– Ты ухлопал весь резерв и ничего не увидел? – уточнила я.
– Мур-Мур, ты сама назвала меня «ведьмаком недоделанным». Интуиция в очередной раз тебя не подвела: я больше не Пряха. Пальцами со сращёнными костями не скрутишь нить. А тянуть за неё – верный обморок, причём зазря. События путаются: прошлое, настоящее – не разобрать.
Своё изумление я утопила в чашке с чаем. Как нужно истязать Пряху, чтобы она утратила дар?! Хотя палачи в допросных подвалах старались на совесть. Мерзавцы, Светлые Боги, какие же мерзавцы!
– Но ты прекрасно раскрываешь дела.
– Силы хватает, чтобы определить ложь. Остальное – опыт.
– Три злотых, – выпалила я. – Исключительно из уважения к Розыскному управлению. Половину вперёд.
На стол легли блестящие монетки.
– Бери всё сразу, я в тебе не сомневаюсь. Но есть условие.
Он подался вперёд:
– Перестань корчить из себя паршивую ведьму, госпожа Андея Муэ?рро, не позорь нашу школу.
– Нет больше ни той Андеи, ни школы, – прошипела я. – Забирай свои деньги и проваливай!
– Зря бесишься, – зло сощурился Рен. – Один шелудивый козёл не перечеркнёт факты. Ты – Пряха, и должна приносить пользу людям!
– Я уже целый год ничего никому не должна!
Он вскочил, рывком содрал с плечиков пальто и оглушительно хлопнул дверью. Вот же скотина! Теперь мне ещё и от домовладелицы попадёт. Госпожа Ловен чихать хотела, ведьма я или не ведьма: шуметь жильцам строго воспрещалось. А хуже всего было то, что внутри меня заворочалась потревоженная совесть. Пряха без способностей не найдёт убийцу быстро, и у Рена могут быть неприятности по службе. Да и деньги… На три злотых при разумной экономии можно протянуть недели две, а то и три. Я уткнулась лбом в колени.
Дверь скрипнула.
– Мур-Мур, ты там остыла? Поехали, я коляску поймал, внизу ждёт.
– Куда? В участок на десять суток? – хмыкнула я.
– В особняк Герье. Ткнёшь пальцем в убийцу и можешь дальше бездельничать.
Злотые на столе заманчиво поблёскивали. А-а, какого чёрта! Жить на что-то надо.
– Поехали.
На этот раз я не забыла ни перчатки, ни шарф. Ехать, насколько я помнила, предстояло далеко, а извозчики включали печки только тогда, когда пар от дыхания повисал сосульками на ресницах. Такая погода, как сейчас, считалась тёплой.
– Рассказывай, – потребовала я, едва устроилась на жёстком сиденье.
– Мерзкий случай, – Рен поплотнее затянул шёлковое кашне. – Герье вдовец, жил с дочерью и зятем. В отдельном крыле слуги: кухарка, эконом и две горничные. По словам дочери, последнее время Герье оказывал недвусмысленные знаки внимания одной из горничных, Агаше. Сегодня утром главу семьи нашли мёртвым, Агаша исчезла, из сейфа пропали драгоценности покойной госпожи Герье общей стоимостью шестьдесят тысяч злотых.
– Что тебя смущает? Объявите девушку в розыск. Хотя с таким грузом она уже вполне могла добраться до границы с Кешином – если хватило ума заранее договориться со скупщиком и купить билет на экспресс без остановок. Ты проверил её вещи?
– Не хватает саквояжа, дорожного платья, зимнего пальто и сапожек. Но видишь ли, Мур-Мур, у меня не складывается картина. Герье был далеко не стар, хорош собой и, если верить показаниям второй горничной, не домогался, а именно ухаживал. Агаша приличная девушка, не из финтифлюшек. Имела неплохой шанс стать второй госпожой Герье. Зачем убивать?
– Кстати, как его убили?
– Лошадиная доза снотворного в кофе. Взяли в домашней аптечке. Герье практически сразу потерял сознание, смерть наступила около трёх ночи. Кофе приносила Агаша.
– То есть у тебя явная подозреваемая с мотивом, способом и возможностью, но ты всё равно нанимаешь меня?
– Все, кого я опрашивал, врут, Мур-Мур, – бросил Рен. – Они что-то скрывают, и делают это сознательно.
– Ты же понимаешь, что тогда Пряха может быть бесполезна? Если человек намеренно искажает информацию, нить я не вытяну.
– Не повторяй прописные истины, мы с тобой учились в одной школе, – пробурчал Рен.
– Ладно, приедем – увидим, – примиряюще отозвалась я. – Хозяева знают, что ты везёшь ведьму?
– Готовлю им сюрприз, – он хищно усмехнулся. – Розыскное управление имеет право привлекать любых специалистов.
– Даже ведьму?
– Даже ведьму.
В окне показался ребристый купол газгольдера, а за ним Горбатый мост через Тейру: мы покидали фабричный район и направлялись в центр. Потянулись солидные многоэтажные дома из бледно-жёлтого пасенского камня, булыжник мостовой сменила гладкая тротуарная плитка. В просвете между деревьями мелькнула крыша Пассажа, похожая на перевёрнутую супницу, проплыл Королевский оперный театр с засиженным голубями памятником перед ним, издали сияла голубым искусственным светом оранжерея Ботанического сада. В богатых районах зима совсем не чувствовалась благодаря ярко-зелёным газонам и живым изгородям.
– Странная пора, – нарушил тишину Рен. – Ни зима, ни весна, ни осень. Хоть придумывай отдельное название. Статистика управления утверждает, что в это время в два раза чаще совершаются правонарушения и происходит наибольшее количество самоубийств.
Я пожала плечами. Если на людей так действует время года, значит, у них нет настоящих проблем. Работницам вроде Хелли неважно, зной на улице, дождь или снег. Утром они в темноте торопятся на завод, вечером, не глядя по сторонам, устало бредут домой.
– Рен, слушай… Утром у меня была девушка, её обокрал сожитель. Я сказала ей правду, но, боюсь, до участка она не дойдёт. А мерзавца надо наказать.
– Предлагаешь мне завести дело без заявления?
– Пошли к ней участкового. Девушку зовут Хельга Свон.
– Имя вора? Адрес?
– Канатная, восемь. Хельга назвала его Солавом, живут они вместе. Нить дала приметы: около сорока восьми – сорока девяти лет, невысокий крючконосый брюнет с ранними залысинами и крошечным шрамом на щеке. Ещё у него жена и взрослые дети, старший сын и две дочери. Не хочешь заниматься сам – скажи Фурену.
Рен промолчал. Понятно: преступление не его уровня. Ладно, на обратной дороге зайду в участок, не переломлюсь. Надеюсь, в особняке меня долго не задержат. Коляска уже катила по бульвару с подстриженными липами, посередине чинно прогуливались состоятельные горожане, то и дело мелькали пальто с бобровыми воротниками, золотые пенсне и норковые манто. В этой части Тангера я бывала редко, исключительно по работе. Снять здесь комнату на месяц стоило столько же, сколько в Сытном квартале на год, от цен в магазинах волосы вставали дыбом.
Разумеется, особняк Герье располагался в самом престижном районе столицы – Парадном квартале. Парк в классическом стиле окружала чугунная ограда в два человеческих роста, коляска подвезла нас к воротам. Пока Рен расплачивался, я бегло осмотрелась. В конце аллеи красовался величественный особняк с колоннами и мраморным портиком вместо крыльца. Дорого, чисто, уныло. Единственным живым штрихом были бледно-розовые цветы на клумбе перед домом.
У парадного входа дежурил незнакомый мне участковый. Он уставился на меня с жадным любопытством, но тут же отвёл взгляд и услужливо распахнул дверь. Просторный роскошный холл вызвал неприятные воспоминания: слишком уж походил на тот, который я десять лет считала своим. На длинных цепях свисали такие же люстры из шерро?нского хрусталя, а наборный паркет лишь слегка отличался рисунком. Второй участковый, что скучал у лестницы, при виде Рена вытянулся в струнку:
– Господин капитан, за время вашего отсутствия ничего не произошло!
– Пригласи всех спуститься, Винье, – приказал Рен. – И позови Джевса.
– Ты уже капитан? – я шутливо поклонилась. – Неплохая карьера за три года.
– За два с половиной, – уточнил он. – Полгода я отлёживался в приграничном городке.
Улыбка исчезла сама собой:
– Тебя настолько искалечили?
– У меня же не было высокопоставленного мужа, – Рен отвернулся. – Палачи не особо церемонились.
Зубы пришлось сцепить, чтобы не выдать дрожь. Запах горелого мяса и боль, боль, боль… Рука машинально потянулась к левому плечу. В Съере отличные лекари: шрамы почти исчезли.
– Зато тебя никто не предавал, – вырвалось у меня.
– Что верно, то верно, – усмешка Рена вышла кривой. – Сам дурак, неудачно попался на глаза.
Входная дверь распахнулась, мы обернулись. Через порог уверенно перешагнул высокий франтоватый господин и внимательно оглядел нас.
– Господин Арье? – осведомился он.
– Это я, – выступил вперёд Рен. – Простите, в настоящий момент данный особняк – место преступления. Если у вас ко мне неотложное дело, я освобожусь через четверть часа. Соизвольте подождать снаружи.
– Да у нас, собственно, общее дело, – господин приподнял край модной фетровой шляпы. – Позвольте представиться: Кейвен Совье, Особая служба Её Величества.
Глава 3
Моим первым желанием стало попятиться – и пятиться до тех пор, пока не окажусь у себя в комнате. Господин Совье не дал мне такой возможности. Пристальный взгляд ощупал мою жилистую тушку, взвесил, распотрошил и приклеил ценник.
– А я вас знаю, – обманчиво добродушно сказал особист. – Вы – госпожа Мур-Мур, знаменитая ведьма из Сытного квартала. Весьма законопослушная ведьма, насколько я в курсе. Зарегистрировались, получили вид на жительство, исправно платите налоги. Андея Муэрро, правильно?
Я молча поклонилась. Рен нахмурился:
– Господин Совье, расследованием убийств занимается Розыскное управление. Никоим образом не хочу вас обидеть, но при чём здесь Особая служба?
Особист огляделся, задержал взгляд на навострившем уши участковом – и приоткрыл дверь на улицу:
– Прошу вас. Разговаривать посреди холла неудобно.
«Намного удобнее, чем на холоде», – с тоской подумала я, однако послушно поплелась вслед за Реном. Совье отошёл на приличное расстояние от особняка и лишь потом достал из кармана пальто два листа бумаги и вечное перо:
– Подписывайте.
– Что это? – Рен показательно не вынул рук из карманов.
– Соглашение о неразглашении тайны, стандартная форма. Господин Арье, без данного документа наше общее дело станет операцией Особой службы, а вы займётесь другими, несомненно не менее важными делами. Подписывайте.
Стандартная форма соглашения включала семнадцать пунктов, и после каждого следовало поставить подпись. Пока Рен семнадцать раз повторял свою энергичную закорючку, я украдкой рассматривала Совье. Его глаза в солнечном свете оказались золотисто-зелёного кошачьего цвета. Красивое сочетание со светло-каштановыми волосами и смуглой оливковой кожей. Точно не уроженец Тангера, здесь все белокожие и белобрысые.
Затем перо перешло ко мне, и уже я под каждым пунктом старательно изобразила замысловатую завитушку, в которой угадывались инициалы А и М. Убрав подписанные листки, Совье вновь заговорил:
– Теперь я могу сказать. Покойный Сеймус Герье подозревался в измене родине. Чертежи секретного государственного заказа с его завода каким-то образом попали в Харси?н. Мы приставили к Герье своего человека, этой ночью она не вышла на связь.
– Ваш человек – горничная Агаша?
– Да, – подтвердил он. – Надёжный и проверенный агент, семь лет безупречной службы. Поэтому как только я узнал об убийстве Герье и пропавшей подозреваемой, то, разумеется, всё бросил и помчался сюда. Очевидно, господин Арье, вы тоже не поверили в виновность Агаши, раз наняли ведьму.
– Мур-Мур не ведьма, – сухо сказал Рен.
– А кто же?
Рен покосился на меня. Скрывать что-либо от Особой службы было не только глупо, но и опасно, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как честно сознаться:
– Я – Пряха.
– Светлые Боги! – изящные брови Совье подскочили на целый дюйм. – Как вам удалось уцелеть?!
– Повезло.
– Пряха! – Совье обошёл кругом, чуть ли не принюхиваясь. – Вы же видите не только прошлое, но и будущее? Не ошибаюсь?
– Нет.
– И вы гадаете за пару злотых фабричным дурёхам? – Совье покачал головой. – Ищете потерянные кошельки и разоблачаете неверных мужей? Как это неразумно с вашей стороны, госпожа Муэрро.
– Мур-Мур, – жёстко поправила я. – Предпочитаю прозвище, которое мне дали фабричные дурёхи. Я честно зарабатываю свой хлеб и не нарушаю законы Съера. Как вы любезно подметили, даже налоги плачу. Поэтому вправе заниматься тем, что считаю допустимым.
– Мы обязательно вернёмся к этому разговору, госпожа Мур-Мур, – Совье посмотрел на наручные часы. – Сейчас первостепенная задача – дело Герье. Не знаю, сколько господин Арье пообещал вам за содействие, но я заплачу в десять раз больше, если вы попутно определите, куда и почему исчезла Агаша.
– Тридцать злотых? – недоверчиво переспросила я.
Совье достал чековую книжку, выписал чек и протянул мне:
– Держите. Это аванс.
От заоблачной для меня суммы в пятьдесят злотых я округлила глаза. Неплохо живёт Особая служба! Первым делом оплачу комнату до весны, наконец-таки куплю новое пальто… Мечты я безжалостно оборвала. Деньги ещё нужно отработать, а если Рен прав и семейство Герье нарочно скрывает правду, тянуть нити будет ой как непросто. Чек я аккуратно убрала во внутренний карман, и мы направились обратно в дом.
В холле уже собрались слуги и хозяева. Дородная румяная кухарка, перепуганная девочка-горничная и самодовольный пузатый эконом вопросов не вызывали. А вот зять с бегающими глазками и взвинченная до крайности дочь без единой слезинки на лице сразу насторожили. Когда умер мой отец, я безостановочно ревела несколько дней подряд, лекарь в школе поил меня успокоительным.
– Господа! – властно произнёс Рен. – Прошу вас вытянуть вперёд правую руку.
– Это ещё зачем?! – взвилась дочь. – Какие-то шарлатанские методы!
– Действительно, господин Арье,– заблеял зять, – прежде чем…
– Молчать! – неожиданно грозно рыкнул Совье и выудил из кармана жетон с золотой летучей мышью – эмблемой Особой службы. – Выполнять приказ!
Здоровенную ручищу кухарки, холёную – эконома и цыплячью лапку горничной я проигнорировала. Резко обхватила левое запястье дочери и одновременно второй рукой вцепилась в ладонь зятя. Безотказный приём, разработанный специально для сложных случаев. Раздавшиеся истеричные вопли беспокоили не более чем комариный писк. Пространство привычно потекло и распалось на светящиеся нити, увиденное заставило меня отшатнуться и всё-таки вернуться к кухарке. Светлые Боги, как же бывает обманчива внешность!
– Мур-Мур, у тебя кровь из носа, – Рен подхватил мой локоть.
