– А что тебе мама рассказывала? – ответил вопросом на вопрос папа.
– Она мне ничего не рассказывала, – призналась Вика и, испугавшись, что папа подумает худшее, добавила: – Мне кажется, ей было просто очень больно вспоминать, поэтому она про тебя и не говорила. А когда я стала старше и поняла, как её эта тема задевает, то сама перестала расспрашивать… Расскажешь?
– Конечно, – кивнул папа, и взгляд у него сделался мягкий и мечтательный. – Я ведь родом не из Восьмирья, ты знала?
– Как? – ахнула Вика.
– А вот так. Я родом из того же мира, что и ты. Но однажды, уже взрослым, я случайно попал сюда. Сам не знаю, каким образом. Это потом мне уже рассказали, как это бывает – в последний день месяца, с самым последним закатным лучом…
– Но, чтобы произошёл переход, у тебя должен быть с собой какой-то предмет из Восьмирья, – перебила Вика. – По крайней мере, так говорила тётя Генриетта, – чуть менее уверенно добавила она, подумав, что, возможно, способов перемещения между мирами больше, чем один. – У меня был мамин кулон, который оказался осколком разбитого Сердца здешнего мира. А у тебя?
– Не знаю, – пожал плечами папа. – Я, честно говоря, первый раз слышу про предмет из Восьмирья.
– Ладно. – Вика решила оставить эту загадку на потом. – Так как вы познакомились?
– О, это была та ещё история! – Папа улыбнулся воспоминаниям. – Когда ты перенеслась в Восьмирье, ты куда сначала попала?
– В Ово. Точнее, не в Ово, а в лес около города. Я шла домой среди заброшенных садов, шла, шла – а они всё не кончались. А потом сады превратились в лес, и я оказалась на окраине города.
– А у меня получилось немного иначе: я спустился в пешеходный переход и тоже шёл по нему, шёл – а он всё не кончался. Потом незаметно превратился в какие-то то ли подземелья, то ли коридоры – и они привели меня в странную комнату. Восьмиугольную, с высоченным сводом и куполом из разноцветных стёкол. Каменные стены украшены гобеленами, будто в старинных замках или дворцах, а в центре помещения – постамент.
Вика невольно затаила дыхание. Куда же попал папа?
– А на постаменте, на чёрной бархатной подушке, под стеклянным колпаком, лежал огромный драгоценный камень голубого цвета в форме сердца.
– Сердце Восьмирья! – ахнула Вика.
– Да, – кивнул папа. – Но тогда я этого не знал и сначала подумал, что попал в какой-то музей. А потом и глазом моргнуть не успел, как меня уже скрутили стражники. «Кто такой? Как ты тут оказался? Откуда узнал про это место?» – спрашивали они. А я был бы и рад ответить, да только сам ничего не понимал. Наверное, меня бы бросили за решётку, но тут вмешалась твоя мама. Она была начальницей стражи. И почему-то сразу мне поверила, когда я сказал, что понятия не имею, как здесь очутился.
– А потом? – спросила Вика, когда папа, глубоко погрузившись в воспоминания, замолчал.
– Она оставила меня дожидаться окончания её смены, а потом привела к себе домой. Выслушала мою историю и очень удивилась. Затем рассказала немного о мире, в который попал я, – и настала уже моя очередь удивляться. И тогда мы стали думать, как же мне вернуться домой, и гадать, есть ли в Восьмирье люди – или существа, – которые могут что-то об этом знать… И раз ты сама всё ещё здесь, значит, прекрасно знаешь, что найти ответы не так-то просто и вернуться домой по-быстрому не получится.
– Да уж, – усмехнулась Вика.
– Пока мы искали информацию, незаметно проходили дни и недели, складывались в месяцы, – продолжил папа. – Я полюбил твою маму и, честно сказать, уже больше не хотел возвращаться, потому что чувствовал себя таким счастливым, как никогда прежде. Дома я жил как все, но мне всегда казалось, что у картинки мира вокруг как будто бы приглушена яркость, словно смотришь на всё сквозь тусклый фильтр. Я даже радоваться не мог в полную силу, у меня всегда было ощущение, будто мне не хватает самой малости, чтобы наконец зажить по-настоящему, на все сто процентов. Но в Восьмирье, рядом с твоей мамой…
Папа немного помолчал, словно для того, чтобы разобраться в собственных мыслях и немного привести их в порядок.
– Знаешь, на что это похоже? – наконец продолжил он. – У меня словно не хватало кусочка души, он будто откололся и потерялся. И всю жизнь я жил, не подозревая об этом, а на глухую тоску по чему-то непонятному и недостижимому старался не обращать внимания. Но потом я оказался здесь, в Восьмирье, и этот недостающий кусочек души нашёлся. И, когда это произошло, всё встало на свои места, всё сразу стало ярким и чётким, полным и настоящим.
– И где же ты его нашёл? – с любопытством спросила Вика, гадая, как выглядят в Восьмирье осколки душ. Она их тут, кажется, ещё ни разу не встречала!
– Вернее спросить не «где», а «когда», – улыбнулся папа. – Я его нашёл, когда встретил твою маму.
Вика тихонько вздохнула, на душе стало тепло-тепло, а в воздухе запахло пионами и горячим, только что сваренным вареньем. И девочка даже не могла дать название этому чувству. Умиротворение? Упоение? Благодать? Она знала только, что это что-то очень-очень хорошее.
Вика никогда не жила в полной семье, они с мамой всегда были только вдвоём, и потому она никогда не задумывалась, насколько важно то, какие отношения связывают родителей. Но услышать сейчас такие слова от папы было невероятно приятно. Они тоже словно заполнили пустоту в душе – пустоту, о существовании которой Вика и не подозревала ещё минуту назад, потому что всегда с ней жила.
– Возможно, это он и был, тот самый предмет из Восьмирья, необходимый для перехода между мирами, о котором ты говорила. Осколок моей души. Уж не знаю, когда и почему он откололся и каким ветром его сюда занесло, но он был здесь. И привёл меня сюда. К твоей маме. И кто же будет по своей воле уходить от такого счастья?
Вика зачарованно кивнула.
– Словом, я больше совсем не хотел возвращаться, – продолжил папа. – Настал день, и я во всём признался твоей маме. Сказал, что хочу быть с ней, здесь, всегда. Очень волновался, как она отреагирует. К счастью, наши чувства оказались взаимными. Мы перестали искать людей и сведения, которые могли бы помочь мне вернуться, и стали просто жить.
Папа снова замолчал, на его лице играла лёгкая улыбка.
Вике совсем не хотелось мешать приятным воспоминаниями, но она не могла не спросить:
– И что же случилось? Как ты оказался в тюрьме, а мама – в нашем мире?
Папа ожидаемо помрачнел, и в воздухе запахло остывшими свечами и увядшими цветами – ароматом печали. Словно почуяв перемену в настроении хозяина, подлетел Уголёк, опустился папе на плечо, и тот его погладил.
– Раскольники совершили дерзкое нападение на хранилище Сердца Восьмирья. Мама в ту ночь как раз дежурила. Атака застала всех врасплох. А ещё стражники допустили серьёзную ошибку. Они думали, что раскольники захотят украсть Сердце, и заблокировали выходы, чтобы не дать им сбежать с добычей. Но нападавшим было нужно совсем другое. Они не собирались красть Сердце, они прямо там его сразу разбили. Такого никто не ожидал! Все растерялись, раскольники, воспользовавшись этим, принялись собирать осколки Сердца, чтобы никто и не пробовал его позже соединять, – так и произошел Раскол: Тумарье вырвалось наружу и разбило Восьмирье на Осколки, отчего случилось что-то похожее на сильнейшее землетрясение. Оно и раскольников застало врасплох! Поднялась паника, но маме хватило хладнокровия схватить один из осколков Сердца, прежде чем стены хранилища обрушились.
Вика слушала затаив дыхание. Вот, значит, как это было!
– Первые дни никто ничего не понимал, царил хаос и полный бардак. Но прошло немного времени, в городе навели подобие порядка и занялись расследованием. Начали, разумеется, с тех, кто был ближе всего к Сердцу, – со стражи. С начальницы смены – с твоей мамы. А дальше случилось неожиданное: когда она рассказала, как всё было, ей не поверили. Более того, решили, что она с похитителями заодно! Стали допытываться, где другие осколки, давно ли они с сообщниками планировали расколоть Восьмирье, грозили бросить в тюрьму…
Вика покачала головой. Как это печально! И обидно. Обидно, когда ты действительно пыталась предотвратить катастрофу, хотела помочь, старалась что-то исправить, а тебя ещё и во всём обвинили!
– Правительству очень нужно было сделать кого-то виноватым, и побыстрее, – в унисон её мыслям продолжил папа. – А тут такая удачная фигура: сама начальница стражи. Рита, правда, до последнего надеялась, что это какая-то ошибка, что во всём разберутся. Но… Словом, я уговорил её бежать. Собирая информацию, как пройти между нашими мирами, мы, конечно же, узнали про правило лишних дней и последнего закатного луча. Мы с Ритой дождались такого дня и поздно вечером вышли из города, надеясь, что у нас всё получится. Однако нас заметили. Отправили погоню. И вот в один момент мы с ней ещё мчим по дороге прочь от Делириса, а в другой – я бегу один.
– Но почему же у мамы получилось, а у тебя нет? – удивилась Вика.
Папа только развёл руками.
– Если бы я знал все правила перехода между мирами, наверное, смог бы ответить. А так…
– А я вот думала, что знаю все правила – и про лишний день, и про закатный луч, и про предмет из мира, куда идёшь, и все условия я вроде выполнила, но всё равно не сработало, – пробормотала Вика, вспомнив фиаско в Фортуге. – Ладно, и что было дальше? Мама попала в наш с тобой мир, а ты, получается, остался здесь?
– Да. Меня, разумеется, поймали и долго допытывались, где другие раскольники, зачем мы разбили Сердце, где прячем его осколки и как всё починить. И конечно же, как давно мама с ними заодно – и куда она подевалась. Но даже если бы я и знал, где она, всё равно бы им не рассказал. А когда пытался убеждать, что ни она, ни я не имеем к Расколу никакого отношения, мне не верили. Словом, меня долго и упорно допрашивали, но так как мои ответы их не устраивали, в конце концов на меня махнули рукой и заперли в Куузе.
– На двенадцать лет, – прошептала Вика, завершив папину историю последней и, пожалуй, самой грустной деталью. – Из-за мамы…
– Да я же в любом случае не хранил какую-то великую тайну – я и правда не знал, где Рита.
– Ну прямо и не знал! – фыркнула Вика. На самом деле её задело, что папа словно преуменьшал ценность и значимость своего поступка. – Ты, скорее всего, догадывался, что она ушла в наш мир. Мог бы и рассказать, чтобы тебя оставили в покое. Но ты ведь не стал!
– Да мне бы всё равно не поверили, – пожал плечами папа.
– Может, и не поверили бы, – легко согласилась Вика. – Но, скорее всего, не найдя маму в Восьмирье, они в конце концов решили бы, что и твою версию тоже стоит проверить. И начали бы искать пути попасть в наш мир. И у них вполне могло бы получиться. Ну, раз ты сюда попал и я сюда попала, значит, и другие смогли бы, если бы знали, что это возможно. И ты наверняка об этом тоже подумал. И испугался, что они отправятся за мамой и, может, даже найдут…
Папа молча кивнул.
– Вот и не надо тогда делать вид, что ты просидел столько лет в тюрьме просто потому, что констебли ошибочно считали, будто ты что-то знаешь, а ты на самом деле был вообще ни при чём! – полушутливо возмутилась Вика. – Ты знал. Но молчал. Защищал маму.
– В твоей версии это всё звучит как-то уж очень по-геройски, – усмехнулся папа. – Да и потом, ну было и было, что толку теперь вспоминать?
В воздухе появился слабый запах лака для мебели и больничной стерильности, и тут Вика догадалась: да папе же просто неловко!
Девочка постаралась спрятать улыбку. Она и подумать не могла, что папа стесняется, когда ему говорят комплименты, и, похоже, не очень-то умеет их принимать.
До сей поры Вике казалось, что папа ну просто идеальный! И он оставался таким, даже когда она узнавала его всё ближе и ближе. Но ведь так не бывает, никто не совершенен. И сейчас, когда девочка неожиданно увидела папину слабость, это ничуть не испортило её мнение о нём. Наоборот, он стал в её глазах более… живым и настоящим, что ли.
И пожалуй, таким папа ей нравился даже ещё сильнее.
Глава 3
То, что никакой армии никто не нашёл, Вика поняла сразу, прежде чем кто-то успел сказать хоть слово: выражения лиц говорили сами за себя.
Майстер Цверг тоже не стал дожидаться, когда остальные доложат о результатах своих поисков.
– А может, и не было никакой армии? – задумчиво протянул он.
– Но нам же сказали, что она была здесь! – парировал Эрик. – И между прочим, не кто-нибудь, а один из наших же соратников.
Вика была рада, что он ответил. Её и саму одолевали сомнения, а когда слышишь, как их произносит вслух кто-то другой, они становятся только сильнее. В такие моменты не всегда получается найти моральные силы, чтобы отстаивать свою позицию. Трудно отстаивать то, во что и сам стремительно перестаёшь верить.
– Может, он наврал? – предположил майстер Цверг.
– Зачем ему было врать? – удивился Эрик.
– Ну мало ли.
– Мало ли – не ответ, – вмешался папа. Он говорил негромко, но эффект всегда оказывался впечатляющим: все затихали, чтобы его услышать. – Можно, конечно, предположить, что нас специально обманули, чтобы мы пришли сюда. Но если так, где засада? Для чего ещё нас было нужно сюда отправлять?
Майстер Цверг недовольно насупился, но ничего не сказал.
– Мы с Лукасом видели выгребную яму, – хладнокровно выждав, когда все замолчат, наконец сообщил Маркус.
– Браво, твоё величество, хорошая находка, – кисло сказал майстер Цверг.
– С мусором, который сожгли совсем недавно, – уточнил темноход. – Откуда взяться свежей помойке в давно заброшенном городе?
– Значит, армия здесь всё-таки была, – кивнула Вика, чувствуя, как от сердца немного отлегло. Но потом раздосадованно вздохнула. – Выходит, мы совсем немного не успели.
Ну вот! Опять она на самую малость, но разминулась с мамой… Ах, если бы они только немножечко поторопились, когда уходили из Делириса! Если бы чуть быстрее шли через чёрный туман!
Впрочем, не факт, что это что-то изменило бы. Время в Тумарье текло по своим законам, и кто знает, сколько на самом деле заняло их путешествие из Делириса в Заркану? Это им казалось, что лишь несколько часов, а тут вполне могло пройти несколько недель. И дату, как назло, спросить не у кого.
– Интересно, куда они пошли? – задумчиво протянул Андерс.
– Наверняка в Делирис, – сказал майстер Цверг. – Нам же сказали, что Морская Стражница именно для этого армию и собирала – чтобы пойти в столицу и освободить дочку. Вероятно, ей просто не успели сообщить до того, как они выступили, что Вика вовсе не в лапах констеблей.
– Это что, нам теперь нужно возвращаться? – воскликнула Вега.
Вопрос не было обращён ни к кому конкретно, но Вика чувствовала себя обязанной ответить. В конце концов, речь идёт о её маме.
– Наверное, – неуверенно сказала она.
Честно признаться, снова нырять в Тумарье, вот так сразу, почти без передышки, не очень хотелось. Да и рисковать временем – тоже, ведь каждый переход мог сожрать недели, а то и месяцы. И если такое случится, мама снова не дождётся Вику и отправится из Делириса куда-то ещё на её поиски. И так они и будут бегать по Осколкам до бесконечности, мама за Викой, а Вика за мамой…
Но и сидеть на месте смысла нет. Сюда, в заброшенный город в сердце каменной пустыни, мама вряд ли вернётся – зачем? Только вот куда идти? Осколков множество – как угадать, куда именно отправится мама, не найдя дочку в столице?
– Никуда мы возвращаться не будем! – категорически отрезал майстер Цверг. – Во-первых, нам сейчас в Делирис лучше не соваться. Особенно с его величеством, – небрежно кивнул он на Маркуса. – Во-вторых, сколько мы ещё будем гоняться за Морской Стражницей? У нас есть дела поважнее!
Вика подумала, что для майстера Цверга, в отличие от неё, это была всего лишь первая попытка застать маму, так что его «сколько ещё» звучало неоправданно. Но она уже привыкла к ворчливому характеру столичного сопротивленца и его склонности драматизировать и потому напомнила себе, что это он не из вредности и не со зла. Что до дел поважнее, вообще-то, они благодаря маме за последние дни стремительно продвинулись, ведь именно она передала им несколько осколков Сердца.
Тем не менее пускаться в погоню, не имея никакого представления о том, куда именно бежать, – идея и впрямь не самая разумная. Но что тогда делать? Не на месте же оставаться!
– Останемся пока тут, – внезапно сказал папа, и Вика вздрогнула. Как? Он предлагает сделать ровно то, что она считает ошибкой? – Город давно заброшен, так что тут нас вряд ли станут искать. По крайней мере, в ближайшее время. А это значит, что Заркана – вполне пригодное место для того, чтобы ещё раз попробовать соединить Сердце Восьмирья. И если у нас всё получится, – повернулся тут папа к Вике и обратился напрямую к ней, – то найти маму станет куда проще.
Девочка кивнула, соглашаясь с приведённым доводом. Решение, конечно, не оптимальное, но идеального варианта в их ситуации так и так нет.
– Если у него не получилось соединить Сердце в Делирисе, в, так сказать, сердце нашего мира, – майстер Цверг небрежно кивнул на Маркуса, продолжая избегать общения с ним напрямую, – с чего вдруг должно получиться здесь?
– Как же удобно иметь под рукой короля, правда? – мрачно процедил Маркус. – Всегда есть в кого швырнуть всех черепах.
Вика невольно улыбнулась и добавила в мысленную копилку ещё одно забавное восьмирьевское выражение. Интересно, почему именно черепахи? Хотя… она точно так же не знала, почему в её мире на виноватого вешали собак: как, скажите на милость, это связано с обвинением во всех бедах?
Впрочем, сейчас было не до размышлений о языковых особенностях их миров, ведь Маркус и майстер Цверг того и гляди поругаются!
– Подождите, при чём тут Маркус? – воскликнула Вика. – У нас ведь ещё не все осколки собраны! И да, я знаю, мы все верили и надеялись, что они притянутся друг к другу, если окажутся рядом, но мы попробовали – и ничего не вышло. Какой смысл пробовать заново? Если продолжать делать всё точно так же, как прежде, ничего не меняя, то странно на выходе ожидать другого результата, вам не кажется? Нет, сначала нужно раздобыть недостающие осколки.
– А может, это просто в Делирисе не сработало? – неуверенно предположил Эрик. – Вдруг там констебли… не знаю… заслонки какие-то поставили. А тут возьмёт и сработает?
– Тогда с тем же успехом мы можем оправиться в путь по всем Осколкам и в каждом пробовать – вдруг именно в Варекае то самое место? Или в Куидаме? Или в Ланубе? – парировал Лукас.
– Но, может, всё-таки попробовать? – продолжил настаивать Эрик. – Это же нам ничего не стоит. Ну вдруг получится?
Вика почувствовала, как в ней просыпается раздражение, но потом посмотрела на Эрика и увидела, сколько у него в глазах нетерпения, сколько ожидания и затаённой тоски. И поняла: ему просто очень сильно хотелось, чтобы случилось чудо и всё наконец-то получилось как надо, быстро и без новых проблем.
Да и не ему одному: Вика тоже была бы только рада, если бы трудности закончились прямо сейчас и они бы соединили уже наконец Сердце Восьмирья. Вот только как-то незаметно за время, проведённое в этом мире, Вика повзрослела. Нет, она не стала выглядеть старше. Но, кажется, начала в чём-то мыслить как взрослые. И потому знала: быстро, легко и без проблем почти никогда не бывает. А значит, чуда сейчас не случится.
Тем не менее она вопросительно взглянула на Маркуса. Тот закатил глаза и вздохнул:
– Ладно, давайте уже мне эти ваши осколки. Вы же всё равно от меня не отстанете, так ведь?
Никто не ответил; майстер Цверг, недовольно кривя губы, достал осколки Сердца и аккуратно положил их в руки Маркусу. Затем Вика добавила свои два – и все затаили дыхание, глядя на груду прозрачных голубых обломков в ладонях темнохода.
Маркус тоже не сводил с них взгляда. Но на этот раз не происходило вообще ничего. Даже того слабого свечения и шевеления, которое случилось в Делирисе.
– Да он неправильно это делает! – воскликнул майстер Цверг, потеряв терпение.
