– Ну же, Лахлан. Ты знаешь, как я люблю дартс.
– Угу.
Я неспешно подношу к губам стакан с водой и делаю большой глоток. Черт… Сейчас бы чего-нибудь покрепче, но по опыту я знаю: нельзя пить виски в гостях у Леандера. В последний раз, когда я позволил себе лишнее, то очнулся три дня спустя, с распухшей мордой, на обочине в мелком городишке где-то в Нью-Мексико, не имея ни малейшего представления о том, как там оказался. В Нью-Мексико! Твою ж мать!
Леандер ухмыляется, словно читая мои мысли, и я, уставившись боссу в глаза, поднимаю дротик и наугад бросаю в сторону Робби. Судя по звяканью металла, я промахнулся и попал в стену.
Леандер вздыхает и проводит рукой по седым волосам. Глаза у него насмешливо блестят, а рот кривится в разочарованной гримасе.
– Знаешь… – говорит босс, подкидывая на ладони еще один дротик. – Я всегда держал слово и не заставлял тебя убивать невинных. Тебе не хуже меня известно, что Робби отнюдь не святой.
Он прав. Робби Ашер неоднократно фигурировал в криминальных сводках. Мой братец Роуэн даже подумывал убить его, но потом вместе со своей подружкой затеял ежегодный кровавый турнир и потерял интерес ко всякой швали вроде уличных наркоторговцев.
– Да, но я предпочитаю работать быстро и чисто. Не так… как здесь, – говорю я, махнув рукой в сторону Робби. Тот беззвучно шлепает губами, умоляя отпустить его. Слезы и сопли вместе с кровью собираются в ручейки и стекают по бледной коже. – Я наемник, а не уборщик и не палач.
– Твоя работа – делать то, что тебе говорят.
Я смотрю Леандеру в глаза под заросшими бровями. Насмешки в них уже нет. Только предостережение.
– Помнится, в последний раз, когда ты забыл о своих обязанностях и хороших манерах, это вызвало немало проблем. Я не давал тебе права злить одного из наших самых ценных клиентов. Так ведь?
Я давно не испытываю смущения и стыда, но сейчас щеки обдает жаром: вспоминаю последствия уборки, порученной мне в прошлом году в ночь на Хеллоуин. Тот случай привел к расторжению контракта и окончательно разбил мои надежды на свободу от Леандера.
А знаете, что самое мерзкое в той истории? Я и сам не понял, отчего вел себя как последний козел.
Может, я разозлился потому, что пришлось бросить напившегося в хлам Фионна и заняться уборкой, не входившей в мои обязанности. А может, оттого, что девчонка вела себя так, точно случившееся ни капли ее не заботит. Или дело было в том, что она оказалась ранена, хотя мне доложили об обратном. Вид ее крови взбесил меня не меньше, чем приглашение понырять с аквалангом в разгар осени. Не знаю, что именно вывело меня из равновесия, но эта безмозглая дура вывернула мне всю душу, а потом взяла и на хрен ускользнула – а я даже не понял, как она умудрилась это провернуть.
Я встряхиваю головой.
Мы долго смотрим друг другу в глаза, и наконец Леандер смягчается. Он кладет руку мне на плечо и протягивает дротик – словно драгоценный дар.
– Робби распространял последнюю партию радужного препарата, которую копы обнаружили во время рейда на прошлой неделе.
Леандер вскидывает бровь. Робби протестующе мычит.
– Он нарочно выбирал жертв среди детей, Лахлан. Но случайно нарвался на родителей, которые могут нанять людей, вершащих правосудие там, где бессилен закон. Людей вроде тебя.
Я перевожу взгляд на Робби: тот дергает за стяжки, пытаясь слезть с металлического стула. В вытаращенных глазах – ни капли раскаяния. Когда мы схватили этого парня, я не спрашивал, в чем его вина, но Леандер врать не будет. Он никогда не врет.
Глядя на Робби, я беру дротик с ладони босса. Тот улыбается и с одобрительным вздохом отходит в сторону.
Я кидаю дротик. Робби вскрикивает: игла вонзается в лоб и, отрикошетив от кости, падает на колени.
– Ого, отличный бросок! Почти в яблочко. Но я все равно выиграю, – заявляет Леандер, занимая позицию.
Он замахивается, но в динамиках вдруг звучит сигнал тревоги. Мы глядим на экран за барной стойкой. Трансляция игры в регби гаснет, вместо нее появляются ворота поместья. Возле них стоит старенькая «Хонда».
В следующий миг Леандеру звонят на мобильный.
– Впустить, – говорит он без лишних слов и, не прощаясь, кладет трубку.
На экране открываются ворота. Машина заезжает на территорию поместья и принимается петлять среди сосен.
Вытащив пистолет, я иду к укрепленной двери подвала. Леандер тем временем бросает дротик.
– Сейчас вернусь, – предупреждаю я.
За спиной раздается вопль, но стальная дверь, хлопнув, заглушает все звуки.
Тишина в доме бальзамом ложится на душу. Октябрьское солнце низко сползло к лесу, отчего дорогая мебель укрылась тенями. Жена и дети Леандера уехали отдыхать. Охранники держатся на расстоянии. Порой босс любит притворяться простым обывателем – из тех, кто в пятницу вечером пьет пиво, заказывает еду навынос и играет с приятелем в дартс.
Но, будучи по натуре высокофункциональным психопатом, Леандер каждую свою забаву превращает в кровавое побоище.
Я открываю входную дверь, пряча руку с пистолетом за широким косяком из красного дерева. Дуло направлено в сторону визитера. В доме Леандера ни на минуту нельзя забывать об осторожности.
– Одна пепперони и одна мясная? – уточняет курьер, сверяясь с чеком.
В животе неприятно бурлит. Пицца – плохой знак. Гораздо лучше, когда Леандер заказывает тайскую кухню – он ненавидит тратить хорошую еду напрасно.
– Вроде правильно.
Отдав курьеру чаевые и закрыв за ним дверь, я убираю пистолет в кобуру и несу коробки в подвал, на ходу мельком глянув на настенные часы. Почти пять тридцать. К счастью, у меня есть повод не сидеть здесь до конца вечера.
По возвращении я обнаруживаю, что из щеки Робби торчат три новых дротика.
– Ура! Умираю с голоду. Физическая активность, знаешь ли, – говорит Леандер, бросая очередной дротик по высокой дуге. Видимо, он рассчитывал, что тот застрянет у Робби в макушке и будет торчать флажком, но металлический наконечник вонзается в бедро, причем до самого основания, и болезненный вскрик нашего пленника становится неприятным аккомпанементом к музыке из динамиков на стенах.
У меня ноет затылок.
– Угу…
– Дартс – игра нелегкая, между прочим.
– Да, попотеть приходится, по тебе видно.
Леандер, ухмыльнувшись, идет вслед за мной к барной стойке, куда я сгружаю коробки – аккурат рядом с забрызганными кровью плоскогубцами и осколками зубов.
– Ты голодный?
– Как ни странно, нет.
– Ну хоть кусочек съешь?
Я качаю головой.
– Меня ждут на ужин.
– Ах да!.. Роуэн открывает новый ресторан. «Палач и Дрозд», так, кажется?
Леандер достает из коробки с пепперони ломтик пиццы. Я стискиваю зубы: мне не нравится, когда он вспоминает моих братьев. Они редко общались лицом к лицу, и Леандер всякий раз был сама любезность, но я-то знаю, что скрывается под его улыбкой. Я видел жуткое чудовище, живущее у него в душе.
– Да, именно так.
– Пожелай ему от меня удачи, ладно? – Расплывшись в улыбке, он откусывает добрый кусок от пиццы и запивает большим глотком пива. – Два ресторана… Кто бы мог подумать, что вас ждет такая судьба. Роуэн – прославленный шеф-повар, у Фионна – врачебная практика, а у тебя – кожевенная мастерская. Готов поспорить, что, когда я нашел вас, мальчики, вы о таком счастье и не мечтали, да?
– Да, – невыразительно соглашаюсь я.
Дымка воспоминаний сгущается, окутывая нынешнюю реальность.
– Такое чувство, будто все происходило не далее чем вчера… Роуэн тогда был щуплым сопляком. Сидел с измазанной в крови мордой – точь-в-точь как в фильме про зомби. Я сперва решил, будто он пытается загрызть Фионна, и только потом заметил, как тот зашивает ему губу швейной иголкой.
Я киваю. Леандер продолжает говорить, но я не слышу.
Память оживает. Я снова в прошлом. Мир вокруг ясен и отчетлив. Помнится каждая мелочь. Как пульсировала боль в разрубленном пальце. Как лилась пунцовая кровь из глубокого пореза на лице Роуэна. Как Фионн, сосредоточенно закусив губу, стягивал края разодранной плоти нитью. Как лунный свет лился в окно, отражаясь от разбитых вдребезги фарфоровых тарелок матери.
А ярче всего помнится безжизненное тело отца у ног и ремень, обернутый вокруг его шеи, один край которого все еще был зажат в моем липком дрожащем кулаке.
Роуэн внезапно повернулся ко мне. Из губы у него торчала нитка, а в глазах светилась странная радость. Кажется, впервые в жизни я видел брата совершенно спокойным.
– Можно уже отпустить, – сказал он.
В следующую минуту в комнату вошел Леандер – и наш мир, и без того опрокинутый, снова перевернулся. Я не успел убрать ремень и усмехнулся, когда странный гость на меня посмотрел.
– …Роуэн вдруг говорит: «Честное слово, он сам повесился», и я понимаю: да, эти детки не пропадут, – произносит Леандер с легким смешком.
Отогнав воспоминания, я осознаю, что пропустил большую часть разглагольствований босса…
…И все, что он при этом делал.
– Ты какого хрена творишь?!
Леандер берет еще один кусок пиццы и запихивает в чашу блендера, пачкая стенки жиром.
– Смузи.
Я изумленно кошусь на коробки с пиццей и блендер.
– Какой еще смузи?!
– Ну, знаешь, такая жидкая еда.
– Из пиццы?!
Леандер молча ухмыляется, выливая в блендер полбанки пива.
– Зачем?!
– Робби нечем теперь жевать. Надо же ему поесть напоследок.
Он смотрит в сторону визгливо скулящего пленника.
– Разве тебе не говорили, что от конфет портятся зубы… Кстати!
Леандер стряхивает зубы со стола в блендер и нажимает кнопку. Пиво пенится, сыр размазывается по стакану. Несколько раз включив и выключив прибор, Леандер взбивает смесь в густую и пузырящуюся коричневую жижу.
– Господи, твою ж мать… Мерзость-то какая!
Леандер пожимает плечами:
– Обычная пицца вперемешку с пивом. И кальций в придачу.
– Там на одном зубе разве не было золотой коронки?
Взболтав смесь, Леандер заглядывает в стакан, но в коричневой бурде ничего толком не видно.
– Была. Ну, значит, еще и минералы имеются. В любом случае на вкусе вряд ли скажется.
– Не факт. Попробуй сперва сам. Поделишься впечатлениями.
– Нет уж, спасибо. – Леандер с язвительным смешком наливает жижу в пивной стакан. – На чужие зубы у меня аллергия.
Я выразительно стону в полный голос, а Леандер снова гогочет. Он проводит рукой по седым волосам и, порывшись в ящике под барной стойкой, с радостным возгласом достает воронку.
– Срань господня… Мне, наверное, пора.
Я разворачиваюсь на пятках, но не успеваю сделать и двух шагов, как меня останавливает резкий возглас:
– Знаешь, мальчик, я попрошу тебя остаться!
Я долго не мигая смотрю на дверь и лишь потом поворачиваюсь к Леандеру лицом. Тот улыбается, держа в руках воронку и стакан с мутной гадостью, но в дружелюбной улыбке чудится оскал. Хищный взгляд бритвой прорезает маску добродушия.
Босс кивком указывает на пленника, и я послушно плетусь в дальний угол комнаты.
– Я нынче в хорошем настроении. Не хотелось бы, чтобы ты пропустил праздник у своего младшего брата. И уж точно не хотелось бы, чтобы он плюнул мне в тарелку, когда я загляну к нему пообедать. Ходят слухи, будто Бостонский палач с недавних пор не дает представлений, но с головой у него по-прежнему беда, так ведь? Я слыхал, на днях он начудил в Техасе со своей подружкой. Они же туда ездили, верно? В Техас? И еще где-то… Совсем забыл, где он был перед этим?.. А, точно. В Калифорнию! Если конкретнее, то в Калабасас. И в Западную Вирджинию тоже…
– Что тебе от меня нужно? – огрызаюсь я.
Леандер ухмыляется.
– Просто подержи ему голову:
Зло сверкнув глазами, я подхожу к пленнику сзади и сдавливаю в ладонях его виски. Парня заметно трясет.
– Шире рот, ублюдок!
Леандер просовывает конец воронки ему в глотку. Робби дергается, однако вырваться не может.
– Ну же, последний ужин. Ты в курсе, что сыну Нельсонов после твоих волшебных леденцов пришлось ставить трубку? Примерно так оно и было, – рявкает он, щедро плеснув в воронку густое смузи.
