Рут подтолкнула ее вперед.
– Пустите нас! – потребовала она, расталкивая толпу локтями. – У нас назначена встреча.
Что они теряли? Софи сжалась и опустила голову, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Когда они подошли к двери, Рут начала стучать, пока та не приоткрылась, и она объявила вышедшему чиновнику:
– У нас назначена встреча с мистером Синклером.
– Ваши имена? – уточнил мужчина и потянулся за клипбордом.
– Софи Клейн, – ответила Рут. – И ее сестра. – Она подмигнула Софи.
– В списке вас нет, – через какое-то время ответил чиновник. – Боюсь, вам придется уйти.
Отчаяние придало Софи храбрости, а возможно, дело было во влиянии Рут. В компании этой девушки она была готова свернуть горы.
– Тут какая-то ошибка, – возразила она. – Я вчера разговаривала с его секретарем, и она заверила меня, что встреча уже назначена. Пожалуйста, проводите нас к нему.
– Мы увидеть мистера Синклера, – добавила Рут. Ее английский был не очень хорош. – Если вы нас не впустите, он рассердится.
– Хорошая попытка, девочки, – сказал мужчина, – но вам придется ждать снаружи вместе с остальными.
Софи окинула взглядом вестибюль, в котором они стояли. Очередь просителей тянулась к стойке со стеклянным фасадом, за которой на высоких табуретах сидели две женщины. Непрерывно звонил телефон, из боковых дверей то и дело выскакивали озабоченные чиновники и либо вызывали людей в невидимые кабинеты, либо сновали вверх-вниз по лестнице. Взяв себя в руки, она встала посреди зала и громко позвала:
– Мистер Синклер! Вы здесь? Это Софи Клейн.
Наступила тишина; все повернулись и уставились на нее.
– Джордж Синклер? – снова крикнула Софи. Пути назад уже не было. – Мне нужно с вами поговорить.
– Послушайте, – начал мужчина с клипбордом, – вы не можете вот так ворваться и…
Рут его прервала:
– Где Джордж Синклер? – Она повернулась вокруг своей оси, оглядываясь по сторонам. – Мы увидеться с ним немедленно.
Из толпы ожидающих донесся гул возмущения, и к ним направился крепкий охранник, когда над лестницей на пару этажей выше показалась голова мужчины.
– Что, черт возьми, происходит?
– Мистер Синклер? – Софи поспешила к подножию лестницы. – Меня зовут Софи Клейн. Мы познакомились в Национальной библиотеке несколько месяцев назад, помните?
– У нас назначена встреча, – резво подскочила к ней Рут. – Но там ошибка, в списке нет. Мы поднимемся? – Не дожидаясь ответа, она взяла Софи за руку и понеслась вверх по лестнице.
– Минутку! – крикнул охранник и перешел на бег.
– Не волнуйтесь, Уильямс, – устало отозвался мужчина сверху. – Я сам разберусь. – Это был Джордж Синклер, и, к облегчению Софи, он ее узнал. – О, да, помню. На открытии какой-то выставки, не так ли?
– Верно: средневековые иллюстрированные рукописи. – У Софи перехватило дыхание, она была потрясена собственной смелостью. – Я была гидом-волонтером, и мы с вами немного поговорили. Вы сделали мне комплимент по поводу моего английского.
– У вас прекрасный английский.
– Спасибо. И вы познакомились с моим отцом. Он помогал курировать выставку, – несмотря на нервное напряжение продолжала Софи. – Пожалуйста, мистер Синклер, уделите нам пять минут своего времени.
Он вздохнул.
– Хорошо. Пройдемте со мной.
Их провели в тесный офис, заставленный книжными полками и шкафами для бумаг, все поверхности (включая пол) были заняты коробками и папками. Дверь в смежную комнату была открыта. Там стояла элегантная женщина лет сорока, прислонившись к проему и сложив руки на груди, и наблюдала за ними.
– Это моя помощница, миссис Слейтер, – представил ее мистер Синклер. – Эсме, это мисс Клейн и мисс?..
– Хоффман. – Рут ослепительно улыбнулась. – Подруга.
Миссис Слейтер окинула их скептическим взглядом, но согласилась пожать руки. Она была высокой и стройной, с бледным лицом и идеально завитыми каштановыми волосами. От нее пахло какими-то дорогими духами. Не верилось, что она работала в британском посольстве.
– Я бы предложил вам присесть, но, как видите, у нас всего два стула. – Мистер Синклер стоял, засунув руки в карманы, и перекатывался с пятки на носок. Его волосы были взъерошены, а сам он выглядел так, словно не спал целый месяц. – Итак, чем могу помочь?
– Есть две проблемы. – Софи говорила быстро, понимая, что не может позволить себе тратить слова впустую. – Мою маму арестовали несколько недель назад, и я не знаю, где она. Я подумала, не могли бы вы это выяснить и как-то ей помочь? Ее мать была британкой, если это имеет значение. Ее зовут Ингрид Клейн, ей сорок пять лет. Она не еврейка, а вот мой отец – еврей. То есть был евреем.
Джордж Синклер посмотрел на свою помощницу, которая вскинула идеально выгнутые брови, сохраняя беспристрастное выражение лица.
– Мы можем попробовать, – ответил он Софи. – Попробовать хотя бы ее найти. А вторая проблема?
– Мы с сестрой пытаемся выехать из страны. У нас есть паспорта, выездные визы и достаточно денег для поездки, но мы не можем найти никого, кто бы нам помог, и нам некуда идти. Ханне девять лет, и я за ней присматриваю. Мой отец умер в Пратере в тот день, когда арестовали мою мать.
Джордж Синклер выглядел потрясенным.
– В том ужасном инциденте? Мне очень жаль. Это был позор.
– Я тоже пытаюсь уехать, – заявила Рут и шагнула вперед. – Может, по студенческой визе? Я прекрасно играю на скрипке. Послушайте! – В считанные секунды она извлекла из футляра инструмент и смычок и заиграла залихватскую джигу, притопывая ножкой и наблюдая за их реакциями. Музыка звучала громко и слегка тревожно; миссис Слейтер вздрогнула.
Мистер Синклер поднял руку.
– Довольно, я верю вам на слово. Но, если честно, я мало что могу сделать. Сейчас все хотят уехать, а если у вас нет необходимых документов, это очень сложно. Я вынужден действовать в рамках закона.
– Мисс Хоффман рассказала мне об американской паре, которая спасает еврейских детей, – вспомнила Софи. – Они смогут забрать мою сестру?
– Эсме, полагаю, вы знаете об Абрахамсах, – обратился к помощнице мистер Синклер. – Какова текущая ситуация?
Миссис Слейтер подалась вперед.
– Они уезжают через пару дней, и боюсь, что все дети уже отобраны и подготовлены, так что нет смысла пытаться заскочить в последний вагон.
– Что же нам делать? – пробормотала Софи и ощутила прилив паники, поднимающийся из глубины живота. – Пожалуйста, вы должны нам помочь!
– Ничего мы не «должны», – резко возразила миссис Слейтер. – Вы и ваша подруга можете оставить мне ваши данные, мы наведем справки и свяжемся с вами. Иногда появляются варианты для двуязычных кандидатов, не так ли, мистер Синклер? – И она бросила на него многозначительный взгляд.
– Полагаю, что да. – Джордж Синклер смотрел на Софи дольше, чем это казалось необходимым. – Да, продиктуйте миссис Слейтер ваши имена и адреса и приходите сюда через несколько дней. Возможно, вам назначат встречу. Хотя вы, судя по всему, умеете приходить и без записи.
Рут с интересом следила за разговором, хотя мало что понимала.
– Хотите, чтобы я играть на скрипке? – спросила она, почувствовав, что наступила последняя возможность.
– Нет, спасибо, – решительно заявила миссис Слейтер и запустила девушек в свой кабинет. – Думаю, в общем и целом мы друг друга поняли.
* * *
– Итак, Софи Клейн, расскажи мне о себе. – Рут достала из кармана бумажный пакет и вынула из него булочку, разломила ее пополам и предложила Софи. Они сидели на вокзале и наблюдали, как нескончаемый поток пассажиров с тяжелым багажом пробивается через билетные барьеры и просачивается в поезда.
– Спасибо. – Софи впилась зубами в мягкий хлеб, смазанный маслом и сахаром и восхитительный на вкус. – Что ж, рассказывать особо нечего. Еще несколько недель назад я работала в библиотеке. Мой папа еврей, мама – католичка, и мы жили в квартире неподалеку от Внутреннего города. Сейчас мы с сестрой остановились у подруги.[13 - Внутренний город (нем. Innere Stadt) – первый, центральный район Вены. До того как границы города были расширены в 1850 году, совпадал со всей Веной в целом.]
– Вас выселили?
Софи кивнула.
– Вскоре после смерти отца.
– Так вы потеряли все?
– Почти. Новые хозяева дали нам пять минут, чтобы собрать вещи. – Слава богу, она все предусмотрела заранее и зашила их документы, деньги и драгоценности в подкладку пальто.
Девушки наблюдали, как мимо спешит женщина в меховой шубе, а за ней носильщик толкает заваленную чемоданами тележку, на вершине которой стояла зачехленная птичья клетка, в которой, как банши, пищал попугай.
– Когда-нибудь придет и наш черед, – сказала Рут и вытерла руки о юбку. – Нужно верить, что это случится.
Однако Софи уже почти потеряла надежду. На ее запросы никто не отвечал, и она начала сомневаться, что письма вообще дошли до адресата. Каждый день все ее силы уходили на страх за маму и скорбь по отцу, а та немногая эмоциональная энергия, которая еще оставалась, тратилась на переживания за сестру. После смерти папы Ханна почти всегда молчала. Когда Софи с ней заговаривала, сестра безмолвно смотрела на нее, словно впав в ступор. Софи не покидало ощущение, что она подводит маму и не заботится о младшей сестре так, как это сделала бы Ингрид. Но Ханна жила в каком-то своем мире, доступ в который ей был закрыт.
Они спали на диване в гостиной Фишеров; осознание того, что обратиться за помощью больше не к кому, отрезвляло. Дихтеры уехали, а никто из других соседей им двери не открыл. Софи обратилась к ближайшему коллеге отца по библиотеке, но он даже не спустился из своего кабинета, чтобы с ней встретиться, а кондитерская ее матери закрылась, и Тамары нигде не было видно. Только Вильгельм и его мать были готовы принять их у себя, но девочки не могли оставаться там долго.
– Я не могу уехать, пока не получу вестей о маме, – объяснила Софи Рут.
– Возможно, тебе придется, – возразила Рут. – Прости за жестокость, но попробуй посмотреть правде в глаза: возможно, ты никогда не узнаешь, где она и что с ней случилось. За что ее арестовали?
– Она плюнула в офицера СС.
Рут рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Вот молодец!
Все это было замечательно, но поздно ночью, не в силах уснуть, Софи иногда задавалась вопросом, думала ли Ингрид вообще о своих дочерях. Неужели она не ощущала ни малейшей потребности их защитить, а не предпринимать бесполезные действия, которые неизбежно привели бы к аресту? Еще до того катастрофического дня она фактически передала Ханну в руки Софи. А наутро Софи неизбежно вспоминала о мужестве матери, о ее великолепном неповиновении и тосковала по ней еще сильнее прежнего.
– Мы должны быть сильными, – отрезала Рут. – Если покажешь им, что тебе страшно, они тебя уничтожат. Думай о своей сестре и о себе. Это главное, и именно этого хотела твоя мать.
– Наверное, ты права, – согласилась Софи, – но это трудно. Я не такая храбрая, как ты.
– Возможно, ты похожа на меня больше, чем думаешь, – заметила Рут. – Навести столько шороху в посольстве! Это был великолепный спектакль. Не бойся постоять за себя, потому что никто другой этого не сделает.
Некоторое время они сидели молча и наблюдали за прохожими.
– А какая у тебя история? – поинтересовалась Софи.
– До прошлого года я изучала музыку в Академии. Теперь живу на свой страх и риск. Иногда по вечерам играю в ресторане, иногда на улице. – Рут посмотрела на немецких солдат, которые попарно патрулировали зал ожидания, держа оружие наготове. – Я бы и сейчас сыграла, если бы вокруг не было так много нацистских подонков. Мой отец в тюремном лагере, мама в санатории, а я единственный ребенок, так что я свободна, как ветер. У меня есть комната в доходном доме в Леопольдштадте, но это ненадолго: я так или иначе выберусь из Вены, уж поверь мне. У меня есть разрешение на выезд, но мне некуда податься, как и вам. Как думаешь, Джордж Синклер ищет себе любовницу?[14 - Район Вены, расположенный неподалеку от центра города.]
Софи улыбнулась.
– У меня не сложилось такого впечатления.
– И у меня. Думаю, на эту вакансию могла бы претендовать гламурная миссис Слейтер. Тем не менее попробовать всегда не лишнее. По-моему, ты ему нравишься, и у тебя безупречный английский. Ты бы согласилась давать мне уроки?
– Конечно, – ответила Софи.
Рут вздохнула и покачала головой.
– Ты слишком мягкая. Если научишь меня английскому, что я дам тебе взамен? Давай, думай! – Она ткнула Софи в ребра, отчего та вздрогнула и выпрямилась.
– Нам с Ханной нужно где-то ночевать, – потирая бок, произнесла Софи. – Можно на некоторое время остаться у тебя?
– У вас есть деньги?
– Немного. Мы не ожидаем, что ты станешь нас кормить.
– Надеюсь, что нет. – Рут обдумывала эту идею. – Ладно, но вам придется спать на полу на одном матрасе. Мы попробуем это в течение недели или около того и посмотрим, как пойдут дела. Надеюсь, сестра у тебя не капризная.
– Если она когда-то и была такой, то сейчас точно нет. – Софи слизала с губ кристаллик сахара. – Погоди, ты отдала мне половину своей булки, не ожидая ничего взамен.
– Это ты так думаешь, – ответила Рут и рассмеялась.
Глава восьмая
Вена, май 1938 года
Джордж Синклер не присутствовал на их следующей встрече в посольстве, поэтому у Софи не было возможности опробовать свою технику соблазнения, даже если бы она захотела. Она взяла с собой Ханну, и Рут пошла с ними, хотя ей ясно дали понять, что незнание английского – это недостаток. Миссис Слейтер заявила, что сначала переговорит с Софи несколько минут наедине, и ее лицо было серьезным.
– Боюсь, новости плохие, – сообщила она, поправляя на столе канцелярские принадлежности. – Мне жаль, что приходится сообщить вам это, но ваша мать умерла.
– Что?! – Софи недоверчиво уставилась на нее. – Как это возможно?
– Говорят, выпала из окна шестого этажа, – объяснила миссис Слейтер и, помолчав, добавила: – Возможно, она оттуда спрыгнула. – Она переставила органайзер со скрепками и линейку, а затем продолжила, по-прежнему не встречаясь с Софи взглядом: – Примите мои соболезнования. Я подумала, что вы захотите сами сообщить эту новость вашей сестре, когда сочтете нужным. Услышать ее от вас ей будет легче, чем от незнакомой женщины.
– Спасибо. – Софи была потрясена. Эсме Слейтер продолжила говорить, но Софи не вникала в смысл ее слов. Ее родители умерли, она и Ханна теперь сироты. «Присмотри за Ханной вместо меня», – попросила мама. Должно быть, она догадывалась, к чему все приведет.
– Хотите сигарету? – Миссис Слейтер протянула пачку. Софи взяла одну, хотя обычно не курила, и позволила дать себе прикурить. – А теперь сосредоточьтесь, мисс Клейн, и внимательно послушайте, что я скажу. Вы способны это сделать? – Она говорила на безупречном немецком, без намека на акцент.
