– Йона, это ты? – тихим голосом спрашивает из гостиной бабушка.
– Бабуля, привет! – громко здоровается Йона и пробегает мимо мамы в комнату, где еще вчера жила с бабушкой и Джимми. Там остались только ее вещи, ну и мебель, ее не забирают при переезде, она остается новым жильцам. Как хорошо, что Джимми нет. Наверняка тусит со своими друзьями на девятом, где площадка для скейтов. Удивительно, что они дети одних и тех же родителей. Разные, как небо и земля. У Джимми куча друзей, его всё устраивает, даже то, что их не пускают на улицу. Ему хватает места в Звездном Свете. Тут можно жить, учиться, заниматься спортом, играть в компьютерные игры, ходить в кино, покупать конфеты. А больше ему, кажется, ничего и не надо.
Может, потому что он на три года младше и ему было всего четыре, когда семье пришлось уехать из деревни. Наверняка он не помнит, что там им разрешали гулять в любое время. Что родители ходили совсем на другую работу. Мама была учительницей, но потом из деревни все разъехались и школу закрыли. А папа продавал компьютеры и вечером ходил на курсы для программистов. А теперь они вот уже семь лет работают на конвейере в заводских цехах Звездного Света. Теперь Роб и Марли Бергер, как и большинство жильцов Звездного Света, делают микрочипы для «КомВью», самой крупной компании в мире, производящей электронику. Пять раз в неделю, а то и шесть, потому как за выход на работу в выходной на семейный счет поступает еще больше баллов.
Наверняка Джимми не помнит, что в деревне возле их двери не было таблички с баллами. Что они и знать не знали, что такое семейный счет, что не было никаких минус-баллов. Даже за то, что случайно разобьешь окно или принесешь в школу лягушку и выпустишь ее на уроке. Его детство прошло в Звездном Свете. Он и не знает, что бывает по-другому. Везет. Или не очень – она пока сама не разобралась.
Йона быстро запихивает одежду в пакеты, которые приготовила мама. Книги и бумаги смахивает со своей полки в коробку. Аккуратно снимает со стены фотографию дома, где они раньше жили. Кладет ее сверху в коробку из-под обуви, где хранит то, что привезла с собой из деревни. Отполированные камушки из ручейка, свой первый и единственный табель с оценками из старой школы, засушенную саламандру, фотографию, где она со своей подружкой Селией бегает по лужам. Что с ней сейчас? Может, она где-то рядом. Разницы, впрочем, никакой: с людьми из других высоток Радовара всё равно не встретиться. Так что с тем же успехом Селия может жить и на Луне.
В последнюю очередь Йона сворачивает в рулон одеяло вместе с бельем и подушкой и заталкивает всё в пакет для мусора. Сверху кладет мягкую игрушку. Кролик смотрит на нее своим единственным глазом.
– Извини, мой хороший, – говорит она и завязывает пакет. – Опять переезжаем.
За семь лет это уже седьмой переезд. Самый первый запомнился Йоне лучше всего. Эти картинки прямо врезались в память. Маленький братик сидит на огромном чемодане. Сама Йона так устала, что пытается забраться к нему, в нагруженную под завязку тележку, в которой раньше возили припасы для пикника. Папа спускает ее обратно, мол, уже не маленькая, семь лет, вполне можешь идти своими ногами. Бабушка берет ее за руку. Город, всё серое – улицы, туман, высокие каменные башни с узкими окошками. Мама объясняет, что в них живут люди. У одного окна стоит девочка. Йона помахала ей, вдруг они потом подружатся. Но по пути к Городской администрации они миновали еще шестьдесят три другие башни.
Там стояла длинная очередь, за столом сидела женщина с усиками, Йона заснула на жестком стуле. Но ярче всего запомнилось, как папа разбудил ее со словами: «Идем домой!» – и как она обрадовалась. Она уже было представила качели на дереве, ручеек с мальками, окно своей комнаты в мансарде, откуда она по ночам тайком смотрела на звезды. Но тут папа помахал перед ней папкой с документами и сказал: «Нам повезло, нас поселили в один из Средних районов. Космический квартал, дом Звездный Свет. Теперь всё будет по-другому».
Так оно и вышло. Ничто не осталось таким, как прежде.
– Ты тут еще не заснула? Собрала вещи?
Мама стоит в двери гостиной. Йона показывает мешки и коробки.
– Отлично. Сейчас быстренько отнесем всё наверх, папа с Джимми уже забрали первую партию. А потом сразу идем на Церемонию Света. Целых семь семей! Вот уж Келлеры должны радоваться, что наконец-то переберутся наверх, – говорит мама. – Сколько же они этого ждали, пять лет? Даже представить страшно, что нам пришлось бы так долго торчать в этой темной норе.
Йона не отвечает. Мама и сама прекрасно знает, что вот уже пять лет, четыре месяца и две недели Келлеры живут на подземном этаже. Об этом знает весь Звездный Свет. По пятницам правление подсчитывает баллы всех семей и размещает результаты в Звездной Сети. Семейный счет – это сложно исчисляемая сумма баллов за успехи в работе, хорошие оценки, волонтерскую деятельность и иное прилежное поведение. Ну, за вычетом минус-баллов, конечно.
Келлеры побили все рекорды: в Звездном Свете еще ни одна семья не задерживалась на минусовом этаже так долго. Последние пару лет жильцы даже стали делать ставки: а смогут ли Келлеры на этой неделе подняться наверх? Но каждый раз, когда они уже должны были выбраться на поверхность, что-нибудь да случалось и сколько-то баллов с них снимали. Ни за одним семейным счетом во всём Звездном Свете не наблюдают с таким вниманием, как за счетом семьи Келлер.
– Их сын ведь в твоем классе? Ларс или как его там?
– Матс. Сама ведь знаешь.
– Да, точно. Проблемный мальчик?
– Да нет, самый обыкновенный. Скучный какой-то.
Матс, наверное, немало минус-баллов заработал за свои двойки и неумение вовремя промолчать, но маме об этом знать необязательно.
– Это Матс-то скучный? Ну-ну, в кого бы это? Могу только сказать, что я рада, что вы с Джимми так стараетесь. Нашей семье с вами повезло, – говорит мама.
Сидя на бабушкиной кровати, мама смотрит на улицу. В окно почти ничего не видно. Сквозь густое покрывало, сплетенное из заводского дыма и морского тумана, едва проступают очертания Лунного Луча, отделенного от Звездного Света одним только узким двором. Мама отводит взгляд от окна и похлопывает по матрасу.
– Посиди со мной рядышком.
Йона без особого желания садится рядом.
– Я понимаю, что тебе в Звездном Свете приходится нелегко. Но знаешь, у нас не было выбора. И вот теперь смотри, как мы быстро поднимаемся! И глазом моргнуть не успеешь, как мы уже переедем в Верхние районы и у нас будет столько же свободы, сколько было раньше в деревне. Надо просто еще немного потерпеть.
– Сколько? Лет десять? Жаль, что бабушке уже до этого не дожить.
Йоне кажется, что мама сейчас ее ударит: она так сжала кулаки, что костяшки побелели. Йона отодвигается назад, но мама только вздыхает и разжимает кулаки.
– Я знаю, что бабушке очень не хватает той свободы, что была у нас в деревне. Вы с ней очень похожи. Вы как птицы, которым просто необходимо чувствовать ветер в крыльях. Ты думаешь, я этого не понимаю? Но бабушка знает, что важно для семьи, и готова всем ради этого пожертвовать.
– Даже собственной жизнью?
– Йона, вечно ты преувеличиваешь! В твоих воспоминаниях о деревне сохранились лишь детские радости: цветы, рыбки, подружки. Но на самом деле там у нас уже ничего не было. Ни работы, ни пропитания, ни будущего. Мы сидели как крысы в клетке. Ты забыла?
– Но мы ведь могли перебраться куда-нибудь в другое место? Должно же хоть где-то в Радовии быть лучше, чем здесь? Мы и сейчас можем уехать.
– Нет, ты не понимаешь. Нам дали только один шанс работать и жить в Радоваре. И если бы мы за него не ухватились, то сейчас было бы гораздо хуже. Нас бы отправили в Нижние районы. Пришлось бы начинать с нулевого баланса. Неужели так было бы лучше?
Йона не отвечает. И не реагирует, когда мама берет ее за руку.
– Попытайся увидеть в этом светлую сторону. Помнишь тот день, когда мы переехали из-под земли? Один из лучших дней в моей жизни. – Мамин голос звучит едва ли не мечтательно.
Ничего удивительного, думает Йона, после двух-то лет в темноте. Но говорит только:
– В моей тоже. Мне тогда исполнилось девять лет.
– И точно! – радостно соглашается мама. – Два подарка сразу: квартира над землей и настоящий праздник!
Йона вспоминает устроенную для них Церемонию Света. Они и несколько других семей поднимались на сцену, потом всех угощали тортом, на бегущей строке появлялись их имена, и были даже подарки: специальные очки для защиты глаз, отвыкших от дневного света. Она помнит, что ей всё время хотелось танцевать и она каждому радостно кричала: «А еще у меня сегодня день рождения!» Пока папа не сделал ей замечание, что нельзя думать только о себе. Это их общий праздник, а не только ее. Тогда она притихла.
– Да, чудесный был день рождения, – говорит Йона маме. Потом встает и берет в руки коробку из-под обуви. – Идем?
Глава 3
Чуть позже Йона с родителями, Джимми и бабушкой стоят на Площади и ждут Церемонию Света для новых «продвиженцев». Площадь занимает весь десятый этаж Звездного Света. Пол выложен тротуарной плиткой, и по периметру стоят скамейки, но на этом всё сходство с настоящей площадью заканчивается. Нарисованные на стенах деревья и дома с балконами, увитыми плющом, только усиливают ощущение нереальности происходящего. Искусственные растения делают всё только хуже. Не помешало бы немного ветра, но в Звездном Свете нельзя открывать окна. Воздух всегда кажется слегка затхлым. Подержанный воздух, приходит Йоне в голову: как будто этим воздухом уже кто-то дышал.
На Площади проходят такие собрания, как сегодня. Кроме того, это рекомендованное правлением место для личных встреч. Однако оно нагоняет тоску не только на Йону. Бывает, что Площадь совершенно пуста. Сюда приходят только жители подземных этажей, чтобы убежать из своих квартир без окон.
Однако сейчас народу – не протолкнуться. На сцене посреди Площади стоят Келлеры и с ними шесть других семей. Йона видит, как Матс пытается сделаться невидимым для тысяч жадных глаз.
– Своим вкладом в наше общее дело вы заслужили достойное место под солнцем! От лица правления Звездного Света и всех жильцов мы желаем вам светлого будущего!
Чарльз Флис, председатель правления, с силой нажимает на красную кнопку. Огромная круглая люстра зажигается над сценой и заливает новоиспеченных жителей верхних этажей ярким светом. Они жмурятся, все начинают кричать «ура» и аплодировать.
Йона закрывает глаза и пытается представить, что ветер треплет ей волосы – как сегодня утром на крыше. Но вместо этого чувствует дыхание сотен людей вокруг. Для нее эти Церемонии Света по субботам – еженедельная пытка. Но если их пропускать, за асоциальное поведение будут начислены минус-баллы. Чтобы отметить свое присутствие, Йоне достаточно просто войти на Площадь, и тогда ее звездный пропуск автоматически просканируется. Но ради пущего эффекта она всегда остается рядом с семьей еще на какое-то время. Она следит за тем, чтобы все внимательные глаза увидели, как громко она хлопает в ладоши, приветствуя новых надземных жителей, и только потом быстро скрывается в своем убежище.
Вот и сегодня Йона незаметно протискивается сквозь толпу и забивается в уголок между стеной и кадками с искусственными пальмами. Надо успеть вернуться, прежде чем Площадь опустеет. Боже, что будет, если папа заподозрит, что она ушла до окончания церемонии! Совсем не хочется опять выслушивать проповедь о том, какой замечательный шанс выпал на долю их семьи в Радоваре. О том, что ей и делать-то почти ничего не надо: учись себе, получай хорошие оценки, не лезь куда не просят, никому не создавай проблем и всегда будь готова принести пользу обществу. Может, она считает, что от нее слишком многого требуют, хотя мама с папой надрываются на работе по пять дней в неделю, чтобы дать ей всё самое лучшее? Куда это годится? Она что, хочет в конце концов оказаться под землей и жить как Залман, чтобы все бежали от нее, как от чумы? Или чтобы по ее вине всю семью вышвырнули из Звездного Света и переправили в Нижние районы? Обычно она выслушивает всё это молча, наблюдая за тем, как у папы в уголках рта скапливаются пузырьки слюны – так всегда бывает, когда он заводится. Стоит ему наконец выговориться, и Йона уходит в одно из своих тайных местечек.
Так она познакомилась с Залманом. Несколько лет назад папа разбушевался по поводу тройки по географии, которая обошлась им в двадцать минус-баллов. Йона убежала из квартиры и хотела спрятаться в самую темную норку, какую только сможет найти, потому и поехала на самый нижний этаж Звездного Света, на минус одиннадцатый. Там она спряталась за какие-то трубы. И чуть не завопила от страха, когда увидела прямо перед собой нового техника Звездного Света. Но он отвел Йону к себе, в малюсенькую однокомнатную квартирку, напоил ее чаем и, чтобы утешить, рассказал свой самый большой секрет: у него есть ручная крыса Мипи. Так они и подружились.
Йона вглядывается в зал сквозь листья искусственной пальмы. Церемония Света уже закончилась, и Площадь почти опустела. Неподалеку стоят ее одноклассники из Звездной гимназии. Она незаметно выбирается из-за пальмы и встает рядом с ними. Только компьютерный ботан Пат, с которым они иногда занимаются программированием после уроков, обращает на нее внимание.
– Йона! Ты что, всё время была тут?
– Я стояла с родителями.
И Йона кивает головой в сторону сцены, где ее родители разговаривают с Келлерами.
К ним подходит другая одноклассница, Лейла с сорокового этажа, блондинка с длинными волосами.
– Вы сегодня переехали на двадцать восьмой? Отлично! Заходи как-нибудь ко мне: у нас с братьями по отдельной комнате, и посуду можно больше не мыть.
– Что, на сороковом дают домработницу? – спрашивает Пат.
– Посудомоечную машину!
– Круто, – говорит Йона. – Ну ладно, я пошла.
– Подожди! Мы сегодня почти всем классом идем в «Звёзды-Синема». Там новый фильм показывают. Пойдем с нами.
Пат смотрит на нее сквозь спадающие на лицо дреды чуть ли не умоляюще.
– Да, приходи! – говорит Лейла.
– Нет, мне сегодня еще вещи разбирать. Хорошо вам повеселиться!
Йона подходит к родителям, пожимает руку Келлерам и другим новоиспеченным обитателям верхних этажей, проходит мимо лифта, где столпилась куча народу, и пускается бегом вверх по лестнице – все восемнадцать этажей к ее новому дому на двадцать восьмом.
Каждый раз после переезда Йона играет в игру «Найди десять отличий». Все квартиры, где они жили, похожи одна на другую, если, конечно, не считать, что на минус восьмом и на минус втором не было окон. Везде белые стены, одинаковые книжные шкафы, а в гостиной светло-серые диваны. Но чем выше, тем больше роскоши.
В новой квартире есть ванная и отдельная спальня для бабушки. На диванах больше подушек, на полу в гостиной пушистый ковер. И другой вид из окна. Теперь они живут со стороны фасада, и окна выходят не на Лунный Луч, а на Солнечный Свет. Разницы, впрочем, никакой – все дома в Космическом квартале одинаковые. Живешь ли ты в Красном Гиганте 1 или в Красном Гиганте 2, в Затмении, Просторах Космоса, Сверхновой или Солнечной Короне, там в любом случае будет пятьдесят шесть этажей над землей, восемь тысяч жильцов, школа, кинотеатр, Площадь, магазины – плюс три этажа, отведенных под завод, где все, кому исполнилось восемнадцать, зарабатывают деньги и баллы. Так пишут в Звездной Сети. Сама Йона, конечно, ни в одном другом здании в Радоваре не была.
Она пытается заглянуть в окна соседей из Солнечного Света, стоящего напротив, но дымка еще не развеялась, и видно только неясные огни в окнах. Интересно, у них там тоже светло-серые диваны? А по вечерам они так же смотрят «Радовия-ТВ»? Йона как-то пыталась это выяснить, но почти сразу натолкнулась на барьер в Звездной Сети. В интернете тоже нельзя выходить за рамки своего дома. В городе полно цифровых стен.
Интересно, жителям Верхних районов можно ходить друг к другу в гости? Или звонить по телефону? Правда, у Йоны всё равно нет своего комфона – их дают только тем, кто живет на тридцать пятом и выше. Лейла рассказывала, что от него мало толку: можно только чатиться и выходить в интранет Звездного Света.
Может быть, в Верхних районах и в этом плане дела обстоят лучше. Может, у них телефоны работают без ограничений, так же как миллионы комфонов во всём остальном мире. На «Радовия-ТВ» утверждают, что в других странах их раскупают моментально. Залман рассказывал, что в Верхних районах люди просто ходят по улицам, что на улицах там есть магазины и кафе, где можно посидеть на свежем воздухе. Он рассказывал об этом так, как будто сам там был, но Йона так и не набралась смелости спросить его об этом напрямую во второй раз. Однажды она его уже спрашивала, и он захлопнулся, как устрица, и сказал, что ей пора домой.
Йона заходит в их с Джимми общую комнату. Он демонстративно разлегся на кровати у окна. Ладно, она не собирается устраивать разборку. Вместо этого она достает Кролика из мусорного мешка и сажает его рядом с подушкой на второй кровати, у стены.
– Любишь ты одноглазых, да? – Джимми вскакивает с кровати, хватает Кролика и подбрасывает его к потолку.
– Да, их я люблю больше, чем одноклеточных. Отдай.
Джимми кидает ей Кролика, но тут же наклоняется к коробке из-под обуви и выхватывает оттуда фотографию с Йоной и Селией.
– О-о, какая прелесть!
– Отдай.
– Да эта Селия давно тебя забыла.
– Тебе-то что? Давай сюда! – Йона пытается выхватить фотографию, но Джимми быстро убирает ее за спину.
– Вот нашла бы себе друзей, и фотография была бы тебе не нужна.
– Спасибо за совет. Друзей у меня достаточно.
– Самый некрасивый техник на свете и… Точно, больше и нет никого. – Джимми ухмыляется.
– Вы уже разобрали вещи? – Мама стоит в дверях. – Мы собираемся читать приветственное письмо. Идете?
В гостиной пахнет кофе и яблочным пирогом. Папа крутит в руках конверт от правления Звездного Света. Сейчас они узнают, какие привилегии полагаются на двадцать восьмом этаже. Всё это слегка напоминает подарки на Рождество: всегда интересно, кому что достанется.
Они садятся за стол, и папа мизинцем разрывает конверт и разглаживает сложенный пополам листик. Он быстро проглядывает письмо. Йона видит, как губы у него складываются в улыбку, но потом уголки губ опять опускаются. Он кидает письмо на стол.
– Ну вот. Теперь по воскресеньям будет не поспать.
Письмо берет мама.
– Повышение зарплаты на два процента, возможность заработать бонусные баллы для семейного счета, двухнедельная скидка на надбавку на семьдесят пять и… А, вот оно. Теперь мы можем каждую неделю гулять в Космопарке. В воскресенье утром, с восьми до десяти. Начиная с завтрашнего дня.
Йона замирает от радости, а папа стонет, как от боли.
– Ставить будильник на семь утра, чтобы мерзнуть на холоде и месить грязь вместе с кучей незнакомых людей. Ну спасибо так спасибо. Раз в две недели и то было многовато.
– Ну оставайся тогда дома, пап, – говорит Йона.
– Ты прекрасно знаешь, что так нельзя. Мы должны быть благодарны правлению за то, что нам дают привилегии. Я и благодарен, конечно, и, если мы планируем подниматься еще выше в Звездном Свете, надо эту благодарность всячески демонстрировать.
Письмо берет Йона.
– А что значит «надбавка на семьдесят пять»? Это как-то связано с бабушкой?
Мама вырывает письмо у нее из рук.
– Это административные дела.
– Залман почему-то тоже спрашивал, сколько бабушке лет.
– Ты так с ним и общаешься? Найди себе друзей своего возраста! – Папа встает. – Я иду спать. Судя по всему, завтра нам рано вставать. Спокойной ночи.
Йона не отвечает. Когда у папы подобное настроение, нет никакого смысла с ним разговаривать. Он с такой силой хлопает дверью, что стол в гостиной начинает дрожать.
