– Я попросил магистра прислать вашу работу на ознакомление… Надеюсь, в ней исключительно теоретические расклады?
– Разумеется, тэр Вольган. Эксперименты над… над… Словом, запрещены, – поспешно покивала она.
– Славно, что вы это учли, – улыбнулся ректор, поправляя отутюженный серый пиджак. – Через два звонка занятие в Белой аудитории, тэйра Хоул. Не опаздывайте.
– Соболезную, – прошептала Гала, когда он отошел на приличное расстояние. – Меня минула чаша сия. В смысле, тэр Вольган ведет только у старших курсов и у тех, чьи способности ему особенно интересны… К счастью, не мои. Говорят, он жутко строгий и требовательный.
Ласковый. И нежный. А как целует…
– Тэйра Грейн… – решилась я на вопрос.
– Просто «Гала», умоляю! – фыркнула она, недовольно хмурясь. – Лара, мы ровесницы. И соседки.
– Я как раз об этом… Ты не… Не задавалась вопросом, почему тэр Вольган зачислил меня на середине курса? – робко спросила я. – Не думала обо мне дурного?
– Кто я, чтобы сомневаться в решениях тэра Вольгана? Ректор умен, разбирается в людях и не терпит фальши… Раз зачислил, значит, так было надо, – она легкомысленно пожала плечами. – Он людей насквозь видит. Представляешь, мы с Эммой думали, что водим всех за нос… А Влад нас в первый же день раскусил. Молчал только, наблюдал, посмеивался наверняка. Думаю, его вообще невозможно обмануть. Кошмар, да?
– Еще какой… – замялась я, вспоминая про чемоданчик секретов, распотрошенный на ректорском столе.
– Да хороший он тэр, видно же, – вздохнула Галлея, делая шумный глоток грома по-сатарски. – Мог нас с Эммой в сугробе закопать за то зелье любовное, экспериментальное. С секретным «ин-Грю-диентом». Клякса зеленая на всю рубашку! Косметические чары едва взяли! Он тогда дверь выбил… Представляешь? Глаза бешеные, голова лохматая. Я думала – все. Порвет нас хуже демонов рогатых.
Она еще что-то тараторила, рассказывая про кошмарные страдания «влюбленного» тэра Вольгана. Про эксперимент, который так нахваливал Шимани. Про несчастные двери и бедную неллу, которая так-то не нелла, а герцогская жена… Но зачем-то выдавала себя за воспитанницу приюта, утратившую именной растр. Про то, что Влад сам мог лишиться головы, не будь сатарский генерал милостив и немного занят.
Пусть сумбурно, но картинка в голове сложилась. Я знала, чем для Влада Вольгана закончилась ужасная ночь – встречей с девицей, отказывающейся показать коленки. И тоже выдающей себя за воспитанницу приюта.
В конце откровений, от которых бросало то в липкий озноб, то в неудержимый хохот, Гала приложила палец к губам. Сказала, что Мине и Фотье, главным местным сплетницам, о таком лучше не рассказывать. А вот по мне сразу видно, что лишнего болтать не стану.
– Если хочешь, можем после занятий вместе выгулять Грю, – предложила Галлея, отодвигая поднос. – Он к тебе воспылал. Не просто так слюни подкатывал.
– Он воспылал к моему коврику, – поправила я, улыбаясь. – С радостью. Если выживу в Белой аудитории.
Глава 5
Выживание в Белой аудитории было под вопросом. Чтобы выйти оттуда, сначала надо туда войти… И хоть дверь была приглашающе открыта, ноги не спешили вносить хозяйку внутрь.
Я опасливо заглянула в зал: Влад был на месте. Стоял у окна, повернувшись спиной к небольшому столику в центре. Почти не дышал: ткань пиджака не шевелилась.
– Это странно, – прошептала я, облизывая взглядом крутую линию плеч. – Теперь.
Щеки разгорелись, запылали, выдавая высшую степень смущения.
Если после бала у нас получалось худо-бедно делать вид, что процедура была сугубо лечебной, а мера – вынужденной… То вчера все случилось без всякой на то уважительной причины!
– Да… странно. Садитесь, Лара.
Поправив кружевной воротник, я медленно опустилась на стул. Разгладила юбку, положила на стол сумку с принадлежностями для письма.
Прилежная ученица. Сытая, чистая… только из постели. Тепленькая еще!
– Сегодня ограничимся теорией, – кивнул ректор своему отражению. – Я хочу рассказать вам кое-что, о чем не пишут в книгах… Конспектировать необязательно. Просто запоминайте.
Помяв двумя пальцами подбородок, он повернулся и присел на подоконник. Коснулся взглядом моих щек, улыбнулся скованно.
Из аудитории будто весь воздух выкачали. Я открывала рот, делала вдохи… Но легче не становилось.
Задохнувшись окончательно, до черных пятен перед глазами, я быстро достала из сумки блокнот и письменную палочку. Склонилась над листом. Принялась вырисовывать пустые, бездумные завитки, изображая готовность конспектировать.
Как это необязательно? Блокнот – единственное место, куда можно спрятать глаза!
– Раз вы раньше никогда не практиковали, то едва ли знаете, как сбрасывать магические излишки, – помявшись, продолжил Влад. – С сильной, молодой, неопытной искрой бывает всякое…
– Но я ведь не могу наполнять резерв, – подняла на него пылающее лицо. – Вы сами учили: «взяла – отдала»…
– Однако вы копите внутри тьму. Для вас закон другой: чем больше вы обращаетесь к мраку, тем больше его становится. Стоит только тронуть… И он размножится внутри, как черная плесень. Поэтому тема излишков для вас актуальна, тэйра Хоул, – сдержанно пробубнил Вольган, постукивая пальцами по подоконнику. – Пойдем издалека, от стихийных основ.
Я все-таки вывела в тетрадке «Тема: Избыток магии. Накопление, освоение и сброс» и задумчиво покусала кончик палочки.
– Копить излишки поверх резерва рискованно. Случайный выброс – и последствия непредсказуемы, – бормотал Влад. – Стихийный всплеск может обернуться природной катастрофой, вплоть до магического взрыва и кратера на месте… вот этого холма. И всех студентов с магистрами засосет в воронку.
Вольган подцепил пальцами спинку второго стула, покачал им в воздухе и понес к моему столу. Поставил с треском напротив.
– Поэтому, Лара… не держите все в себе, – закончил он мысль и уселся, уложив подбородок на замок из пальцев.
Ямочка – что прицел… Ну зачем он так со мной?
Умные мысли стройным хороводом покинули сознание. Осталось только вязкая желейная пакость, что вот-вот полезет из ушей, напоминая о нашей жаркой ночи и нежном, уютном пробуждении.
О его запахе на моей подушке, о теплой простыни, о щекотном «спите»…
– А г-где держать? – попыталась взять себя в руки.
– Избыток стихийной энергии можно сбросить относительно легко, – просветил Влад, с удовольствием лаская меня глазами. – К примеру, влить в зарядную сферу или в защитный экран. Светлую силу, какая бывает у целителей и храмовников, можно впустить в ослабевшего мага. Она имеет тонизирующий эффект. Опять же, прекрасное применение «чистых» излишков – заряд портальных камней. По молодости энергия копится и выбрасывается хаотично, поэтому юные тэйры в приютах и послушницы в храмах очень помогают сатарской армии.
– Я об этом слышала от настоятельницы Монтилье, – покивала осторожно.
– Природную энергию можно влить в мир. Зарядить почву для посева, напитать сад, создать кристалл для подношения богиням…
– Но мой дар грязен, – напомнила ему с горьким смешком.
– Темен, – поправил Влад. – Вы верно поняли: мраком не стоить отравлять портальные камни и почву в полях. И богини таким подношениям не обрадуются. В итоге «сброс» пагубно скажется на Сатаре. К тому же тьма из тела уходит крайне неохотно…
Наверное, грустно быть мороком. Никому он не нужен, никто ему не рад.
– В вашем случае все обстоит иначе, чем у бытовиков и боевых магов. Теперь мрак вас не убьет, но его избыток отравит разум, заставит принимать дрянные решения… Вы должны уметь с ним справляться, – строго вещал Влад. – О таком в учебниках не пишут, Лара…
Я вся подобралась, съежилась на стуле, предчувствуя, что способ, про который забыли упомянуть авторы учебников, мне не понравится. Недаром Влад так напрягся – аж жилка на виске зашлась в ритмичном танце.
– Если рядом нет чаши Анаусси и заговоренного стилета, а тьма брызжет с пальцев, вы должны сбросить излишек иначе. Важно максимально быстро прояснить сознание и вернуть себе себя. Иначе запутаетесь, Лара… Заплутаете в лабиринте Бездны.
– Вы собираетесь рассказать что-то дурное, да? – я поерзала на жестком стуле.
– Неловкое. Но мы с вами уже достаточно пережили, чтобы я мог об этом упомянуть, – неохотно выдохнул Вольган. – Человеческое тело может стать и переходником, и сосудом… Даже временным накопителем. Зависит от того, наполнено оно магией или пусто, имеет ли искру и конфликтен ли изначальный дар. При острой необходимости… вы можете воспользоваться им.
– Чем?
– Кем. Чужим телом, – поправил он. – Звучит премерзко, но, Лара, для всех будет намного хуже, если темный маг утратит контроль и поддастся мороку.
– Не понимаю…
– Тьма порочна и сладка, она развращает и мягко стелет… И уживается почти в любом теле, кроме невинного и отданного богиням.
Ясно… Жрецов, приютских сироток и первокурсников отметаем. Так? Но к чему вообще он клонит?
– Поэтому небольшую порцию тьмы – аккуратно, максимально контролируя передачу – можно впустить в… кого-то. С поцелуем или иным телесным контактом, – договорил Вольган с каменным лицом. – Чем более крепким и глубоким, тем надежнее будет сброс.
Я яростно вскинула брови, догадавшись, что именно мне предлагает Влад. Куда и как «сбрасывать излишки». Точнее, в кого!
– И такие лекции вы ведете, да?!
– Только вам. Вы единственная на моем отделении, забыли? – проворчал ректор и соорудил на лице строгую мину. – Пишите, тэйра Хоул. Под диктовку.
Недовольно запыхтев, я согнулась над листом. Влад с легкостью отменил «необязательность» и теперь планировал наказать меня долгими письменными мучениями.
«В моменты, когда мрак убаюкан самым стыдным, низменным действом, когда тело максимально расслаблено, легко впускает и выпускает… В такие моменты возможен энергетический обмен. Маг отдает немного тьмы, взамен получает немного жара от чужой искры… Таким образом он сбрасывает лишний мрак.
Пройдя через второе тело, часть темной энергии преобразуется и очищается до универсальной материи мироздания. Она комфортна для любого из миров Веера и безопасна для Сатара. Это более не яд, что может отравить почву и убить свежие всходы.
Есть несколько базовых принципов энергетического обмена, актуальных для всего Веера.
Концентрированную, густую магию стоит пропускать только через пустое тело. В некоторых случаях конфликт иномирских энергий смертелен.
Однако в Сатаре разбавленная тьма, что туманом сочится с пальцев, легко проходит сквозь слабую искру, не задевая… Идеально, если обладатель тела-переходника практикует редко и магию почти не использует.
Если говорить о Сатаре, то здесь, как в одном из миров изначальных, родная магия нейтральна. Она неконфликтна ни одной иномирской искре. Материя весьма отзывчива, фон питателен. Кто-то из первых проходимцев сказал, что Сатар – мир путей, «главные врата в Веер»… Но тут я, пожалуй, не соглашусь. Уж больно строгий контроль на пропускном пункте.
Вернемся к теме. Не переработанная часть темной энергии ненадолго застревает в чужом теле, позволяя взять передышку от морока в голове. После чего возвращается к хозяину. Однако становится и послушнее, и тише: вне тела носителя мрак слабеет. Он уменьшается в объемах и силе, а там и совсем засыпает, если не тревожить.
Для временного сброса так же подходят заговоренные сосуды. Виззарийская чаша Анаусси и ей подобные. Так же к тьме лояльна водная стихия.
В случае сильного отравления маг может целиком погрузиться в водоем и излить мрак на лоне природы. Однако нельзя забывать, что едкая суть черного дара может разрушить в этом месте баланс и погубить то живое, что не имеет элементарной магической защиты».
– И все-таки постельный… кхм… контакт – один из самых комфортных, простых и безболезненных способов сброса излишков, – добавил он от себя, недоуменно заглядывая в мой пустой лист.
– Я не буду это конспектировать, тэр Вольган! – сообщила сдавленно и с треском захлопнула блокнот.
– Будете. Я прослежу… Пишите, – Влад упрямо пододвинул ко мне палочку и сжал пальцами обгрызенный кончик. – Слово в слово.
– Про постельный контакт? – ужаснулась я. – Про стыдное действо?!
И как я потом сдам конспект на проверку Башелору? Я всю теорию фиксирую в едином блокноте!
– Вырвите листик, – любезно предложил Вольган, поигрывая желваками.
– И повесить на стену? В рамочку? – поперхнулась я, осторожно выдирая лист. – Не сомневайтесь, тэр ректор, я эту лекцию и без записей не забуду.
– Вот и славно.
Мы угрюмо глазели друг на друга, и в груди вздымалась жгучая тьма. Черный туман заполнял легкие, воздух казался сладковатым, на языке оседала горечь.
Я сердилась? Обижалась? Одной Сато ведомо…
Как-то неправильно это все – после столь нужной и нежной ночи обсуждать «постельные контакты для сброса излишков». Грязно. Грубо.
– Я о вас забочусь, Лара, – мрачно пояснил Влад.
– А о себе? Не заботитесь? – вскинула брови с укором. – Тогда, в кабинете Башелора… Вы забрали мои «темные излишки» с поцелуем, а потом… А потом у вас глаза почернели. Сколько вы с чашей Анаусси возились? До рассвета?
– Вышло… многовато, – скованно признал он и отвернул лицо к окну.
Там восставали безукоризненно белые вершины гор, слепила утренняя чистота. День был ясен и свеж, но радоваться ему теперь не получалось.
– А той ночью после бала, когда вы отравились моей тьмой? Опять многовато? – шептала я, пытаясь унять жалко трясущиеся губы.
– Лара… Скажем так, у меня с усвоением тьмы бывают проблемы, – покаялся он, шевеля напряженной челюстью. – Во мне она застревает намертво. Мое тело… не очень подходит для сброса излишков. Хотя…
– «Хотя»? – опешила я.
– Той ночью мы ведь справились… Я боялся, что будет хуже.
Из нутра вырвался обиженный вой, и я, быстро кинув блокнот в сумку, вскочила со стула.
– Я не то имел в виду, Лара! – Влад резко выдохнул и тоже поднялся.
– Знаете, тэр Вольган, эти теоретически-практические занятия… все невыносимее и невыносимее с каждой минутой… И я не очень понимаю, про что вы мне тут толкуете, – тараторила я, убегая глазами в снежные просторы. – Чтобы я, размножив внутри мрак, опять бежала к первому встречному? К любому, к кому угодно? Только уже не к вам, потому что у вас на тьму обнаружилась аллергия, а снотворное для рогатых тварей вас не берет?
– Лара, это… теория, – процедил Влад, темнея лицом. – Будет славно, если вы никогда ничего не размножите. Но как ваш преподаватель я обязан рассказать о вариантах.
– Как мой преподаватель… да…
То, что он утром вылез из моей постели, горячий, растрепанный и липкий от пота, ничуть не отменяет «нюанса». Сначала учеба, а уж потом – спасение от одиночества. Да и не факт ведь, что наша стыдная связь как-то продолжится.
Его тело, видите ли, не подходит для моих «излишков»!
– Может, мне просто террариум с хноллями завести? – предложила я, нервно теребя плечевой ремень. Занятие еще не кончилось, и воспитание не позволяло мне покинуть аудиторию. – У вас их в подвале в избытке…
