Гриффина не было ничего. В конце второй недели из стопки пришедших писем выпал ярко-красный конверт. В обратном адресе значилось имя: Гриффин Куин.
У меня задрожали руки. Не разорвать ли конверт и не прочитать ли письмо здесь? Смогу ли дождаться, пока доеду до дома?
Я решила, что не стоит знакомиться с потенциально огорчительными новостями в публичном месте. Не дай бог, упаду в обморок и очнусь в окружении собравшейся вокруг меня толпы, или случится еще что-нибудь в таком же роде. От этой мысли меня пробрал озноб.
Я решила поскорее отправиться в путь.
Дома я очень быстро покормила Гортензию, чтобы она чувствовала себя довольной и спокойной, пока я стану читать.
Поудобнее устроившись на диване, я аккуратно распечатала письмо, чувствуя, как сильно колотится мое сердце.
Дорогая Лука!
Я – отстой.
Ты все еще отыскиваешь ежедневно по одному слову в словаре, чтобы запомнить его, как ты обычно делала? Ладно, на тот случай, если до этого ты еще не дошла, окажи мне эту честь.
Эгоцентричный
прилагательное
1. сосредоточенный на собственных чувствах, интересах или ситуации;
2. друг, которому на тебя насрать, потому что он ни на минуту не задумался о том, что, возможно, у его лучшей подруги была причина для того, чтобы прекратить переписку.
Улыбнувшись, я взглянула на старый потрепанный словарь Вебстера издания 1993 года, лежавший на уголке моего рабочего стола. В нем было 470 000 слов. Переплет был заклеен несколькими слоями скотча после долгих лет использования. С тех пор как мне исполнилось четыре года и я научилась читать, каждое утро я открывала страницу наугад, закрывала глаза и тыкала пальцем в любое слово на странице, стараясь запомнить его. Я подчеркивала слова, которые сохранила в своей памяти, отчего старая книга пожелтела. Хотя, по моим подсчетам, мне нужно было прожить до 1288 лет для того, чтобы закончить со всеми словами, я не оставляла своей привычки.
Мне понравилось, что Гриффин помнил о моем детском хобби, о котором знали всего четыре человека. Я ощутила тяжесть в груди, когда поняла, что теперь из них остался только он один – мама, папа и Иззи ушли в мир иной. Даже Док не знал о словаре. Не то чтобы я скрывала или что-нибудь в этом роде – просто как-то повода не возникало рассказать.
Я вернулась к чтению, испытывая некоторую тревогу.
Однако мне очень жаль, что с тобой все это произошло, Лука. Еще больше мне жаль, что меня не было рядом, когда это случилось. Я потерял маму, и она тоже была слишком молода для того, чтобы умереть, но родителей мы все теряем. Мы не должны хоронить своих друзей, будучи подростками. Тем более так, как ты потеряла Иззи. Господи, мое письмо было чертовски бесчувственным. Это не извинение, но мне пришлось выпить лишнего, когда я писал его. Как ты думаешь, мы можем начать заново? Как насчет того, чтобы попробовать? Да? Это любезно с твоей стороны. Ладно. Я напишу первым.
Дорогая Лука!
Привет! Как много времени прошло. Я много думал о тебе все эти годы и гадал, что с тобой сталось. Почему-то в последнее время эти мысли стали приходить ко мне чаще. Очень плохо, что мы потеряли связь. Вероятно, по моей вине. Как бы то ни было, я расскажу тебе о своей жизни. Четыре года назад я переехал в Штаты. По-прежнему бренчу на гитаре – моя музыкальная карьера сложилась… интересно. Она оказалась не такой, как я думал, но на жизнь хватает. Не женат, детей у меня нет. Некоторое время у меня была девушка. Теперь – нет. Мне нравится Тихий океан. Купил доску для серфинга. У меня хреново получается, но я плыву, чтобы как можно чаще спасаться от жизни.
Итак… агорафобия, да?
В своем роде крутое словцо. Думаю, сколько очков можно заработать, играя в «Скрабл»? Г, Б, Ф и Я, каждая буква стоит кучу очков. Но, постой… я не хочу, чтобы ты подумала, что я – странный тип и все время сижу и играю в «Скрабл». Опять же, ты ведь не подумаешь, что это странно – ты сама заучиваешь чертов словарь. Спокойная игра, возможно, пришлась бы тебе как раз кстати. Может быть, игра на пару? Три человека в комнате растревожили бы тебя? Или же есть число, которое доводит тебя до грани? Может быть, семнадцать? Это много. Подождем еще, чтобы однажды сыграть в «Скрабл», в этом я не сомневаюсь.
Очень плохо, что у тебя нет агризофобии. (Страх диких животных, просто на тот случай, если ты еще не наткнулась на нее в словаре, если нет, то ты копуша.) Это дало бы тебе дополнительные очки.
Может быть, в следующий раз. Я имею в виду, некоторые дикие животные ужасно пугливы.
До скорого, приятель.
Гриф.
P.S. Судя по твоему письму, с тобой что-то не так… или, по крайней мере, все, что ты думаешь, не вяжется с тобой. В следующем письме назови мне три вещи, которыми ты гордишься.
P.P.S. Я соврал. Ты всегда была дорога мне.
P.P.P.S. Я очень сожалею о твоей потере, Лука.
* * *
– Итак, позвольте мне прояснить ситуацию: он указал вам на ваше состояние, и именно это вам в нем понравилось?
Замолчав, Док поднес палец к губам, призывая меня к безмолвию, хотя только что задал мне вопрос. Наши психотерапевтические сеансы определенно носили необычный характер. Дважды в неделю мы по нескольку часов гуляли в лесу и разговаривали, пока он наблюдал за птицами. Он принес с собой записную книжку, но в основном делал в ней заметки о птицах, которых видел, не записывая ничего из моих слов.
– Да. Я знаю, что это странно. Но, на самом деле, он не подкалывал меня. То есть подкалывал, но нет. Это мне всегда нравилось в наших отношениях. Он всегда писал искренне, а его шутки никогда не бывали подлыми. Скорее, так он показывал мне, что все мои навязчивые идеи ничего не стоят. Например, когда в семнадцать лет я все еще оставалась девственницей, я написала ему о своих переживаниях. Ведь когда я наконец сделаю это, все вокруг будут опытнее меня, и я стану выглядеть неуклюжей неумехой. Тогда он сочинил дурацкую песню под названием «Уламывая девственницу». Таким способом он успокаивал меня, высмеивал мои страхи.
– Хм-мм, – произнес Док.
Я подумала, что его ответ касается наблюдения за птицами, а не моего бормотания. Но, взглянув на него, я увидела, что он даже не поднес к глазам бинокль.
– Что «хм-м»?
– Что ж, вы уволили своего прежнего литературного агента потому, что она позволяла себе подшучивать над вашим состоянием, хотя она всегда говорила, что шутит. Но вы никогда не были уверены в истинной природе ее подтрунивания. Однако, когда это касается Гриффина, мужчины, с которым вы никогда не встречались, вы способны принять его насмешки как безобидные и почти успокаивающие. Создается впечатление, что вы очень доверяли своему другу по переписке.
Я задумалась над его словами.
– Я действительно доверяю ему. Пускай мы никогда не встречались, я считала его одним из самых близких друзей, которые когда-либо у меня были. Мы многим делились за долгие годы. Он жил в Англии, поэтому у нас не было ни малейшего шанса столкнуться в школьном коридоре. И это помогало разрушить обычные стены, выстраиваемые детьми для самозащиты. Мы были очень близки. Даже в довольно интимных вещах.
– И, однако, после пожара вы порвали отношения с ним.
– Я говорила вам, что тогда была склонна к саморазрушению. Мне казалось очень нечестным, что я все еще жива, а Иззи – нет. Я не впускала в свою жизнь ничего, что могло бы сделать меня счастливой. И думаю, что отчасти стыдилась рассказывать ему о том, что произошло. Теперь я понимаю, как все это было глупо, но я испытывала стыд и вину из-за того, что не спасла Иззи.
Некоторое время мы с Доком шли молча. Потом он остановился и уставился в бинокль. Глядя вдаль, он заговорил со мной.
– Позволить ему вернуться в вашу жизнь может оказаться полезным по многим причинам. Во-первых, ваши отношения с ним переплетаются с тем периодом вашей жизни, который принес вам очень много печали и горя. Вы постоянно устранялись почти от всего, что было связано с тем временем – от жизни в Нью-Йорке, увлечения музыкой, толпы, сборищ… Также очень печально, что ваши родители умерли. Получается, вам несложно постоянно делать вид, что той части вашей жизни не существовало. Но она существовала, и, пока мы что-то отталкиваем от себя, мы не хотим думать о том, что хранится в потайных уголках нашей души, единственный способ вычеркнуть это из памяти – со всем разобраться. Гриффин – часть вашей прежней жизни, которую вы пытаетесь похоронить. Разобраться с этими отношениями – значит сделать шаг к тому, чтобы двигаться вперед.
Я кивнула. Это имело смысл.
– Каковы другие причины?
Док подрегулировал бинокль.
– Хм-мм?
– Вы сказали, что позволить Гриффину вернуться в мою жизнь было бы полезно по многим причинам. Но назвали мне только одну.
– Ох. Да. Принятие. Чем большему числу людей вы поведаете о своем состоянии, тем меньше вы будете бояться реакции посторонних и тем прочнее станет ваша система поддержки.
– Я думаю…
– Кроме того, есть еще коитус.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Что?
– Коитус, как вы понимаете, это гармония мужских и женских гениталий. Прошло много времени с тех пор, как у вас был мужчина.
О боже!
– Х-мм… Да. Я поняла. Только давайте не будем спешить.
* * *
Однажды я написала за день 14 331 слово. Это был самый продуктивный день в моей писательской жизни. Хотя в среднем мой ежедневный объем не превышал порядка 2000 слов. Однако мне понадобилось полдня для того, чтобы написать несколько сотен слов Гриффину. Не так просто было ответить на заданный им вопрос.
Дорогой Гриффин!
Образно говоря, я истекала кровью, исписав десять страниц и рассказав тебе о своих несчастьях и горестях. Однако ты задал мне простой вопрос – какими тремя вещами я горжусь больше всего, – и я почти целый час сидела, уставившись в чистый лист бумаги. Первое, о чем я хочу рассказать тебе, проще всего.
Моя работа. Я горжусь книгами, которые написала. Полагаю, в своем первом унылом письме я забыла упомянуть о том, что моя мечта сбылась: я – писатель, Гриф! Четыре года тому назад мой дебютный криминальный роман стал бестселлером New York Times. С тех пор я опубликовала еще три книги и сейчас занимаюсь изданием пятой.
Второе сформулировать не так просто. Но, думаю, я очень горжусь тем, что после смерти Иззи попросила о помощи. Это заняло у меня больше времени, чем, вероятно, следовало бы, но я сама нашла психотерапевта и работаю над тем, чтобы посмотреть в лицо своим страхам. Труднее всего, с чем мне когда-либо приходилось сталкиваться, было взять в руки телефон и назначить первую консультацию. Возможно, это покажется глупым, но в самый первый раз мне было сложно даже объяснить по телефону свою проблему. Я пока не справилась, но иду к этой цели, и горжусь этим.
Боже, как это тяжело. Почему ты спросил о трех вещах? Я понимаю, что похвастаться мне нечем. Но меньше всего я горжусь тем, чем занимаюсь так часто, как только могу, – полагаю, я писала о том, что от случая к случаю совершаю добрые поступки. Например, несколько раз я платила за продукты какого-нибудь незнакомца, стоявшего рядом со мной. Или в очень холодный день иногда приносила горячий шоколад школьным охранникам – они, не сходя с места, стоят на холоде. Я знаю, что в этом нет ничего удивительного, но я рада, что делаю это. Раз в месяц я провожу день, готовя кучу разных блюд, а потом оставляю их у дома мистера Фенли. Это мой сосед, который в прошлом году потерял жену, и ему явно не хватает ее домашней стряпни.
Ладно, хватит обо мне. Теперь моя очередь выбрать вопрос и задать его тебе.
Расскажи мне о трех вещах, которых ты боишься больше всего.
Лука,
Твоя любимая подруга по переписке.
P.S. Я люблю письма, написанные от руки, но если тебе удобнее электронная почта, мы можем обмениваться сообщениями и таким образом.
P.P.S. Мне хотелось бы обменяться более свежими фотографиями. Я покажу тебе свою, если ты покажешь мне свои:)
P.P.P.S. Агризофобия дает много очков без бонусов. Но логизомеханофобия[4 - Логизомеханофобия – боязнь компьютеров.] дает еще больше.
Я подумала, не вложить ли мне в конверт свою фотографию, но в конце концов решила пока этого не делать. Мы больше не дети, и правила миссис Райан не работали. Но когда фотографиями обмениваются взрослые люди, это почему-то походит на серьезный шаг. Тем более теперь, когда Гриффин живет здесь, в Штатах. Стоит нам сделать этот первый шаг, что остановит нас от второго? Довольно пугающая, но волнующая мысль.
Вложив письмо в конверт, я написала на нем адрес абонентского ящика в Калифорнии, приклеила марку и посмотрела на имя. Это казалось полным безумием.
Гриффин Куин.
Спустя столько лет.
Глава 4
Гриффин
– Сколько всего?
Мой адвокат покачал головой.
– Итого около ста девятнадцати тысяч.
Я запустил пятерню в волосы.
– Господи! Как я мог быть настолько идиотски слепым?
– Это более чем за два с половиной года. Не будь так строг к себе. К сожалению, с такого рода вещами я сталкиваюсь постоянно. Я вел дела на миллионы, Гриф. Ты много разъезжал, а деньги утекали и утекали. Тебе нужно было положиться на кого-то.
– Да. Видимо, положившись на своего лучшего друга детства, я сделал на редкость неудачный выбор.
Для начала, подписав первый контракт на запись, я вызвал своего приятеля Уилла из Англии и нанял его в качестве менеджера. Я разъезжал повсюду с концертами для продвижения альбома. Моя фирма звукозаписи побуждала меня вернуться в студию и начать запись следующего альбома, и за сутки, в тот день, когда вышел мой сингл, я получил две тысячи подписчиков в Instagram. И это случилось до того, как молва об альбоме действительно разнеслась. Мне нужен был кто-то, кто не давал бы мне расслабляться, кому я мог бы доверить ежедневный контроль за своими финансовыми делами. Аарон, мой адвокат, предостерегал меня, убеждая не нанимать друга. Я сказал ему, что он спятил: невозможно, чтобы я вместо своего приятеля нанял какую-то фирму.
Я протянул Аарону руку.
– Спасибо, чувак, что не говоришь «Я тебя предупреждал».
Он улыбнулся.
– Никогда. Это не входит в мои обязанности. Ты решил, как нам с этим справиться? Ты знаешь, где меня найти. Пусть с этим разбирается полиция. Если он так поступил с другом, то как он поведет себя с посторонними?
Понимая, что Аарон прав, я просто не мог выдвинуть обвинения против Уилла. В глубине души я чувствовал себя отчасти ответственным за его проблемы. Я водил его на вечеринки, где он подсел на наркотики. А когда я понял, насколько его поведение вышло из-под контроля, как поступил? Я отправился в трехмесячное турне и оставил его одного в своем большом доме с доступом ко всей наличке, которая потребовалась ему для того, чтобы выкопать себе могилу. Может, если бы я отказался от нескольких шоу и заставил его пройти реабилитацию, всего этого дерьма не случилось бы.
– Он занял деньги у своей семьи, чтобы все вернуть. Пока до конца недели не пройдут все межбанковские платежи, я просто хочу выбросить это из головы.
Аарон кивнул.
