– Лунного вечера, ноблард Блайнер. Я получила уведомление из Имперской Канцелярии, что меня всё же утвердили на должность гарнизонной целительницы.
Ледяные глаза скользнули по моей фигуре, едва не оставляя покрытые инеем дорожки на скромном платье.
– И вам лунного вечера, нобларина Боллар. Да, я тоже получил уведомление. Проходите. Присаживайтесь.
Командор жестом предложил занять место в кресле напротив. Я поставила саквояж рядом и села на край, ожидая подвоха. Как-то он чересчур любезен.
Повисла пауза.
– Нобларина Боллар, хочу вас сразу уведомить, что на службе вам придётся неукоснительно соблюдать устав. Вы с этим согласны?
– Согласна, – помедлив, ответила я. – Но всё же у целителей есть свои предписания и нормативы.
– Безусловно. Я сейчас в первую очередь говорю о неуставных отношениях, нобларина Боллар. Если я узнаю, что вы вступаете в интимные отношения с моими подчинёнными, то вынужден буду сделать вам письменный выговор. И, разумеется, копию этого выговора получат в Имперской Канцелярии, так что скрыть ничего не получится. Я не собираюсь блюсти вашу репутацию в случае, если вы сами ею пренебрежёте.
– Я не имею намерений вступать в интимные отношения с кем бы то ни было, – процедила я, заливаясь краской.
Командор на мои слова никак не отреагировал, лишь пронизывал взглядом холодных глаз, словно загонял под кожу ледяные иглы.
– Прекрасно. В таком случае ещё одно предупреждение: будьте осторожны с тем, что и как вы говорите. Любую улыбку могут принять за флирт, а если улыбаться направо и налево, то неизбежно возникнут ссоры из-за того, кому вы улыбались чаще. Любой конфликт в замкнутом пространстве вспыхивает, как сухая трава, и остановить этот пожар потом очень сложно. Если из-за вас мои подчинённые будут устраивать драки и дуэли, то выговор за провокацию получите вы. Лучшее, что вы можете сделать – вести себя как можно холоднее и отчуждённее.
– Каким образом я должна нести ответственность за поведение взрослых мужчин, многие из которых старше меня? – чуть охрипшим голосом спросила я. – Или у вас в подчинении банда дикарей, которые никогда женщин не видели и обладают выдержкой гамадрилов?
Командор сощурился и усмехнулся:
– Я вас предупредил.
– А я вас предупреждаю, что буду документировать каждый разговор, включая этот, а все ваши «выговоры» намереваюсь оспаривать, потому что не собираюсь отвечать за поступки ваших неразумных и невоспитанных подчинённых.
– У меня разумные и воспитанные подчинённые, – отрезал он.
– Судя по тому, как вы о них говорите и чего ожидаете, это вовсе не так, – парировала я.
Чем дольше мы разговаривали, тем храбрее я становилась. Ничего запредельного в этом командоре нет, и раз он изволит хамить и угрожать, то хорошего отношения не заслуживает.
После моей последней реплики гладковыбритое лицо командора скривилось так, будто у него разом заболели все зубы. Он уставился на меня в ожидании, что я возьму свои слова обратно? Вот уж зря.
– Что же, – наконец заговорил он, устав меня разглядывать. – Добро пожаловать в часть. Для начала хочу официально представить вас личному составу. Обычно мы так поступаем только с офицерскими чинами, но в вашем случае я сделаю исключение. Есть возражения?
– Нет, – коротко ответила я, всё ещё ожидая подвоха.
– Тогда не будем терять время. Следуйте за мной, – он резко поднялся на ноги и широким шагом направился к двери.
– Саквояж можно здесь оставить или у вас в части ещё и воруют? – ехидно спросила я, вставая с кресла.
Командор полоснул недовольным взглядом и процедил:
– На ваше усмотрение.
Подхватила свою ношу и последовала за собеседником. Наш путь лежал на плац, и к моменту, когда мы его достигли, тяжёлый саквояж уже оттягивал руку, но я мужественно терпела неудобства.
На плацу ожидали построенные шеренгами военнослужащие. Не ради же меня он устроил построение?
– Эскадрилья, сми-и-ирно! – зычно скомандовал один из офицеров при нашем появлении.
Десятки… нет, сотни людей вытянулись по струнке, глядя прямо перед собой. Курсанты в светлых летних кителях, офицеры – в синих.
– Вольно, – отозвался командор, и заинтересованные взгляды военных тут же метнулись в мою сторону, ложась настолько плотным покровом, что у меня непроизвольно зачесалась кожа. – Во избежание чрезмерного любопытства и ажиотажа вокруг назначения гарнизонного целителя, представляю вам нобларину Боллар. В ближайшие месяцы должность гарцеля будет занимать она. А теперь хочу предупредить всех собравшихся, что нобларина Боллар находится под моей личной защитой, и я не допущу неприемлемого поведения в отношении неё.
Командор сурово оглядел построенных шеренгами военнослужащих. Низкий голос разносился по плацу, а вокруг стояла практически идеальная тишина, разве что птицы важно ухали где-то вдалеке.
– Если у вас возникнет вопрос, какое поведение можно считать неприемлемым, то я вам подскажу. Любое слово или жест, которые вы не допустили бы в отношении меня, не стоит допускать и в отношении нобларины Боллар. Улыбки, подмигивания и прочие знаки внимания я буду расценивать как флирт лично со мной. Всех особо любвеобильных найду и персонально… – он закашлялся и искоса глянул на меня, – верну все знаки внимания в троекратном размере. А потом лишу лётных привилегий и удалю из расписания боевых вылетов. Самых настырных – ещё и в звании понижу. Будете у меня вечно стричь траву возле взлётно-посадочной полосы. Маникюрными ножничками! – грозно прорычал командор, и в строю раздались сдавленные смешки. – Ясно?
– Так точно, командор Блайнер! – грянуло в ответ.
– Также предупреждаю, что всех без дела отирающихся возле медблока курсантов и офицеров я возьму на заметку. Дражайшим супругам женатых отправлю письма с просьбой присмотреть за здоровьем болезного, который не покидает медкабинета и требует повышенного внимания новой целительницы. Сами потом будете объясняться. Неженатых буду лечить лично. Клизмами и приседаниями. Одновременными. Так что настоятельно рекомендую держаться от гарцеля Боллар подальше. Мы поняли друг друга?
Смешки стали явственнее, и я сама едва удержалась от улыбки, представив столь радикальный метод лечения.
– Так точно, командор Блайнер!
– Свободны! Разойтись! – приказал он и повернулся ко мне: – Теперь следуйте за мной.
На душе отчего-то потеплело. Возможно, командор не так уж плох и действительно просто переживает за порядок в своей эскадрилье?
Мы направились в штаб. Тяжёлый саквояж уже давно оттянул руку, и я перекинула его в другую, чтобы дать отдых сведённым от напряжения пальцам. Каково же было моё удивление, когда мы снова оказались у знакомого кабинета.
Медблок, как выяснилось, располагался ровно напротив, дверь в дверь.
Внутри меня ожидало идеально чистое, практически стерильное помещение с несколькими шкафами, стеллажами и кушеткой для осмотра. Чуть дальше располагалась палата на пять коек с отдельной ванной комнатой.
– Очень хороший кабинет, – обрадовалась я, мысленно прикидывая, как поудобнее переставить мебель. – И стол письменный такой большой! Благодарю!
Последнее сказала вполне искренне.
– И ваши личные покои, – командор щедрым жестом распахнул покосившуюся узенькую дверь, ведущую из приёмного кабинета в тёмную клетушку.
А вот и подвох!
– Как низко с вашей стороны, – фыркнула, изо всех сил стараясь не выдать своего разочарования. – Впрочем, чего-то подобного я и ждала. Вы так предсказуемы, ноблард Блайнер.
Крошечная комнатка без окна наверняка служила кладовой или гардеробной. Хотя… прищурившись, заметила, что окно здесь когда-то всё же было, но его заложили. Вероятно, решили, что оно делает помещение слишком уютным.
Голые стены, покрытый растрескавшейся плиткой пол, перекошенная дверь, один-единственный крошечный светильник, отчего-то расположенный на уровне пояса, а посреди этого великолепия – кровать, скрипучая даже на вид. Судя по всему, на ней не одно поколение военнослужащих состарилось. Помимо кровати, из мебели – только стул без одной ножки. Ни полки, ни шкафа для личных вещей, ни даже гвоздиков в стене. За небольшой дверкой – ванная комната с керамической чашей в полу и лейкой над головой. Хорошо хоть нечистотами не пахнет, только пылью и затхлостью.
Командор ожидал моей реакции, замерев в предвкушении.
– Что-то ещё? – спокойно уточнила я, насмешливо глядя ему в лицо. – Или на этом ваши каверзы закончились?
– Что вы, какие каверзы, только искреннее гостеприимство. Хочу, чтобы вы прочувствовали, насколько я вам рад.
– Уже прочувствовала, – заверила я. – И составила впечатление о вашем благородстве и широте души. Могу сказать лишь одно: если вы вдруг заболеете, то можете без опаски обращаться ко мне за лечением, потому что я не настолько мелочна и не позволю личным обидам влиять на мою работу. А ещё никогда не стану вымещать злость на тех, кто находится в моей власти. Но я вас ни в коем случае не осуждаю, командор Блайнер. У всех разные моральные ориентиры, не всем повезло воспитываться в достойной семье.
Кажется, я нашла верный подход. Даже сквозь маску ледяного равнодушия стало понятно, что укол достиг цели: у командора дёрнулся глаз и побелели крылья носа.
– Странно слышать такое от одной из Болларов, – процедил он.
– Представляете, насколько низко вы пали, если это замечает одна из Болларов? – я вернула ему его собственную шпильку и загнала поглубже: – Вы подскажете, где находится столовая, или совесть позволит вам меня ещё и голодом морить?
– Столовая для офицеров в южной части здания, – ответил он таким тоном, что стало удивительно, как стены вокруг не покрылись морозным узором. – Вот ваш ключ от медблока. И не забудьте получить униформу у интенданта.
– Благодарю. Будете ли вы так любезны оставить меня наедине, чтобы я могла разобрать вещи? Или вы переживаете, что в ваше отсутствие я вступлю в неуставные отношения с колченогим стулом?
Командор молча развернулся и вылетел из медицинского блока с такой скоростью, что наверняка не услышал мой смешок, брошенный ему в спину. Даже немного жаль, такой отличный смешок понапрасну потратила – в меру снисходительный и презрительный одновременно.
Когда Блайнер ушёл, причины для смеха резко иссякли.
Будучи Боллар, я привыкла и к шепоткам, и к надменно поджатым губам, и к брезгливой вежливости, но с таким откровенным хамством и вредительством сталкивалась впервые. Всё же аристократы обычно сохраняли хотя бы видимость достойного поведения, особенно по отношению к дамам. Командор оказался досадным исключением, и это высоченное, женоненавистническое, невоспитанное и твердолобое исключение выпало на мою несчастную, скромную, добрую и миниатюрную долю.
Но сдаваться я не собиралась, как и показывать, что поведение Блайнера меня задело. Нет уж, не доставлю ему подобной радости.
Что касается полок и вешалки, то их можно попросить у интенданта.
Разбирать саквояж не стала – всё равно вещи складывать некуда. Умылась и поразилась тому, что в ванной даже зеркала не было. И, судя по всему, сняли его только что. Наличие тёмного пятна на стене лишь подчёркивало вопиющее отсутствие самого зеркала.
Вот ведь негодяй этот командор! Как ему вообще доверили людей? Он же жестокий садист! Но если он считает, что меня такой ерундой можно пронять, то его ждёт большое разочарование.
Закончив знакомство с медблоком и своими «покоями», направилась на поиски интенданта.
Шла и читала таблички, но нужную дверь всё равно не пропустила бы – она была широко распахнута, а за ней слышались мужские голоса. Стоило войти, как все взгляды тут же обратились на меня. На лицах нескольких курсантов появились улыбочки, а немолодой подтянутый офицер с густой шевелюрой цвета старой меди, наоборот, поскучнел.
– Простите, где можно найти интенданта? – вежливо уточнила я.
– Капитан Лейн, к вашим услугам.
– Нобларина Боллар, очень приятно познакомиться, – дружелюбно представилась я. – Прибыла по распределению на место гарнизонного целителя.
– Медблок в другой стороне, – неожиданно резко ответил интендант.
– Кхм, – кашлянула я от неожиданности. – Это я уже поняла. Мне необходимо получить форму, поэтому я и искала склад.
– Ах, это. Конечно. Держите, – он достал из-под стола явно приготовленную заранее картонную коробку с аккуратно сложенной синей униформой и передал мне. – И распишитесь вот здесь и здесь.
Размер ворота показался каким-то странным, я поставила коробку и вынула женское форменное платье… просто гигантских размеров. Чехол для маголёта, а не платье!
– Извините, а у вас есть другие размеры? – сдавленно спросила я, уже зная ответ.
– Этот – единственный, – ехидно улыбнулся интендант. – Вы померяйте, может, придётся в пору. Вы уж извините, мы не ожидали пополнения. Нечасто женщины у нас служат, знаете ли.
– Даже удивительно почему. Вы же столь доброжелательны… – протянула я, мысленно ругая капитана Лейна на все лады.
Явно они с командором в сговоре.
– Делаем всё, что в наших силах, – оскалился интендант.
Подумала, что если у него когда-нибудь случится понос, то я повременю с исцелением. А потом подумала, что нельзя в таком важном деле полагаться на случай, и хорошо бы организовать ему понос самостоятельно. Чисто в целях профилактики скверного характера.
– Скажите, а полки или стеллажи у вас есть?
– Свободных – нет, – заверил он, хотя за спиной у него виднелось как минимум два пустых шкафа, один из которых с оторванной дверкой. Но даже на него мне рассчитывать не приходилось.
– Что ж… понятно. Ну, не болейте, – громко, но не очень искренне пожелала я, подхватила коробку и направилась обратно в медблок.
Всё внутри кипело от негодования. Не знаю, что именно злило сильнее – что командор таким гадким образом решил вывести меня из себя или что у него получалось. Ещё на подходе к своему кабинету я заметила массивную фигуру Блайнера и могла поклясться, что он приготовил очередную гадость.
К сожалению, не ошиблась.
Он протянул мне подписанный документ и сказал:
– Поздравляю, теперь вы официально – гарнизонный целитель. Кстати, забыл вас предупредить, гарцель Боллар. Вечерник у нас по расписанию в шесть вечера, на закате. Его вы уже пропустили. А ужин будет в полночь. Имейте в виду, что в служебной столовой запрещено появляться в гражданском. Извольте надеть униформу. Вижу, вам её уже выдали.
И ведь явно издевался, но выражение лица у командора при этом оставалось отрешённым. Видимо, он его чаще, чем раз в неделю, не меняет.
– Разумеется, командор, – максимально спокойно ответила я.
Я скорее съем коробку с формой, чем позволю командору увидеть, насколько сильно меня бесят его незрелые выходки. С детьми, животными, психически больными и прочими Блайнерами нужно сохранять спокойствие.
– Что ж, тогда увидимся за ужином, – сказал он.
Мне при этом увидеться с ним хотелось только на одном мероприятии – его пышных похоронах. Но говорить этого вслух я, конечно, не стала.
Кивнула и невозмутимо удалилась в медблок. Закрылась изнутри и привалилась спиной к двери, мысленно повторяя себе: рано или поздно он отстанет. Главное – не показывать, что меня задевают его выпады, ведь тогда спасения не будет никакого.
А форма? Её можно и ушить, время до ужина ещё есть.
Поставила коробку на пол и села на ближайший стул, чтобы немного остыть. Командор бесил до красных пятен перед глазами.
Блайнер.
Этим всё сказано.
Все они одинаково эгоистичные, заносчивые и злые. Неудивительно, что Моэра Блайнер прокляла мой род просто за то, что отец посмел полюбить не её. Наверняка и племянник у неё столь же мстительный.
Несколько раз глубоко вздохнув, принялась за работу. Достала из саквояжа потрясающий швейный набор, который получила в подарок на семилетие от покойной бабушки. Одна из немногих по-настоящему красивых и дорогих вещей, что у меня оставались. Все драгоценности мы продали ещё в позапрошлом году, но этот набор я отстояла, хоть пятнадцать лет назад он и стоил баснословно дорого. Для швейного набора, разумеется.
В инкрустированном перламутром и мелкими жемчужинками сундучке имелось всё необходимое вооружение для боя с форменным платьем.
Нам с сёстрами нередко приходилось проявлять изобретательность, чтобы обзавестись новыми нарядами, ведь денег иной раз хватало лишь на отрез недорогой ткани. Один на всех. Эвелина не раз придумывала, как освежить гардероб: окрашивала платья в более тёмные цвета, меняла на них отделку или перешивала так, чтобы невозможно было догадаться, что в основу лёг какой-нибудь старый бабушкин летник. Хоть из всех сестёр главной швейной мастерицей была Эва, я тоже кое-что умела.
