– Хасю к бабуфке, – надувает губы и отворачивается.
– Катя, бабушке нужно отдохнуть. Так что теперь мы с тобой живем вместе, понимаешь?
– Не хасю! – выпаливает малявка, я стискиваю зубы.
Что ж, Громов, никто не говорил, что будет легко…
Глава 4
Карина
Хлопаю глазами. Ничего не понимаю. До меня далеко не сразу доходит смысл слов Громова.
– И это мне нужен психиатр? – выгибаю бровь, но невозмутимый взгляд главного врача заставляет все естество мгновенно вскипеть. – Или… я не знаю… вы читать не умеете? Я ваша помощница, а не няня… там вон написано. По буквам: п, о, м, о, щ…
Катенька тихо всхлипывает, а у меня сердце кровью обливается.
– Прости, милая, – ласково глажу ее по голове, – мы с тобой можем дружить. Но заботиться о тебе должен папа.
– Вы сколько угодно можете паясничать, Лебедева, – наглый нейрохирургище откидывается в кресле, сканирует меня своим взглядом, словно рентген.
А я не тушуюсь. Еще сильнее выпячиваю грудь и выгибаю бровь. Повезло же с боссом, а! Мало того, что грубиян и хамло, так еще и не умеет читать по буквам.
– Напомню, что в списке ваших должностных обязанностей, – он вытаскивает откуда-то бумагу и просматривает ее, затем протягивает мне, – есть такой интересный пункт – прочие поручения руководителя.
Не беру. Сверлю взглядом начальника.
– Так касательно больницы! – хватаюсь за соломинку, понимая, что тону.
Не то что бы я так уж против проводить время с малышкой Громовой. Учитывая, что она стоит совсем рядом и уже умудрилась взять меня за руку. Ощущение ее пухлых пальчиков разливается теплом на сердце.
Она такая прелестная!
Громов, чудак на букву м.
Однако, как бы я ни хотела заниматься с Катюшей, у меня цель – стать первоклассным врачом. И работать я пошла только из-за своей благой цели! Просто ординаторов не на все вакансии берут и относятся к нам с сомнением.
Вот и пришлось втиснуться на административную должность. Но я не унывала. Ведь мне предстояло работать с самим Григорием Громовым! Как же я разочарована! Этот напыщенный сухарь – легендарный нейрохирург, спасавший жизни?
– Не вижу ничего про больницу, – он берет очки, – а вот прочие обязанности вижу. Так что, Лебедева, с сегодняшнего дня ты будешь выполнять мое самое главное поручение – следить за Катей.
Скрежещу зубами. Вот же… ну козлина!
– Я врач! – выпаливаю. – И устроилась сюда, чтобы набраться опыта! Если бы хотела быть няней, то пошла бы в другой ВУЗ.
– То есть вы отказываетесь? – холодно спрашивает.
Я чувствую, как пухлые пальчики девочки сильнее сжимают мои. Черт! Она же все слышала! И теперь подумает, что и я ее бросила. Стоп! Мы и часа не знакомы. Почему я испытываю такую нежность к этой девчушке?
– Нет, – гордо вздергиваю подбородок, – но у меня есть условия!
– Какие же? – теперь настала очередь Громова выгибать бровь.
– Я хочу лечить людей! И перенять ваш опыт, – под его взглядом мой голос ломается, и в финале с губ срывается лишь жалкий писк, – а не только таскать бумажки и варить вам кофе.
– Лечить людей? – усмехается он. – А вы умеете, Лебедева? Насколько я помню, до ординатуры в меде учат лишь теории. Внятной практики там нет. Вы пачками идете в больницы и поликлиники и учитесь всему заново.
Его тон такой скучающий, хотя на губах играет улыбка, что во мне снова вскипает лава. Чертов зазнайка! Мало того, что о дочери не заботится, так еще и высокомерно тыкает меня в то, что в меде нас не очень хорошо готовят в практическом смысле.
А я сама там, что ли, программу выбираю?
– Дайте мне пациента. Если так боитесь, то не очень… эээ… больного! – выпаливаю в порыве. – И я докажу, чего стою!
Я долгие годы штудировала учебники. И если даже мне недостает практических навыков, я была лучшей и знаю многое!
– Хорошо, – заявляет он, – у меня есть для вас один пациент. Не при смерти, но диагноз ему пока не поставили. Давайте, Лебедева, очистите доброе имя всех выпускников меда!
Козел!
– Ведите! – цежу сквозь зубы.
– Сейчас. Позову только старшую медсестру, чтобы за Катей присмотрела, – Громов уходит, а я остаюсь с малышкой наедине.
– Ты не хосесь со мной иглать? – всхлипывает. – Никто не хосет…
– Малышка, – присаживаюсь напротив, – я буду с тобой играть. Расскажи, что ты любишь.
– Мифку! – она протягивает мне плюшевую игрушку. – Это Гамми. Он мой длуг.
– Привет, Гамми, – пожимаю плюшевую лапу, – давно вы дружите?
– Его мне купил папа… он тогда не плифол на мой день лоздения, – грустно говорит девочка, – но плислал Гамми. Я люблю его с тех пол!
– Милая… – поддаюсь порыву и привлекаю девочку к себе.
Такая маленькая, тепленькая. Так бы и обнимала ее.
– Лебедева! За мной! – жесткий голос Громова заставляет меня скрежетать зубами.
– Я скоро вернусь. А ты не плачь, – щелкаю малышку по носику.
Мы выходим на улицу. Направляемся в соседний корпус, в хирургию. С Громовым все здороваются. И медсестры, и врачи, и даже пациенты. Парочка подходит с благодарностями.
– Как они вас терпят? – срывается с губ. – Вы невыносимы.
– Я отличный врач, – он ухмыляется, – и нанимаю только лучших. Чтобы стать настоящим врачом, мало прочитать все учебники от корки до корки. Многие болезни можно спутать, поставить неверный диагноз. Это нервная, сложная работа, где романтикам вроде вас, Лебедева, не место.
– Вы меня не знаете, – огрызаюсь.
Он хмыкает, затем мы проходим в отделение хирургии. Поднимаемся на второй этаж.
– Как вы себя чувствуете, Петр? – сдержанно спрашивает Громов, когда мы заходим в душную палату. – Вам медсестра не открыла окно?
На кровати развалился противный тощий небритый дед в белой майке-алкоголичке и домашних трениках с пузырями на коленях.
– Она носит слишком короткую юбчонку, я немного ее потискал, – гогочет он, затем внимательно скользит по мне взглядом, – какая краля! Она будет меня щупать? Я готов!
Мерзкий дед ложится на живот и стягивает треники. А на нем белья нет! О боже! Куда Громов меня привел?!
Глава 5
Карина
В ужасе смотрю на Громова. На фоне дед продолжает произносить всякие скабрезности и даже тянется рукой к моей попе.
– Вы что себе позволяете? – цежу сквозь зубы, отскакивая к окну.
– А что? Ты разве здесь не чтобы скрасить мое одиночество? – он играет густыми седыми бровями. – А, док? Что со мной, кстати? Скоро уже отпустите домой?
– Сейчас доктор Лебедева поставит вам диагноз, – Громов складывает ручищи на груди, – и вы обсудите лечение.
Вот это бицепсы! На них ткань халата буквально трещит по швам! Так! Стоп, Карина! Этот хам притащил меня к какому-то алкашу. Думает, я сдамся? Ни за что!
– Ну что же, – игнорируя похотливый взгляд противного деда, подхожу к его кровати, – на что жалуетесь?
Он вопросительно смотрит на меня. Затем переводит взгляд на Громова. Тот, очевидно, пытается прикинуться ветошью или слиться со стеной. Цепким взглядом он следит за каждым моим действием.
– Ой, девчуль, вот тут болит у меня, – он берет мою руку и кладет прямо к себе на зад.
– Да прекратите вы! – рычу, но тут вижу на его пояснице уплотнение, – хм. Вот тут болит?
Аккуратно нажимаю на кожу вокруг, дед морщится. Значит, болит. Я вопросительно смотрю на Громова. Он же бесстрастно наблюдает за мной. Несмотря на то, что пациент противный и грубый, я чувствую желание ему помочь.
– Это липома или грыжа… – бормочу, – нужно ультразвуковое исследование.
Бровь Громова ползет вверх. Взгляд становится напряженным. Затем в темных глазах промелькивает любопытство. Мы выходим из палаты.
– Так липома или грыжа? – спрашивает сухо.
– Внешне они похожи, – хмыкаю, – нужно провести исследования. И выявить причину новообразования. Так что…
Пересказываю ему учебник. Да, знания нам давали общие, но я все равно была прилежной ученицей. И проходила практику!
– Я удивлен, что ты не свинтила после первой же гадкой шутки в твой адрес, – хмыкает он, – значит, не так и безнадежна.
– То есть вы… – останавливаюсь и смотрю на этого наглого самодовольного типа, – специально дали мне худшего пациента на планете Земля, чтобы проверить… что?
– Я лишь хотел преподать тебе урок, – сухо заявляет, в наглом голосе ни капли вины, – что быть врачом – это тебе не сериальная романтика. Мы лечим алкашей, наркоманов. Они врут, обманывают, чтобы добыть дозу. Некоторые из них просто невыносимы, Карина.
Ого! Он наконец-то выучил мое имя! Я надуваю губы.
– С чего вы вообще взяли, что я легкомысленная? Вам не кажется, что слишком быстро сделали выводы?
– Нет, я хорошо разбираюсь в людях, – уверенно сообщает мне.
– Значит, не так и хорошо, – вздергиваю подбородок.
Громов так сильно сжимает зубы, что они скрипят на всю больницу.
– Кстати, – игнорирую его злой взгляд, – а что с моим графиком? Я бы хотела обсудить его, у меня с сентября ординатура начинается.
Громов не явился на собеседование на должность своего административного помощника. В принципе, сейчас я понимаю, почему. Он высокомерный, и такие вопросы ниже его достоинства.
– Это хорошо, Катя как раз в садике до трех часов, – выводит меня из себя.
– Но я не няня! – напоминаю ему об этом. – Почему бы вам не нанять человека с образованием?
– Она ни с кем не ладит, – невозмутимо заявляет он, затем берет у медсестры чью-то карту, – умеете читать ультразвуковые исследования и исследования крови?
Даже не смотрит на меня. А я чувствую себя дурой.
– А у вас что, нет сонолога и гематолога?! – вспыхиваю. – Да, я только что закончила университет и многого не знаю! Но вы тоже хороши! Вместо того, чтобы научить и показать, лишь тешите свое эго за мой счет.
– Плох тот врач, который во всем надеется на другого, – совершенно невозмутимо заявляет этот хам, – и тот, который считает себя отличным врачом. Все выпускники меда, как правило, выскочки без капли желания учиться и совершенствоваться. Они приходят сюда, требуют и ничего делать не хотят.
– А я тут при чем?
Понимаю, что на нас смотрят. Громов сверлит меня недовольным взглядом, играет желваками. Ну вот что я ему сделала-то?!
– При том, Лебедева…
Ну опять двадцать пять!
– Что ты ничем не отличаешься от моей прошлой помощницы, ушедшей в декрет. И стажеров, которых постоянно присылают мне по программе первичной подготовки медиков. Вместо того, чтобы пойти в поликлинику и выписывать рецепты старушкам, вы думаете, что уже готовы делать сложные операции и резать людей.
– Ну так проверьте, – цежу сквозь зубы, – на что я гожусь и потом сделайте вывод! Вы тоже когда-то были ординатором и таким же зеленым, как и я. Да, я не очень сильна в практике, но очень хочу учиться! И знаете что…
Я тычу в него указательным пальцем, брови мужчины ползут вверх.
