– До встречи, солнышко.
6. Наши дни
– Вопросы? – интересуется Богдан, завершив свою речь.
Мои присутствующие за столом коллеги молчат.
Что?что, а изъясняться исчерпывающе ясно мой бывший муж всегда умел.
– В таком случае, больше не задерживаю. Позже мой секретарь назначит каждому из вас время для индивидуальной встречи.
Я снова с горечью думаю о повадках Анны. Хочется верить, что Богдан не опустится до интрижки с ней. Хотя, возможно, это было бы даже к лучшему. Тогда, наверное, я смогла бы уничтожить в себе остатки светлых воспоминаний о нашем браке.
Мои коллеги почти все одновременно поднимаются на ноги и один за другим начинают покидать зал для конференций. Только я продолжаю неподвижно сидеть на месте, не сводя глаз с Тихомирова.
Который тоже никуда не спешит. Стоит во главе стола, опираясь на него кулаками, и тоже смотрит на меня в упор.
Мы оба с нетерпением ждём, когда помещение, наконец, опустеет.
Последней выходит Катя из ОТК и тактично закрывает за собой дверь.
– Тебя послушать, так ты всерьёз решил заняться «Алькором», – тут же комментирую я, продолжая сверлить Богдана недобрым взглядом.
– Разве я когда?нибудь подходил к делу спустя рукава? – выгибает бровь бывший муж.
– Нет, – признаю я с неохотой.
– Тогда почему тебя это удивляет?
– Может, потому что ты уволил мою сотрудницу ни с того ни с сего? – с напускным равнодушием пожимаю я плечами.
– Ни с того ни с сего, значит, – хмурится Богдан. – Разве это на меня похоже, Кира?
– Знаешь, то, что ты натворил полгода назад… Тоже было на тебя не похоже. Но, тем не менее, ты это сделал, – сухо произношу я, снова становясь слишком жестокой. Только не знаю, кому сейчас причиняю больше боли. Себе или ему.
Лицо Богдана каменеет.
– Ольга Литвинова уволена за несоблюдение делового этикета, – сухо произносит он, закрывая лежащую перед ним на столе папку и беря её в руки. Показывая мне тем самым, что разговор окончен.
Но меня это не устраивает.
– Что за бред? – с презрением выплёвываю я.
– Бред – это то, происходит у вас в компании, – холодно смотрит на меня Богдан, не дрогнув ни одним мускулом. – Я ещё ни разу не сталкивался с настолько нездоровой обстановкой в коллективе. Даже удивительно, как вы умудряетесь добиваться настолько высоких показателей при таком раскладе.
Меня его слова задевают. Потому что каждое из них – в самую точку. Отношения в коллективе – слабое место «Алькора». Я миллион раз пыталась донести это Полянскому, но тот лишь отмахивался. Бывшего владельца компании всегда интересовали исключительно цифры в отч?тах. А решить эту проблему без его вмешательства не представлялось возможным.
Похоже, мой бывший муж действительно очень толковый руководитель, не зря о нём так говорят. И как только он умудрился сходу определить наше уязвимое место, находясь в компании всего ничего?
Но гордость не позволяет мне признать вслух, что Богдан чертовски прав.
Поэтому я спрашиваю о другом:
– В чём конкретно провинилась Оля?
– Почему тебя это волнует? – невозмутимо интересуется Богдан. Что приводит меня почти в бешенство.
– Потому что это мой человек. Я её нанимала на работу. Я её обучала. Можно сказать, вырастила. А ты здесь всего один день и почему?то позволил себе взять и уволить без суда и следствия? Да, Оля бывает остра на язык, но лучше неё здесь никто не прода?т!
– Я правильно понял, что ты передумала увольняться? – спокойно уточняет Богдан, выслушав до конца мою пламенную речь. – Тогда сначала сходи в отдел кадров и забери у них своё заявление. Потом продолжим наш разговор.
Я поднимаюсь из?за стола, сгорая от бессильной ярости.
– Я останусь здесь при условии, что Ольга тоже останется. И ты не будешь трогать мой отдел.
Богдан бросает свою папку обратно на стол и идёт ко мне. Приближается неотвратимо, как атомный ледокол «Арктика».
Теперь нас разделяют ничтожные сантиметры. Глаза в глаза. Я чувствую его запах. И бедное сердце начинает сходить с ума, заколачиваясь в груди.
– Я не буду трогать твой отдел до тех пор, пока они не нарушают нормы приличий, – металлическим тоном произносит Богдан. – Ольге, так уж и быть, дам шанс реабилитироваться. Пусть извинится перед сотрудницей, которую покрыла трёхэтажным матом у меня на глазах, и может оставаться. Но при повторном инциденте она вылетит отсюда, несмотря на все свои таланты.
– Без моего согласия ты не будешь никого увольнять, – настаиваю я с колотящимся уже в горле сердцем.
Богдан злится. Я слишком хорошо чувствую его, чтобы понять это, даже когда внешне Тихомиров остаётся абсолютно спокойным.
– Хорошо. Я не буду лезть в твой отдел, – в итоге всё?таки соглашается он. – Но при условии, что ты сама навед?шь там порядок.
Мне хочется огрызнуться, бросить ему в лицо, что у меня и так там порядок. Но это было бы ложью. Поведение девочек в коллективе действительно оставляет желать лучшего. Хоть они и не виноваты. По?другому порой просто невозможно добиться от производства соблюдения сроков и своевременной отгрузки заказов. Если бы мои девочки вели себя иначе, мы бы ни за что не продавали столько.
– В таком случае, ты должен навести порядок на производстве, – ставлю своё условие я.
– Договорились, – неожиданно легко соглашается Богдан и протягивает мне ладонь. Для рукопожатия.
Я медленно опускаю на неё взгляд, не осмеливаясь вложить свою руку. Столько месяцев прошло с тех пор, когда мы с бывшим мужем последний раз касались друг друга. И сейчас я боюсь этого. Больше чем огня боюсь.
Но и проигнорировать не могу. Мы же заключаем сделку.
Уговариваю себя мысленно, что это всего лишь деловой жест, не более.
Богдан терпеливо ждёт.
Я всё же вкладываю свою руку в его широкую ладонь, Богдан её тут же сжимает. Очень крепко, но лишь до той степени, чтобы не причинить мне боль. И слишком долго не отпускает. Смотрит пристально в глаза. Проникая в самую душу.
А у меня пульс зашкаливает. По коже бегут мурашки. Жжёт в солнечном сплетении. Боже…
Пытаюсь отнять руку, но Богдан не хочет её выпускать.
– Отпусти, – требую я севшим голосом.
И лишь тогда его хватка немного слабеет.
Я силой вытягиваю свою ладонь и пулей вылетаю из зала для конференций.
7. Наши дни
Врываюсь в свой отдел, как ураган, осматривая напряжённым взглядом девчонок, сосредоточенно трудящихся за своими рабочими местами.
– Доброе утро, – оторвав глаза от мониторов, нестройным хором здороваются они, озадаченно уставившись на меня.
– Где Ольга? – нервно спрашиваю я.
– Так её же… того. Почикали. Я же вам звонила вчера, – с укором произносит Стелла.
– Свяжись с ней, пусть выходит на работу, – распоряжаюсь я.
– То есть, она больше не уволена? – уточняет Стелла, недоуменно округляя глаза.
– Не уволена, – киваю я. – Более того, у меня для вас есть ещё хорошие новости. Новый владелец нашей компании пообещал мне навести порядок на производстве. Есть надежда, что вскоре проблемы с браком и постоянным срывом сроков останутся в прошлом. В общем, кажется, нас ждут лучшие времена. Единственная просьба, девочки. С этого дня мы общаемся со всеми уважительно. И Оле тоже передайте. Никаких повышенных тонов, нецензурной брани, оскорблений и прочего. Я понимаю, порой эмоции контролировать сложно, но постарайтесь, пожалуйста, ради общего дела. Договорились?
Все согласно кивают, а Светлана с надеждой спрашивает:
– Кира Владимировна, значит, вы остаётесь с нами? Не уходите?
И мне кажется, будто в её глазах промелькивает неподдельная радость.
– Да, я остаюсь, Света.
– Ура!
Девчонки начинают улыбаться, а Света подскакивает из?за своего стола, подбегает ко мне и крепко обнимает за шею.
– Ну слава богу!
От их реакции меня вдруг отпускает. Невольно улыбаюсь тоже. Хочется вздохнуть полной грудью. Не всё так плохо.
– Ладно, девочки, давайте работать. Нас ждут великие дела. Катя, что там с СПК? Ты отправила им образцы?
– Их только вчера изготовили, – с кислым лицом разводит руками Катерина. – Надеюсь, сегодня отгрузят, если опять что?нибудь не случится.
– Да ты что, столько времени делали образцы? – поражаюсь я. Заявку мы с Катей подавали ещё задолго до того, как я ушла в отпуск.
– Я практически каждый день им напоминала, клянусь, – жалуется Катя. – Но они как будто назло…
– Ладно, – вздыхаю я, – будем надеяться, что скоро всё изменится к лучшему. Если что, я буду у себя.
Ухожу к себе в кабинет, по дороге прихватив кофе в бумажном стакане. У нас в холле стоит большая корпоративная кофемашина.
Оказавшись одна, шумно выпускаю воздух из лёгких. Сажусь за компьютер, делаю большой глоток любимого напитка, обжигая горло. Откидываюсь на спинку своего кресла и закрываю глаза.
Неизбежно проваливаюсь в то мгновение, когда Богдан сжал мою руку сегодня в конференце. Тело покрывается мурашками.
Сумасшедшая. Как же я собираюсь работать бок о бок с Тихомировым?
Это невероятно сложно. Смотреть на него и понимать, что больше он никогда не будет моим. Вспоминать, как раньше мы принадлежали друг другу. Были настолько близки… Душа в душу.
Что же случилось, в какой момент всё пошло не так?
Телефон пиликает входящим сообщением, вырывая меня из болезненных мыслей. Машинально поднимаю гаджет со стола, бросаю взгляд на экран. И внезапно становится ещё больнее.
Пришло сообщение от моего врача репродуктолога.
«Кира, добрый день! Вы давно у меня не были, хотела узнать, как у вас дела?»
Кладу телефон обратно на стол, сжимая пальцами переносицу. Глаза щиплет от подступающих слёз. Но я держусь.
Мы с Богданом очень хотели ребёнка. Плод нашей любви. Маленького Тихомирова.
Богдан – единственный наследник в семье, и его родители просто изводили нас вопросами о внуке. Но дело было даже не в них.
Я сама мечтала стать мамой. Мне безумно хотелось подарить Богдану сына. Или дочь. Неважно.
Только вот… Никак не получалось.
Мне ставили бесплодие. Богдан же был абсолютно здоров.
Мы пережили три безуспешных попытки ЭКО.
Я была на грани отчаяния. А Богдан… Богдан сначала поддерживал меня как мог. Предлагал усыновление. Потом говорил, что ему вообще не нужны никакие дети. Он был идеальным мужем. Довольно долго.
Но в какой?то момент сдался. Не выдержал. Не дотерпел совсем чуть?чуть. Ведь я всё?таки забеременела.
Только мы оба ещё не знали об этом, когда Тихомиров нашёл себе другую. О чём мне сам любезно сообщил. Он ведь так болеет за честность в отношениях.
Я была убита его признанием. Раздавлена. Сломлена.
Забыла о детях. Оказалось, это не так уж и важно, когда теряешь любимого. Когда тебя так хладнокровно предаёт самый близкий и родной человек.
