С одной стороны, ее можно было понять. Тяжело признать над собой власть пигалицы, которую еще недавно можно было заметить, только споткнувшись, когда она, скрючившись, надраивает паркет. С другой стороны, если я заняла эту должность, значит, я выслужила свое на нее право перед хозяевами и, по идее, не должна ничего доказывать подчиненным.
Это было очередное заблуждение идеалистической юности, которое разбилось в пух и прах.
Однако здесь отстаивать и не пришлось.
Кухарка встретила меня широкой улыбкой, предложила чаю и усадила расспрашивать да рассказывать. На мои вопросы она отвечала охотно и подробно.
– С мистером Фаулером? Десять лет как. А в доме и того больше. Дом этот его двоюродной бабке принадлежал, мисс Клаус. Та старой девой была, своих мужа-детей не имела, а сестрица ее, мать мистера Фаулера-старшего, померла рано. Так она мальчикам за бабушку и была. Так что я мистера Фаулера, почитай, почти с пеленок и знаю. По завещанию дом ему и перешел. Всегда она его выделяла, любила особенно, хоть и сложный был ребенок.
“Да и взрослый вырос непростой!” – мысленно добавила я, вспомнив перечень требований.
Который, кстати, записывать в спешном порядке не пришлось. Он обнаружился среди прочих списков и обязательств на моем рабочем столе. Так что все это перечисление в исполнении сэра Кристофера Фаулера можно было расценить не иначе как предоставление мне последнего шанса на побег и введение в местные порядки.
– Работодатель из него хороший, если ты затем интересуешься, – продолжала миссис Доул. – Он, может, и привередливый, но справедливый. И платит щедро и всегда вовремя. Мы с Пенни – то горничная, познакомишься завтра – работаем и горя не знаем. Главное, делать свое дело на совесть, только и всего.
– Что же тогда другие экономки не держатся? – не утерпела я.
– А ты почем знаешь, что не держатся? – Кухарка поджала губы и прищурилась. Еще и голову склонила набок, разглядывая меня.
Я на эту мимическую провокацию не поддалась, глаза опускать и сжиматься не стала, а ответила как есть:
– В газете прочитала.
– Прочитала, что экономки бегут, и поскакала устраиваться? – женщина хохотнула. – Смышлена девица.
Я пожала плечами: уж не знаю насчет “смышлена”, но крайнее положение толкает на крайние меры!
– Видела я ту газету. – Миссис Доул неодобрительно цокнула языком. – Хоть и обиделась Марта крепко, а язык распускать не стоило. Никому это на пользу не пойдет.
“Ну как же! Мне пошло!” – возразила бы я, но беседы с внутренним голосом – моя маленькая радость жизни, зачем себя ее лишать?
– Я, в отличие от нее, языком молоть не буду, уж простите, мисс Ривс, – словно спохватившись, она вдруг снова перешла на “вы”, потерявшееся где-то в живой беседе. – Вам тут работать, вам судить и вам решать, почему бегут и правы ли. И что вам с этим делать. А мое дело маленькое – ужин вовремя подать. Вот им-то я и займусь.
Она поднялась, и я поняла, что меня не то чтобы одернули, но твердо дали понять, кому принадлежит лояльность кухарки.
Я не обиделась. Мне приятно было видеть, что есть прислуга, у которой хозяин дома вызывает уважение и, может быть, даже и любовь. Это значит, что за сводами многочисленных правил все, может быть, и не так уж плохо.
Но не в данный момент. В данный момент все было плохо. Очень, очень!
Потому что после тщательного изучения недельного графика обязательных дел (да, там и такой имелся!) я выяснила, что в ежедневные мероприятия входит… опрыскивание ящерицы. Что-то я сомневаюсь, что в отсутствие экономки этим кто-то занимался, а еще не хватало, чтобы в первые же дни моего пребывания здесь диковинный питомец помер от обезвоживания!
Посему выходило, что опрыскивать надо сегодня.
От мысли, что придется приблизиться к этому золотистому крокодилу, между лопаток неприятно дергало.
Но, как ни странно, самой большой проблемой было не преодолеть собственную неприязнь.
Самой большой проблемой оказалось найти эту самую ящерицу в этом, по ощущениям, ставшем в два раза больше доме!
У меня новый вопрос: как приучить ящерицу отзываться на “кис-кис-кис”?
Я искала ее везде: в гостиной, каждой из спален, под лестницей, на чердаке…
Проклятая рептилия как сквозь землю провалилась.
И в тот момент, когда я, забравшись на стул, подпрыгивала, пытаясь заглянуть на очень высокий бельевой шкаф, откуда-то снизу раздалось недовольное покашливание.
От неожиданности я оступилась, нога соскользнула, и я упала на пол. Не больно, но обидно.
Еще обиднее стало, когда чахоточный (ракхекался тут!) мужчина протянул мне ладонь, помогая подняться, но лицо у него при этом было недовольное, и принимать эту ладонь не хотелось совершенно.
Я все же приняла, понимая, что отказ может трактоваться как оскорбление. А оскорблять брата работодателя – себе дороже.
– Благодарю, мистер Фаулер, и прошу прощения, я не ожидала, что здесь кто-то будет.
Внешнее сходство было очевидным, хоть Альберт и был старше. Разве что чуть темнее волосы, и глаза светлее, не такого насыщенного оттенка, и черты лица похожи, но неуловимо другие. Одно было ясно точно: природа братьев Фаулеров одарила щедро. И почему ни один из них еще до сих пор не женат? На помогавшей мне подняться руке обручального кольца точно не было.
Вот почему мне так не везет? Хуже не придумаешь, чем предстать перед родственником работодателя неловкой каракатицей, а не опрятной мисс, пусть молодой, но строгой, надежной, а еще миловидной, между прочим!
Я, конечно, не синеглазая блондинка, как красавчики Фаулеры, но светлоглазые шатенки тоже на дороге не валяются!
…они валяются на ковре.
– Откуда вы знаете, кто я? – резко и требовательно осведомился мужчина, вылавливая меня из паутины рассеянных мыслей, и это отнюдь не добавляло привлекательности его образу.
– Сэр Кристофер Фаулер упомянул, что у него есть брат, и, учитывая ваше сходство… я прошу прощения, если я допустила ошибку… – пробормотала я, испытывая острое желание вытереть о юбку почему-то разом вспотевшие ладони.
– Нет, все верно. Могу я увидеть ваше резюме, мисс Ривс?
– Простите? – Я удивленно подняла глаза.
– Ваше резюме, будьте любезны.
Фаулер-старший смотрел на меня с неприязнью, а я не понимала, что именно может ему не нравиться. Допустим, он взялся подыскать экономку брату, совершенно очевидно погрязшему в работе, но не может же его оскорблять то, что помощь не понадобилась?
Да и вообще с учетом того, какие очевидные сложности у них с наймом, ему бы, наоборот, радоваться, что так быстро нашлась такая прекрасная замена!
Но, естественно, вслух я этого не сказала, а сказала совершенно другое:
– Да, конечно, мистер Фаулер. Оно в моей комнате. Если вы позволите, я вам его принесу.
Мне неизвестно, какие отношения между братьями, но вряд ли я выиграю оттого, что настрою старшего против себя.
– Я дойду с вами.
И он последовал за мной по пятам, как надзиратель за каторжницей.
Без стеснения зашел в комнату, которую я уже и правда считала своей – как-то быстро мы с ней сроднились! И принял у меня протянутый лист.
В отличие от младшего, резюме он читал тщательно и вдумчиво. А потом посыпались вопросы.
И первый с ходу ударил в самое больное место:
– Почему вы бросили обучение в академии?
Ответ на этот вопрос давно был отрепетирован и подготовлен, но он настолько застал меня врасплох, что на мгновение я растерялась. Воспоминания мелькнули, оставив после себя привычную горечь, но я быстро взяла себя в руки:
– Я получила магическую травму и лишилась дара на несколько лет, и прогнозов по восстановлению не давали. Поэтому пришлось устраиваться иначе. А потом уже не было возможности вернуться к обучению.
Ответ был тщательно взвешенным и даже совершенно правдивым. Травма была? Была. Возможности не было? Не было.
Я готова была пояснить, что поддерживавшие меня родители погибли, если и этот вопрос поднимется, но, к счастью, не пришлось. Это тоже было правдой, но про это меньше всего хотелось говорить.
Мистер Фаулер удовлетворился тем, что есть, и продолжил допрос.
Где, как долго работала, что входило в обязанности, причины ухода, причины, по которым я выбрала этот дом…
Вселенная явно решила додать мне недодаденного собеседования. Спасибо, Вселенная!
– Что ж, – печально подытожил Фаулер-старший, не найдя, кажется, к чему всерьез придраться, а ведь так хотелось, – полагаю, я могу оставить вас на испытательный срок или пока не подберу кого-нибудь более соответствующей квалификации.
И он окончательно мне разонравился.
Да он тут даже не живет! Меня нанял сэр Кристофер, и только ему, соответственно, решать, остаюсь я или ухожу! И вообще, я тут трачу время на пустую болтовню, когда у меня там ящерица неопрысканная и, возможно, уже дохлая!
– Но имейте в виду, мисс Ривс, я буду тщательно следить за вами. Благополучие моего брата для меня стоит на первом месте. Может быть, он сам и не может в полной мере о себе позаботиться, зато я могу. И еще хочу отдельно напомнить: никакая полученная вами здесь информация не должна покидать стены этого дома. Мой брат работает над сложнейшими артефактными заказами, в том числе и для короны. Я полагаю, вам совершенно не хочется добавить строчкой в резюме обвинения в предательстве интересов короны?
– Я уверяю вас, мистер Фаулер, что благополучие вашего брата для меня также находится на первом месте с тех пор, как я приняла этот пост, – постаралась я успокоить старшего, несмотря на то, что испытывала легкое недоумение.
Сэр Кристофер никак не произвел на меня впечатление человека, который не может о себе позаботиться! Я вот была не уверена на самом деле, что смогу идеально о нем позаботиться с учетом всех требований, а вот он – однозначно может!
Однако и этот мой ответ чем-то не понравился этому типу. Он поджал губы, покачал головой.
– Я заберу ваше резюме, если позволите. Наведу справки.
– Как вам будет угодно. – Я склонила голову.
Не найдя, с какой стороны еще попробовать меня на зуб, Фаулер-старший удалился.
А я снова отправилась на поиски ящерицы, которая потихоньку начала мне казаться не такой уж плохой компанией.
–
До ужина ящерица так и не нашлась. Хотя казалось бы, куда могла деться здоровенная золотая зверюга? Зато я провела беглую ревизию, опробовала все ключи, осмотрела все комнаты (кроме рабочих, где, подозреваю, зверюга и заныкалась, потому что иначе – как?!).
Так что опрыскиватель был отставлен в сторону, белый накрахмаленный передник, наоборот, надет, стол накрыт… И я даже ощутила легкую торжественность момента: я подаю ужин в новом доме. Я вернулась в столицу и нашла работу. И даже напоминание о том, что это совершенно не та жизнь, о которой я мечтала еще семь лет назад, не портило ощущений. Зато это – жизнь.
Братья сидели за столом – один напротив другого – в тишине.
Я поставила первую тарелку перед гостем, вторую – перед хозяином дома, выслушала благодарность и покинула столовую. Но не успела я даже до конца закрыть за собой дверь, как тишина была нарушена:
– То есть ты действительно готов рассматривать эту мисс Ривс как постоянную экономку?
Я застыла, так и не выпустив дверную ручку.
Полудюймовая щель между дверью и косяком пусть и не позволяла видеть говорящих, зато совершенно не глушила звук. В колебаниях между порядочностью и любопытством победило второе.
Информация – это важно. Особенно если эта информация касается меня и от нее зависит мое рабочее место.
– Я ее уже рассмотрел, – ровно отозвался мой работодатель.
– Ты даже не назначил ей испытательный срок!
– Если она мне не подходит, то она сама уйдет довольно быстро. Мне кажется, это очевидно. К тому же ни одна из предыдущих не имела магического образования, пусть даже и незаконченного. Это удачно.
– Вот именно! – возмутился старший. – Кристофер, сам подумай. С чего бы вдруг девице с магическим даром, поступившей в академию, бросать все и устраиваться прислугой? Прислугой! Даже если то, что она сказала про временную потерю дара, правда, все равно для девушки с ее образованием есть и куда более интересные карьерные перспективы. Нет, я обязательно разузнаю о ее предыдущем месте работы. И если мои подозрения подтвердятся…
– Я не понимаю, в чем ты ее подозреваешь.
– Хотя бы в том, что молодая хорошенькая девица наверняка не просто так устроилась крутиться целый день и каждый день перед носом обеспеченного холостяка.
– Я пока что не видел ее перед своим носом. А когда видел, она не крутилась.
– Как будто ты бы понял, если бы и да, – раздосадованно пробормотал Альберт. – К слову, нельзя исключать и вариант со шпионажем. Магически одаренная девица, которая будет иметь доступ к твоим бумагам, записям, в твое рабочее пространство… нет, Крис, если ты позволишь, я продолжу поиски и сам подберу тебе прислугу.
Сердце противно закололо, я успокаивающе положила руку себе на грудь.
Все хорошо, все хорошо, тс-с, не нервничай.
– Я не позволю, – все так же ровно прозвучал ответ.
Кажется, этого ответа не ожидал никто. Даже почему-то я.
– Прости? – переспросил Альберт.
– Я не хочу, чтобы ты искал для меня прислугу. Я способен заняться этим сам. Если вдруг мне понадобится твоя помощь, я к тебе обращусь.
В столовой снова повисло ошеломленное молчание. Кажется, кое-кто не находил слов. И у меня создалось впечатление, что нечто подобное мистер Фаулер слышит от брата впервые.
Под ложечкой противно заныло, когда я сообразила, что все это напряжение создалось, по сути, из-за меня. Упасть со стула – это не невезение! Невезение – оказаться случайным камнем преткновения двух близких родственников…
Почему я? Почему вы не могли поругаться из-за чего-нибудь другого, никак не связанного с бедной скромной экономкой?
– Прекрасно! – ядовито воскликнул старший, но внезапно быстро взял себя в руки и продолжил уже спокойным и даже благожелательным тоном: – Делай как знаешь, но учти, что я все равно не спущу с нее глаз. И когда – не если, а когда – ты поймешь, что совершил ошибку, я тебя поддержу. Но буду надеяться на твое дальнейшее благоразумие. Каждый должен заниматься тем, что у него получается, Кристофер. Мне всегда казалось, что ты разделяешь это убеждение.
Я надавила на ручку и все-таки довела дверь до закрытия, отрезая от себя мужские голоса.
Было не совсем понятно, что все-таки здесь происходит. Но совершенно очевидно, что испытательный срок все же состоится.
