– Не нужно из-за парочки неудачников на всех стажеров вешать клеймо! Я не такая!
Разворачиваюсь и гордо топаю в сторону дверей.
– Карина, дверь там! – Громов еле сдерживает хохот.
Я меняю траекторию и все так же гордо шлепаю уже к правильной двери. Босс догоняет меня.
– Впечатляющая речь, – ржет в голосину, – значит, ты готова учиться у меня?
– Забудьте! – бросаю ему. – Вы просто хам! Я-то думала, что великий Григорий Громов – легенда, и с нетерпением ждала знакомства! Но теперь я вижу, что вы – лишь стареющий зазнайка, как дракон, сидящий на своих ценнейших знаниях и боящийся передать их молодому поколению!
– Стареющий?! – он явно злится.
– Именно! – откидываю волосы. – Так что обойдусь без вашего наставничества!
Делаю шаг в сторону главного корпуса.
– Лебедева! – гаркает он, затем хватает меня за руку. – Хорошо. Возьмете себе Торопова, его анализы будут готовы сегодня. Поставите диагноз, полностью распишете лечение. И тогда я посмотрю, на что вы годитесь.
Глава 6
Громов
Эта девчонка… господи, мало мне одной капризной малявки, так еще и Лебедева вдруг разобиделась на меня ни за что. Как же я устал! И это я-то, стареющий? Да я в самом расцвете сил!
Хожу в зал, правильно питаюсь (ну почти) и выгляжу явно моложе сорока. У меня вон даже кубики пресса видно!
– Спасибо, – с сомнением смотрит на меня девчонка, и я замечаю, что она красивая.
Вот в классическом таком смысле. Прямой нос, полные губы и большие карие глаза. Точеная фигурка, длинные ножки. Она может стать для меня проблемой. Я никогда не был ловеласом, но все-таки кое-какие потребности игнорировать не могу.
Сам не знаю, зачем потащил ее к Торопову. Степан Матвеич – старый хрыч, от которого отказываются все медсестры. А мне интересно, справится ли с ним моя новая помощница.
– Торопов – это тот противный дед? – фыркает Карина, когда мы заходим внутрь административного корпуса и направляемся к моему кабинету.
– Очень неэтично так говорить про пациентов, Лебедева, – подначиваю ее, – но да, этот пожилой мужчина – твой пациент.
Не буду спорить, меня взбесило, когда Торопов попытался схватить Карину за упругую попку. Вообще не могу понять, почему эта девчонка вдруг стала занимать все мое внимание?
Успокойся, Громов. Ей всего двадцать три. А я предпочитаю женщин примерно своего возраста, без детских фантазий о любви до гроба и мечтаний о неземных чувствах.
Намечтался уже, хватит.
– Калина! – меня почти сшибает с ног ураган по имени Катя, дочка повисает на моей помощнице. – Я соскусилась!
– Не виси на моих сотрудниках, – вздыхаю, делаю замечание дочери.
Но она в ответ снова прячется за Лебедеву и в финале показывает мне язык. Думал, хуже уже быть не может.
– Калина! Мы поиглаем? Давай! Давай! – малышка умоляюще смотрит на Карину.
– Обязательно, милая, – она гладит Катю по щеке, в глазах девушки проскальзывает печаль.
– Не глусти! – девочка обнимает Лебедеву очень крепко, а я вдруг ловлю себя на мысли, что моя собственная дочь даже не смотрит в мою сторону.
И когда я успел так облажаться? Глупый вопрос, конечно. Прикрываю глаза, массирую виски.
– Карина, твое рабочее место готово, – смотрю на новенький стол в углу, – можешь располагаться и обживаться.
– Спасибо, – фыркает.
– Это еще что значит? – не пойму, почему меня задевает каждое слово этой девчонки. – Кстати, ты так и будешь в грязной одежде ходить по больнице?
– Это ваша вина, – ее взгляд вспыхивает, и я понимаю, что мне нравятся всплески ее эмоций.
Предыдущая моя помощница была хорошей, талантливой. Но быстро ушла в декрет. После этого я не брал женщин (да-да, вот такой я сексист), поскольку уйму сил потратил на ее обучение, а потом нате, здрасте.
Но Карина… другая? Или это просто у меня давно женщины не было? Принюхиваюсь. Девчонка пахнет чем-то восточным: сандалом, мускусом… или это амбра?
Приятно.
– А где мое место? – требовательно смотрит на меня Катя. – Я буду помогать Калине. Фтобы она быстлее законсила, и мы пофшли иглать!
В логике моей дочке точно не откажешь. Смотрю на нее и сердце сжимается. Она же моя дочь… моя!
– Можешь занять мое место, – срывается с губ, – если хочешь.
– Хасю, – она вдруг краснеет, затем отводит взгляд, – спасибо, папоська.
Катя залезает на мой стул и начинает крутиться. Карина пока раскладывает свои вещи, а я направляюсь в регистратуру. В приемном покое уже скопились пациенты, и к подъезду прибыла первая скорая.
– Что у нас сегодня? – спрашиваю Глафиру, нашего бессменного регистратора.
Ее четкости и многозадачности позавидовал бы сам Юлий Цезарь.
– Григорий Иванович, как там новенькая? Привыкает? – подмигивает мне.
– Постепенно, – хмыкаю, – я бы хотел, чтобы она вела Торопова. Если попросит анализы или исследования, отдай ей.
– Хм, – она чешет подбородок, – первый день девочка работает, ей уже дали пациента? Не рановато?
– Нормально. Я буду все контролировать. Она решила бросить мне вызов, я его принял, – ухмыляюсь зловеще, – Торопов – тот еще экземпляр. Посмотрим, сможет ли Лебедева найти с ним общий язык. Но я буду ее страховать, только ей об этом знать необязательно.
– Поняла.
– И еще, у вас есть свободная форма? Мы в прошлом году костюмы закупали. У Кари… Лебедевой испортилась одежда по дороге в больницу.
– Есть, конечно, – улыбается Глафира, – сейчас.
Она уходит, я осматриваю приемный покой. Надеюсь, сегодня будет без эксцессов и серьезных проблем. Поскольку две или самые большие проблемы сейчас в кабинете. Регистратор возвращается, вручает мне пакет с формой.
– Вроде ее размер, – сообщает мне, затем ее отвлекают.
Я возвращаюсь в свой кабинет. Но там меня ждет сюрприз в виде моей дочери.
– Неззя! – объявляет, своими крохотными ручками закрывая мне проход. – Я столозу Калину!
От ее серьезного взгляда на моих губах растекается улыбка.
– Я принес ей одежду. Катя, пропусти меня, – обхожу дочку.
– Неззя! – она прижимается к стене. – Калина меня поплосила!
– А если я скажу, что принесу тебе пончик из столовой? – подмигиваю дочери. – Вкусный, с розовой клубничной глазурью?
И пока она пускает слюнки, распахиваю дверь.
– ОЙ! – слышу резкий вскрик и вижу Карину в одном нижнем белье.
Она испуганно смотрит на меня, а я на черное кружево, изящно облегающее стройную фигуру. Рот тут же наполняется слюной.
Да вы, мать вашу, издеваетесь?!
Глава 7
Карина
Когда Громов уходит из кабинета, я осматриваю в зеркало катастрофу на своей одежде. Пятна уже въелись, так что без стиральной машины не обойтись.
– Где бы мне достать что-нибудь переодеться? О!
Распахиваю шкаф, стоящий в кабинете Громова. Катюшка подбегает ко мне.
– Фкаф! – объявляет. – Там одезда!
– Наверное, – рассматриваю висящие на вешалках мужские костюмы, – точно, одежда!
Интересно. Ну ты, Громов, прям модник. Провожу ладонью по мягкой ткани. А он знает толк! Хм!
И тут в голове рождается коварная мысль. Пожалуй, я позаимствую один костюмчик. Рубашку и брюки. А что? Громов сам меня обрызгал, так что пусть жертвует один из этих чудесных образчиков мужской моды на спасение юного ординатора!
А мужские костюмы на девушках смотрятся шикарно, я недавно читала какой-то модный журнал! Оверсайз сейчас на пике тренда!
Только вот Громов может войти в любой момент. Черт!
– Катюш, – подзываю девочку, – ты это… постой, пожалуйста, у двери, пока я переоденусь. И никого не пускай!
– Пасиму? – хлопает огромными карими глазами.
– Потому что…. – пытаюсь быстро сообразить, как уговорить ребенка не пустить отца в собственный кабинет, – я тут буду проводить ритуал. Чтобы твой папочка стал к тебе ближе. Ты же хочешь?
– ДЯ! – поднимает крошечные ручки.
В принципе, я толком и не обманываю. Потому что точно заставлю Громова любить свою дочь! У него просто нет шансов против меня.
– Давай, малыш! – подталкиваю малявочку к двери. – Я быстро! Но будь на стороже! Ритуал не сработает, если твой отец сюда зайдет!
– Халасо!
Она выходит, я мысленно ругаю себя за обман ребенка, но обещаю все исправить. Поскольку теперь я тут работаю, нянчусь с Катюшкой, судя по всему.
И с этим мерзким дедом, простигосподи…
Брр! Стряхиваю ненужные мысли и быстро расстегиваю свою грязную рубашку. Бросаю ее на стул, затем снимаю брючки. Остаюсь в черном кружевном нижнем белье.
Ну что поделаешь, люблю я себя. И считаю, что девушка всегда должна быть безупречна. Даже под одеждой! Беру мужскую рубашку. Мягкую, кипенно-белую.
Шкаф пахнет Громовым. Терпкий парфюм с сосновыми нотками ласкает нюх. Люблю ухоженных мужчин. А Григорий очень даже следит за собой. Закусываю губу, чувствуя себя странно.
И только я просовываю руку в огромный рукав, как дверь распахивается.
Громов застывает на пороге.
– НЕЛЬЗЯ! – пищит Катюша, пытаясь оттащить отца, а вот наглый нейрохирургище застыл, словно статуя.
– Ой… – резко прикрываюсь его же рубашкой, – что вы себе позволяете?! ВЫЙДИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!
Я стягиваю туфлю и запускаю прямо во всемирно известного нейрохирурга. Ничего, чтобы оперировать, ему нужны лишь пальцы и глаза… уши необязательны.
– Ай! Лебедева! – рычит, уклоняясь от моего неидеального броска. – Ты что творишь?!
– Вам же сказали, что нельзя заходить, – стягиваю вторую туфлю.
– Я за одеждой ходил! – сообщает, и тут я замечаю, что взгляд начальника медленно сползает с моего лица к груди.
– Извращенец! – замахиваюсь и запускаю в него вторую туфлю.
– Лебедева! Это не то… черт, да хватит швыряться одеждой! – он подхватывает Катюшку, затем скрывается за дверью.
