– То самое жаркое с лесными грибами, – добродушно улыбнулся Леонид Францевич. – Вы только принюхайтесь, какой аромат!
– Жаркое только что из печи, – подсказал официант.
– В таком случае мы начнём с печёночного паштета с гренками, – решил эксперт. – И принесите нам ещё по кружечке эля.
Я намазал подрумяненный кусочек хлеба тонким слоем розового паштета, хрустнул корочкой и расплылся в довольной улыбке.
– Изумительно!
– Так вы будете смотреть дело Кораблева, Александр Васильевич? – нетерпеливо нахмурился Зотов.
– Конечно, буду, – ответил я, торопливо прожевав гренку, – но только через пять минут. Раньше не смогу.
– Позвольте себе несколько минут удовольствия, Никита Михайлович, – благодушно посоветовал Щедрин. – Поверьте, эти гренки и паштет того стоят.
Зотов честно попытался напустить на себя строгий вид, но всё-таки не выдержал и присоединился к поеданию паштета.
– К тому же я ещё не рассказал вам самое интересное, Никита Михайлович, – улыбнулся я. Когда результаты первого разговора со студентами меня не удовлетворили, я отправился к ректору академии, Вениамину Сергеевичу Собакину.
– Зачем? – удивился Зотов. – Хотели посмотреть документы первокурсников?
– Нет, – ответил я. – Хотел устроиться на работу. Знаете, я внезапно обнаружил в себе талант к преподаванию магической археологии и решил поделиться своим опытом с молодыми студентами.
– Вы затеяли это только для того, чтобы познакомиться с ними поближе? – спросил Никита Михайлович.
– Вот именно, – весело кивнул я.
– Не слишком сложная схема? Ваше назначение придётся согласовывать с департаментом образования.
– Вы с господином Собакиным чем-то похожи, – рассмеялся я. – Он ответил мне теми же самыми словами и хотел отказать. Но потом появились призраки и помогли мне убедить ректора.
От неожиданности Никита Михайлович чуть не поперхнулся элем.
– Какие ещё призраки? – спросил он.
– Судя по форменной одежде, когда-то они служили в полиции. Предполагаю, что этим они занимались при жизни. Вряд ли наше полицейское управление принимает на работу призраков.
Зотов впился в меня взглядом.
– Что им было нужно от вас?
– От меня ничего, – улыбнулся я. – Призраки приходили к господину ректору. К этому их вынудил какой-то неизвестный некромант. Призраки требовали, чтобы ректор признался в том, что он погубил Фёдора Ивановича Кораблёва.
Зотов отодвинул глиняный горшочек с нетронутым жарким и наклонился ко мне.
– Александр Васильевич, я надеюсь, мне не придётся вытягивать из вас подробности клещами? Расскажите по порядку всё, что произошло в кабинете ректора.
– Мы с Елизаветой Фёдоровной заглянули к господину Собакину, – терпеливо повторил я. – Обсудили вопрос моего трудоустройства. Ректор собирался мне отказать. Но тут появились двое призраков в полицейской форме. Это было очень эффектное появление: холод, иней на стёклах, мрак – всё как полагается. И в этом мраке две светящиеся полупрозрачные фигуры. Они очень грозно завывали и требовали от ректора признания. Но мне удалось их отвлечь и даже поговорить с ними.
– И что они вам рассказали? – нетерпеливо спросил Никита Михайлович.
– К сожалению, они не помнят даже своих имён, – вздохнул я. – Знают только, что неизвестный некромант явился на Охтинское кладбище, призвал их и велел отправиться к ректору Собакину. Призраки должны были пугать его до тех пор, пока ректор не признается в том, что погубил Кораблёва.
– И что сделали вы?
– Мне удалось договориться с призраками, – улыбнулся я. – Дело в том, что они очень хотят уйти за Грань. Так что я предложил им вернуться на кладбище и ждать, пока мы не отыщем таинственного некроманта. После этого я пообещал лично развоплотить обоих призраков.
– Ни в коем случае, – строго сказал Зотов. – Они понадобятся нам в качестве свидетелей. Не вздумайте развоплотить их до того, как они дадут показания.
– Я не настолько кровожаден, Никита Михайлович, – рассмеялся я. – Конечно, я подожду.
Я повернулся к Леониду Францевичу, который с интересом слушал наш разговор.
– Леонид Францевич, вы же знаете, что я начинающий некромант, а у вас огромный опыт. Наверняка вы можете подсказать, как развоплотить этих призраков.
– Это несложно, – кивнул Щедрин. – Нужно только найти то, что держит их на земле. Вот и всё. Но если они ничего не помнят, то с этим могут быть трудности.
– Никаких трудностей не будет, – жёстко бросил Зотов. – Вы сказали, что вам известны их могилы? А на могилах обычно пишут имена и фамилии. Я проверю списки полицейского управления и выясню, кто эти призраки. Вернее, кем они были при жизни.
– Отличная идея, Никита Михайлович, – улыбнулся я. – Но что-то мне подсказывает, что призраки не перестанут донимать беднягу ректора. Мне показалось, что они очень боятся некроманта, который их призвал.
– Думаете, он попробует вызвать их снова? – нахмурился Зотов. – Так это хорошо. Я отправлю на кладбище своих людей. Если некромант заявится, там его и арестуют.
– Я посоветовал господину Собакину на время уехать из Столицы, – сказал я. – Насколько я помню, призраки не могут отходить далеко от своих могил.
– А вот это напрасно, – покачал головой Зотов. – Показания ректора могут понадобиться нам в любой момент. Ничего с ним не сделается. Призраки не могут причинить вред живым, не так ли, Леонид Францевич?
– Именно так, – кивнул Щедрин.
Пока мы с Никитой Михайловичем разговаривали, эксперт не терял времени даром. Он почти управился со своей порцией жаркого.
– Ешьте, господа, – посоветовал нам Щедрин. – Призраки никуда не денутся, а жаркое остынет и будет не таким вкусным.
Но Никита Михайлович придвинул к себе папку с делом Кораблева и нетерпеливо зашелестел страницами.
– Ректор Собакин здесь не упоминается, – хмуро сказал он. – Следствие не установило его причастности к заговору.
– И всё-таки они с Кораблевым были знакомы, – сказал я. – Вениамин Сергеевич сам признал, что они вместе учились.
– Вот у Кораблева и спросим, – пообещал Зотов, подвигая папку ко мне.
Я принялся с интересом читать материалы дела. Они были изложены невыносимо сухим и скучным казённым языком. Бумага успела пожелтеть. Видно, папка много лет пролежала в архиве.
Но тут мой взгляд зацепился за знакомую фамилию.
– Обвинителем Кораблева выступал господин Рябушинский, – улыбнулся я. – Помните его, господа?
Призрак обер-прокурора Рябушинского мы случайно призвали на Смоленском кладбище, когда ловили тёмного мастера снов.
– В этом деле становится всё больше призраков, – одобрительно заметил я. – Пожалуй, стоит нам съездить на Смоленское кладбище и поговорить с господином Рябушинским. Ведь это он выдвигал обвинение против Кораблева. Возможно, бывший обер-прокурор знает, каким образом в замешан ректор Собакин.
– Поговорим, если понадобится, – кивнул Никита Михайлович. – Кстати, господин Тайновидец, вы подали мне хорошую мысль. Пожалуй, я составлю список всех участников того процесса и проверю, кто из них ещё жив. Заодно и допрошу каждого.
Леонид Францевич всё-таки настоял на том, чтобы мы попробовали жаркое. Я последовал совету эксперта и не пожалел об этом. Ломтики овощей пропитались восхитительно вкусным и густым бульоном, а кусочки мяса распадались на розовые волокна.
В конце обеда официант принёс нам кофе и яблочный штрудель из тонкого теста. На ломтике штруделя медленно таял шарик белого ванильного мороженого.
– Ух ты! – поразился я и немедленно попробовал штрудель. – Никита Михайлович, да вы умеете выбирать трактиры не хуже Леонида Францевича. А ещё вы отлично научились перемещаться через магическое пространство. Как вам ваше новое умение?
– Здорово экономит время, – сухо усмехнулся Зотов.
И достал из внутреннего кармана ещё несколько бумажных листков.
– Захватил на всякий случай, – сказал он. – Но имейте в виду, это документы строгой секретности.
– И что же в них такого секретного? – полюбопытствовал я.
– За каждым ссыльным преступником установлено негласное наблюдение, – объяснил Зотов. – Агенты регулярно присылают отчёты в полицию. Я запросил все доклады по Кораблеву.
– Есть что-нибудь интересное? – полюбопытствовал я.
– Да, у господина Кораблева очень богатая биография, – кивнул Зотов. – Вы же знаете, что он принимал участие в нескольких экспедициях и даже руководил одной из них.
– И шпионы отправились с ним в экспедицию, – рассмеялся я. – Вот это самоотверженность.
– Не шпионы, а агенты, – строго поправил меня Зотов. – Судя по их докладам, Кораблев честно старался искупить свою вину перед Империей. Одна деталь оказалась мне любопытной. Вначале я не придал ей значения. Однако ваш рассказ о призраках заставил меня задуматься.
– И что это за деталь, Никита Михайлович? – улыбнулся я. – Рассказывайте.
– Несколько лет назад Кораблев обучался у одного из местных шаманов, – медленно ответил Зотов, – и даже прошёл обряд посвящения.
– Так он владеет магией шаманов? – изумился я.
– Похоже, что так, – кивнул Никита Михайлович.
Глава 7
Капитан Кораблев шаман? – удивлённо повторил я.
– Это звучит дико, – поморщился Зотов. – Но полицейские агенты в своих отчётах утверждают, что сами видели, как Кораблев общался с духами. Несколько раз это происходило во время экспедиции, прямо на палубе корабля. Агенты убеждены, что именно подсказки духов помогли судну Кораблева благополучно вернуться в порт.
– Ну, допустим, – удивлённо согласился я. – А что это вообще за духи? Вы что-нибудь слышали о такой магии?
– Ни черта я о ней не слышал, – поморщился Зотов. – И до сегодняшнего дня вообще был уверен, что это просто суеверия. Всем известно, что магия ярко проявляет себя в Местах Силы. Но что-то у нас в Столице шаманы по улицам не ходят.
– Духи, – задумчиво повторил я, пробуя штрудель с мороженым. – Духи и призраки – это ведь почти одно и то же?
Сладкое сливочное мороженое изумительно сочеталось с кислинкой яблочного варенья.
– Умения шаманов очень мало изучены, – неожиданно вмешался в разговор Леонид Францевич. – Имперские учёные пренебрегают этими практиками, считая их суеверием. Но кое-какие исследования проводились, и я даже читал о них. Профессор Фогель утверждает, что шаманы общаются с духами предков и делают это очень интересным способом. Во время ритуального танца шаман освобождает свой дух. Отпускает его на волю и таким образом может общаться с другими духами.
– Духи предков? – насторожился Зотов. – И чем же они отличаются от призраков?
Леонид Францевич пожал пухлыми плечами.
– Да чёрт его знает. У Фогеля об этом не сказано.
– Интересно, занимался ли Кораблев некромантией? – задумчиво произнёс я.
– В полицейских отчётах об этом ничего не говорится, – покачал головой Никита Михайлович. – Ни единого упоминания. Никаких ритуалов на кладбище или чего-то похожего.
– А где сейчас Кораблев? – спросил я. – Когда ему разрешат вернуться в Столицу?
– А ему уже разрешили, – неожиданно ответил Зотов. – Император принял решение сразу после вашего утреннего разговора.
– И Кораблев уже знает об этом?
– Возможно. Связь в Империи работает безупречно. Так что ссыльному капитану либо уже сообщили радостную новость, либо вот-вот сообщат.
– Мне кажется, будет разумно держать приезд Кораблева в секрете, – медленно сказал я. – По крайней мере, до тех пор, пока мы точно не выясним, что происходит.
– Я тоже так думаю, – согласился Никита Михайлович. – Если Кораблёв каким-то образом причастен к появлению этих призраков, то лучшее, что мы можем сделать, – это тихо вернуть его обратно в Сибирь. Не поднимая никакого шума.
– Вряд ли он имеет какое-то отношение к призракам, – запротестовал Леонид Францевич. – Это я вам говорю как практикующий некромант. Невозможно поднять призраков на таком расстоянии.
Слова эксперта звучали убедительно, но у меня возникло ощущение, что Леонид Францевич упускает что-то важное.
Зотов хлопнул ладонью по столу.
– Давайте решим, как мы будем действовать. Я отправлю запрос в Новгородскую губернию, узнаю всё про этого Изгоева. С Костромой тоже свяжусь, попрошу дать мне информацию про Владимира Меньшова. Кроме того, поставлю своих людей на Охотницком кладбище. Вдруг неизвестный некромант снова туда заявится.
– Это было бы хорошо, – улыбнулся я. – Тогда расследование завершилось бы легко и просто.
– Я, пожалуй, завтра с утра съезжу в Императорскую магическую академию, – решил Леонид Францевич. – Осмотрю кабинет ректора. Возможно, там найдутся какие-то следы или улики.
– Надеюсь, вы сделаете это до завтрака? – заметил Никита Михайлович.
– Разумеется, – ничуть не обиделся Щедрин. – Терпеть не могу завтракать в спешке.
Зотов посмотрел на меня.
