Раньше это никогда не было проблемой, ведь мы были семьей. Все было хорошо. Я и в страшном сне не могла себе представить, что когда-то решусь уйти от него или мы разведемся.
– Ты моя жена, и я тебя никуда отпускать не собираюсь. Мы решим эту проблему и будем жить дальше.
– Нет, – качаю головой. На глаза наворачиваются слезы.
– Подумай о варианте, который идеален для всех. Роману только два года, он легко тебя забудет и привыкнет к новым родителям. Мы сделаем новое ЭКО, у нас будет наш ребенок. Мой наследник, – губы Паши шевелятся, выдавая все новую и новую информацию, от которой мне становится плохо. Что значит Ромка меня забудет? Меня? Свою маму? В груди становится тесно и невозможно дышать. Меня накрывает паника. Слова Паши начинают доноситься словно через вату. – Я думаю, нужно будет увеличить сумму компенсации вдвое. Мы же два года потратили на чужого ребенка.
Глава 02
Платон
– Никакого ребенка ты не получишь, – прошипела жена. Теперь уже бывшая. – Со мной у тебя был шанс. А теперь по нулям, Платон, – она поставила размашистую подпись под документами и швырнула ручку на стол.
А я выдохнул с облегчением.
Наконец-то наш изматывающий, неудачный брак окончен.
– В клинике больше не показывайся, тебя не пустят, – поднимаюсь на ноги. Прохожу к большому панорамному окну в кабинете юриста. Безразлично окидываю взглядом панораму города. Устал, ничего не хочется.
Со Светой мы познакомились в меде. Нам было неплохо вместе и почему-то мне показалось, что для брака этого будет достаточно. Красивая, не требующая у меня много внимания, удобная женщина.
Я точно был идиотом, раз думал, что семья у нас получится.
– Подумай еще раз, Воснецов, – Света манерно поднялась со стула. Оправила на себе узкую юбку-карандаш.
На развод пришла, как на прием. Укладка, яркий макияж, красная блузка с глубоким вырезом. Под юбкой сто процентов ажурные чулки, как я люблю.
Только красивая картинка на меня давно не действует.
– Я подумал, – разворачиваюсь к ней, – а чем думала ты?
Света фыркнула. В глазах ни капли раскаяния.
Она знала о перепутанных образцах. Лаборантка с перепуга рассказала обо всем ей, как заведующей. Подсадка Вере была произведена только что и была возможность все исправить до того, как эмбрионы прижились.
Но Света все скрыла.
От ее мотива у меня волосы дыбом встали.
Сначала она, конечно, пыталась объяснять, что это ради клиники и ее репутации. Когда я не поверил и нажал, призналась со слезами, что это все ради нас.
Сама Света рожать не хотела. У нее какая-то патологическая нелюбовь к детям. Шумные, кричащие, дурно пахнущие комки – так они их называет.
А тут так получилось, сама судьба, можно сказать.
«Воснецовы бедные, он преподаватель в университете, она и вовсе не работает. Что им, деньги не нужны будут? А мы сделаем им еще одну подсадку. Хоть двойню, хоть тройню!» – истерично орала она.
Ограниченная эгоистичная идиотка без души – вот кто моя жена.
Бывшая.
Я на многое закрывал глаза. На то, что вела себя с персоналом часто слишком заносчиво, на ошибки в диагнозах, благодаря которым была отстранена и переведена на канцелярскую работу. Но тут все, край.
Репутация клиники для меня действительно важна. Иначе Света давно сидела бы у следователя и перед ним размазывала свою косметику и чулками светила.
Если бы Вера с Павлом сами не узнали о подмене, через несколько месяцев Света сама бы активизировалась. Пришла бы ко мне с информацией о случайной ошибке, предложила забрать ребенка в нашу семью. Она рационально рассудила, что возраст в два года идеальный. Ребенок легко к ней привыкнет, биологическую мать забудет. При этом не надо возиться с подгузниками.
Руки чешутся, когда смотрю на Свету. Хочу придушить, встряхнуть. Спросить, а есть ли у нее сердце вообще?
– Я ради нас, – продолжает она гнуть свою линию. Уже и салфетку к сухим глазам приложила.
– Иди отсюда и больше не появляйся на моем горизонте, Света. Иначе посажу.
– Дурак ты, Воснецов, – повторила она. Бросила пренебрежительный взгляд на адвоката, который все это время тихо сидел за своим столом, и хлопнула дверью.
– И что теперь? – Лев сложил руки на груди.
Об участии Светы в этой истории я узнал не сразу. Как только подмена раскрылась, я действительно хотел забрать ребенка в свою семью.
Эгоистично. Не спорю.
Но мне надоело смотреть, как у всех вокруг появляются дети. В нашем центре ежедневно проходят процедуры ЭКО, инсеминации, мы разрабатываем новые методики лечения бесплодия у женщин.
А моей собственной жене дети не нужны.
Да, меня переклинило и я пошел по самому легкому пути – деньги.
– Попробую поговорить с этой Верой и пойти на мировую, – присаживаюсь в кресло напротив друга.
– Мог не разводиться, так у тебя было больше шансов.
– Брось, какая из Светы мать? Все, что светило моему сыну рядом с ней – это толпа нянек. Сама бы она на пушечный выстрел к нему бы не подошла.
Друг отвел глаза. Он и сам знал, какая Света.
Лев отвлекается на телефон на столе, долго слушает, кладет трубку.
– Павел хочет в два раза больше за ущерб. Объясняет это тем, что они твоего ребенка два года растили, вкладывались.
– Вот как? – я откинулся в кресле. – А что по поводу Веры? Она согласна отдать ребенка?
– Он говорит, что да.
Задумчиво качаю головой, смотрю на друга:
– Я в принципе могу понять этого мужика – это не его ребенок. Но мать… что-то тут не чисто. Она сделала ЭКО, чтобы забеременеть. Первых две попытки были неудачными. Она очень хотела и тут вдруг решила отдать?
– Ну… одно дело родить ребенка от собственного мужа и совсем другое от совершенно постороннего мужика. Муж не хочет, она смиряется. Ты же знаешь, какие у нас в стране женщины.
– Мне надоело строить догадки. Просто поеду и поговорю с ней тет-а-тет, – смотрю на часы. Время рабочее, значит Павел должен быть на работе. – Адрес дашь?
Глава 03
У Воснецовых старый панельный дом. От центра далеко.
Во дворе деревянные лавочки со старушками, забитая машинами парковка. Выхожу и осматриваюсь по сторонам. Фотография Веры у меня есть – она натуральная блондинка с серыми глазами.
У нее спокойная красота. Не такая броская, как у Светы, но что-то есть такого, что завораживает. Большие, слегка удивленные глаза, курносый носик, пухлые губы с родинкой над верхней.
Сейчас она возится в песочнице с сыном.
Моим сыном.
Какое-то время стою у машины, не в силах сдвинуться с места. Наблюдаю за ними.
Мальчик.
Ромка.
Он бьет по ведерку под одобрительные мамины восклики, потом она поднимает форму и показывает ему получившуюся фигуру. Ромка бьет лопаткой по ней тоже. В груди разливается приятное чувство.
Семья.
Только не моя.
Медленно иду к ним. Останавливаюсь в паре метров.
– Иди сюда, разбойник, – Вера раскрывает сыну объятья и тот в них падает, заливисто хохочет. Она подхватывает сына на руки, кружит.
Что-то Вера совсем не похожа на мать, готовую своего ребенка отдать.
– Здравствуйте, Вера, – обозначаю свое присутствие. Немного подрагивающие руки прячу в карманы брюк.
– Здравствуйте, – она растерянно смотрит на меня. На мой деловой костюм, новый внедорожник за спиной. – Кто вы? – в глазах появляются испуг и паника. Она прижимает сына к груди сильнее.
– Думаю, вы уже догадались, – мой взгляд впивается в личико сына. Сердце бьется быстрее – он весь в меня. Глазки, нос, темные волосы.
Понятно, почему был сделан тест – ни на Павла, ни на Веру Рома совершенно не похож.
– Платон, – с ее лица сходит краска. – Что вы здесь делаете? Разве вам можно к нам приезжать?
– А почему нет? – пожимаю плечами. – Вы не пришли на встречу. Я решил поговорить лично.
– Я не хочу говорить.
Ромка у нее на руках начинает выворачиваться, показывая пальчиком на песочницу. Он хнычет и Вера его опускает, при этом закрывая своим телом от меня.
Точно львица со своим детенышем.
– Ваш муж связался с моим адвокатом пару часов назад. Он хочет увеличить сумму вдвое.
– О боже, он звонил?
– Я готов, – прищуриваюсь, оценивая ее реакцию. – Скажите номер счета, я переведу четыреста тысяч долларов. Прямо сейчас, Вера. Деньги ваши. Я куплю вашего сына.
Вера пошатывается и медленно моргает. Хватанув ртов воздух, сипло выталкивает из себя «нет».
– Шестьсот.
Красивая, черт. В сто раз лучше, чем на фото. Ветер развевает ее волосы и доносит до меня легкий цветочный аромат. Тонкий и нежный, как сама Вера.
Ей чертовски идет это красивое имя.
– Уходите.
Пухлые губы сжимаются в тонкую линию. Огромные глаза наполняются влагой. На самом их дне вижу ненависть, зарождающуюся по отношению ко мне.
– Восемьсот, – упрямо гну свою линию.
– Вы меня не слышите! – Вера смаргивает, и по щекам скатываются две крупные слезы.
– Миллион. Вера, это огромные деньги.
– Засуньте себе их в задницу! – выкрикивает резко и закрывает ладонью рот. Смотрит на старушек рядом с подъездом, которые уже навострили уши и придвинусь ближе. – Мой сын не продается, – говорит тише. – Вы слышите?
– Да, – усмехаюсь.
Я это понял сразу, но проверить было не лишним.
Вера прекрасная мать и красивая женщина.
Мне бы такую.
– Вы уйдете? – я быстро стирает тыльной стороной ладони слезы. Смотри на меня с опаской.
– Нет, – мотаю головой. – Я могу посмотреть? – с любопытством заглядываю за ее спину. Сын ползает по песочнице, пытаясь словить бодро улепетывающую от него гусеницу.
– Нет, – она мотает головой.
– Нет… – тяну я и все равно обхожу Веру. Присаживаюсь на корточки рядом с песочницей. – Он моя копия.
– Совсем не похож! – заявляет упрямица.
– Вот, – вынимаю телефон из кармана и отыскиваю нужное фото, показываю ей, – я в детстве. Мы как две капли.
– Вы просто случайный донор, Павел растил его эти два года, так что он его отец.
