За что?
За что они так жестоко меня предают?
Оставляю подарок на кровати, выхожу из комнаты, иду к лестнице, и тут мне навстречу спускаются Даша с подругой.
– Мам, мы все, – устало протягивает дочь и дует на пальцы. – Руки уже болят от струн. Спустись-ка обратно. Мы хотим тебе кое-что показать.
– Даш, я уже в спальню пошла, и…
– Мам, ну на минутку! – Дочь берет меня под руку и ведет обратно на кухню. – Смотри.
Девочки, смеясь, показывают отрывок из танца.
– Как думаешь, оставить это движение или убрать? Не грубо выглядит? Там все-таки учителя будут.
Я замечаю, как мимо кухни быстро проходит Саша.
– Все хорошо, – торопливо бросаю я. – Не вижу ничего плохого. Даш, я пошла. Женя, пока-пока, – бегло улыбаюсь ее подруге, выхожу в коридор и вижу мужа у комнаты Глеба.
Застыв на месте как вкопанный, прячет руки за спиной, и смотрит на меня как на приближающуюся шаровую молнию.
– Глеб позвонил и попросил убрать с кровати подарок? – спрашиваю надломленным голосом. – Он ведь не приезжал домой с середины февраля. И не приводил сюда никакую Оксану.
– Мам, – кричит с кухни Даша, – а что у нас Аркадий постоянно говорит про какую-то Ксаночку?
Глава 5
Ирина
Чтобы не устраивать скандал при Даше, я, впившись ногтями в ладони и плотно сжав губы, поднимаюсь в спальню.
Едва держу себя в руках.
Каждый шаг мужа, идущего за мной, ударяет по вискам словно молотом.
«Боже, дай мне сил дойти до спальни».
Как только открою рот, из него тут же вырвутся языки пламени, вместе с которым я обрушу на мужа весь свой гнев.
Как бы не развернуться и не залепить ему пощечину прямо при дочери, которая застыла на первом этаже, не понимая, что между нами стряслось, и почему мы направляемся на второй этаж в таком состоянии.
Не хочу, чтобы Даша стала свидетелем наших разборок. Она очень эмоциональная девочка, все принимает близко к сердцу, и, если узнает, что ее любимый папочка изменил любимой мамочке, то ни о чем не сможет думать, кроме этого.
У дочери на носу экзамены, она идет на красный аттестат. И я не позволю ей ломать свою судьбу из-за отца-предателя.
Ей точно будет не до учебы.
Не сможет сконцентрироваться на итоговом собеседовании по русскому языку, которое будет проходить уже завтра, не сможет защитить проект по истории, к которому сейчас так усердно готовится, и без которого не допустят к экзаменам.
Даша обязательно обо всем узнает.
Позже я поговорю с ней в более спокойной обстановке и, используя свою женскую мудрость и опыт, все объясню.
Я учу свою дочь всему, чему научилась сама.
Всему, что мне помогло стать ни от кого независящей женщиной, поэтому покрывать мужа точно не буду.
Как это в детстве делала моя мать…
Весь поселок знал, что отец ей изменяет. На нее указывали пальцем, смеялись за спиной. Ей люди в глаза говорили: «Люда, очнись, он же вчера ночевал у Раиски. Все знают, что они в месте, только ты одна строишь из себя слепую».
Я не могла понять, почему она никак не уйдет от него, почему позволяет так себя унижать.
Мать все время твердила одно и то же:
– Девочки, вас у меня трое. Ну, уйду я от вашего отца, и что дальше? Куда я с тремя детьми? У меня ни работы, ни собственной крыши над головой. Не могу я остаться вместе с вами на улице, как вы это не понимаете?
Я ни в чем ее не обвиняю, но их отношения с отцом шли вразрез моим представлениям о жизни в браке.
Спасибо маме за этот бесценный опыт, за этот урок, который, к сожалению, усвоила только одна я. А старшие сестры всю жизнь копируют ее поведение: убеждения в том, что жена ни на что не способна без мужа, с детства укоренились в их разуме, и сейчас они полностью зависят от своих мужей.
Они не получили образование, не построили карьеру, не обзавелись собственными счетами, которые в любой момент могут послужить им подушкой безопасности.
Уехали из поселка, выскочили замуж, нарожали детей, и всю жизнь обе жаловались:
«Давно бы ушла от него, но куда я с детьми? Обратно к родителям в поселок?»
У меня таких проблем никогда не было.
Насмотревшись на мать, я дала себе слово, что обязательно позабочусь о своем будущем и сделаю все, чтобы никогда не зависеть от мужчин.
С отличием окончила поселковую школу, поступила в московский медицинский университет на факультет «Стоматология», и, пока училась, пускала свои корни в столице: обзавелась нужными связями, друзьями, познакомилась с сотрудниками различных клиник, в которых позже проходила практику.
После того как я окончила универ и прошла ординатуру, меня пригласили работать сразу в несколько медицинских учреждений. С руками и ногами хотели оторвать. Мои одногруппники до сих пор считают, что я была лучшей на курсе.
Я никогда не задирала нос, не считала себя выше кого-либо, просто уверенно шла к своей цели: стать опытным специалистом, помогающим людям, всегда востребованным и финансово обеспеченным.
Я не девочка, которая выросла в тепличных условиях.
Много всего повидала в жизни: мы голодали, когда отец терял работу, нам с сестрами было нечего надеть, надо мной смеялись одноклассники, когда я приходила в школу в потрепанной обуви или в пальто, которое мама перешила из своего, но до меня его уже носили старшие сестры, и оно уже ни на что не годилось.
Все это лишь только закалило меня и мой характер.
Я с детства усвоила несколько важный вещей, которые мне в итоге очень помогли:
1) Я – кузнец своего будущего, и только я.
2) Каждый день – это чистый лист бумаги, и мне самой на этом листе писать.
3) Мы не в средневековье живем, где жены подчинялись своим мужьями и полностью зависели от них. Сейчас женщина способна сама позаботится о себе.
Я бы даже сказала – обязана. Потому что никто не знает, чем обернется следующий день.
Вдруг муж, с которым ты шестнадцать лет счастливо прожила в браке, найдет другую.
Именно это со мной сейчас и случилось…
Теперь я понимаю, что к этому всегда нужно быть готовой, даже если кажется, что у тебя безоблачная жизнь в браке.
Ведь я тоже жила с мыслью о том, что муж никогда мне не изменит, что мы будем вместе до самой старости, я была в нем полностью уверена, но все равно параллельно заботилась о своем будущем, чтобы в случае развода не остаться на улице.
Мне больно сейчас, очень больно, особенно от двойного предательства. Но было бы куда больнее, если б я не имела профессию, благодаря которой я могу обеспечить себя и Дашу.
Сейчас жизнь подводит меня к новому рубежу. Я точно разведусь с мужем, иначе быть не может. Но я знаю одно: разойдясь с ним, я нисколько не ухудшу качество своей жизни. Пациенты, которые ходят ко мне целыми семьями и приводят друзей, пойдут за мной в любую клинику, потому что они мне доверяют.
И я говорю себе спасибо за то, что смогла о себе позаботиться.
– Как давно ты с ней? – войдя в комнату, пронизываю взглядом Сашу.
– Ир… – закрывает дверь в комнату, – давай мы сейчас спокойно обо всем поговорим.
– Мне повторить вопрос?
Саша выдерживает небольшую паузу и, видимо, понимая, что я все равно узнаю правду, вздыхает.
– Полгода.
Какое совпадение… Ведь именно полгода назад между мной и Глебом словно черная кошка пробежала.
Именно полгода назад он перестал воспринимать меня как мать. Начал грубить, дерзить, и редко появляться дома…
Глава 6
Ирина
Шесть утра…
Я сижу на диване в гостиной, укрывшись пледом, безжизненным взглядом смотрю в одну точку и слушаю, как в каминной трубе завывает ветер.
В голове тишина как на дне моря. В душе – полное опустошение.
До сих пор кажется, что все это сон.
Наверное, я сейчас проснусь в своей спальне, лежа на теплой груди мужа, посмотрю на него и с облегчением выдоху, поняв, что мне приснился кошмар.
Пойму, что не было никакой Ксаночки, что муж мне не изменял, сын – не предавал.
И весь этот тяжелый разговор с Сашей мне тоже просто приснился…
– Ой, как хорошо-о, – причмокивает Аркаша. – Птичка моя. Аркаша орел? М-м-м, чьи такие ножки? Ксаночка. Кубничку хочешь? М-м-м, кусно-кусно.
– Нет… это не сон, – прерывисто вздыхаю, глядя на попугая, который теперь до конца жизни будет напоминать мне о Ксаночке.
– Лысый, иди сюда, – обращается к нашему коту-сфинксу. – Иди сюда, трусишка.
Лысым его называет Глеб, и Аркаша, конечно же, теперь тоже так обращается к нему.
Даша год назад подобрала кота на улице, принесла домой и уговорила нас с Сашей оставить его. Поначалу он был – кожа да кости. У этой породы и так шерсти нет, так еще и истощен был донельзя.
За этот год кот изменился до неузнаваемости, освоился у нас, не шарахается от каждого громкого звука, но Аркадий продолжает называть его «трусишка».
– Марсик, прыгай ко мне, – хлопаю ладонью по дивану, беру кота на руки и прижимаю к себе.
Его мурлыканье немного успокаивает, помогает привести в порядок голову. Но из нее невозможно вышвырнуть слова Саши, которые он сказал мне вчера вечером.
Они ударяли как пощечины.
И теперь на всю жизнь останутся в моем сердце.
– Ты стала матерью для Глеба, вырастила его как родного сына, родила мне дочь, и я очень благодарен тебе за все годы нашего брака. Ир, ты очень хорошая жена и мать, – сказал он, пристально глядя в глаза. – На тебе держался весь наш дом, ты многое сделала для наших клиник, но… у меня появились чувства к другой женщине. Я больше не хочу обманывать тебя, и говорю, как есть.
Сердце кровью обливалось, душу разрывало на части от обиды и боли.
Я не понимала, чем заслужила подобное отношение. Всю жизнь отдавала семье всю себя, растила детей в любви, заботе, поддерживала мужа и в горе, и в радости, а теперь он вонзает мне нож в спину и говорит, что у него есть чувства к другой женщине.
– Как ты посмел выставить меня ревнивой дурой перед своей любовницей? – с ненавистью смотрела на него. – Оксана Юрьевна, наш партнер, – повторила его слова. – Александр Романович, у вас очень красивая жена, – вспомнила, как ему шептала Ксаночка. – Что за спектакль вы там устроили?! Как у тебя хватило совести обвинить меня в грубом общении с ней? Ты бы еще извиниться перед ней попросил!
Брезгливым взглядом окинула комнату.
– Ты приводил ее в наш дом, спал с ней в нашей кровати, а потом стоял и выкал ей при мне, делая вид, что она всего лишь деловой партнер. Как давно в тебе умер настоящий мужчина? – в упор глядя на него, спросила я. – Мужчина, умеющий ответить за свои поступки, который всегда говорил правду в глаза. Сделал вид, что вызвал клининговую компанию для того чтобы к нашему возвращению в доме было чисто, а на самом деле таким образом решил избавиться от улик в виде чужих волос и прочего. Вот только про попугая, видимо, забыл, и побежал за помощью к сыну. Ты не только заставил Глеба врать, но еще и настроил его против меня.
– Ир, Глеб не виноват, он просто…
– Он просто прикрывал отца? – перебила я. – Кто ему так промыл мозги, что он стал постоянно врать мне? То есть, пока маленький мальчик нуждался в материнской любви и заботе, ты всегда твердил о том, какая я замечательная мама, как хорошо воспитываю его, благодарил меня за то, что я читала ему книги, делала с ним уроки, желая вырастить из него умного и образованного мужчину. И даже когда он случайно узнал о том, что я ему неродная мать, ты сделал все возможное, чтобы это никак не отразилось на его отношении ко мне. А теперь, когда он вырос, и не нуждается в материнской опеке, ты настраиваешь его против меня?
– Никто его против тебя не настраивает, – отрезал Саша.
– Ты сказал, что полгода назад встретил эту… Оксану Юрьевну. И ровно полгода назад я перестала узнавать Глеба. Что ты ему наговорил обо мне такого, что он не только начал грубить, но еще и врет мне, выгораживая тебя?
– Мам, – послышался у двери голос Даши, – можешь проверить устное сочинение?
