Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы
Дэниел Абрахам
Звезды новой фэнтези
НЕЗАКОННОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТ, ИХ АНАЛОГОВ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕД ЗДОРОВЬЮ, ИХ НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ ЗАПРЕЩЕН И ВЛЕЧЕТ УСТАНОВЛЕННУЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.
Первые два романа тетралогии об уникальном фэнтезийном мире, чье выживание зависит от магии, а магия самым невероятным образом связана с поэзией. От соавтора эпической космооперы «Пространство» и участника межавторского проекта «Игра престолов».
ТЕНЬ СРЕДИ ЛЕТА
Над руинами некогда могущественной Империи выросли города-государства. Сарайкет – бастион мира и культуры, влиятельный политический и коммерческий центр. Его экономика зависит от загадочной магии порабощенного духа-андата по имени Бессемянный, воплощенного в человеческом теле поэтом-волшебником Хешаем. Об этом прекрасно осведомлены гальты, соседи сарайкетцев и их непримиримые враги. До сих пор Сарайкет успешно отражал варварские нашествия гальтов, но теперь они видят шанс на победу: надо всего лишь тайно сложить обстоятельства так, чтобы Бессемянный получил вожделенную свободу…
ПРЕДАТЕЛЬСТВО СРЕДИ ЗИМЫ
Когда истекает срок жизни хая, правителя города Мати, жестокая традиция велит его сыновьям вступить в беспощадную борьбу за престол. В живых останется только один – и никакие средства братоубийства народ не сочтет аморальными. Однако на сей раз происходит небывалое – погибают все легальные претенденты на власть. Подозрение падает на шестого сына хая, добровольного отщепенца, давно живущего на чужбине. Недавно он инкогнито вернулся в родной город – для чего же еще, если не для обретения кровавого наследства?
Дэниел Абрахам
Суровая расплата
Книга 1. Тень среди лета. Предательство среди зимы
Daniel Abraham
A SHADOW IN SUMMER. Copyright © Daniel Abraham, 2006
A BETRAYAL IN WINTER. Copyright © Daniel Abraham, 2007
Published in agreement with the author,
c/o BAROR INTERNATIONAL, INC., Armonk, New York, U.S.A.
All rights reserved
© Н. И. Парфенова, перевод, 2009
© И. Б. Русакова, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025
Издательство Азбука®
* * *
Тень среди лета
Посвящается Фреду Саберхагену, первому из моих учителей
Перевод Н. Парфеновой
Благодарности
Романтические представления о том, что создание книги – труд сугубо индивидуальный, требующий изоляции, редко соответствуют действительности. Хочу поблагодарить всех, кто приложил руку к появлению на свет этих романов; в одиночку я бы справился с задачей хуже.
Я признателен Уолтеру Джону Уильямсу, Мелинде Снодграсс, Стиву и Джен Стирлинг, Терри Ингленду, Джону Миллеру, Салли Гвилан, Ивонне Коутс, Эмили Мах, Сэйдж Уокер, Виктору Милану, Джорджу Р. Р. Мартину и всем многочисленным членам писательской мастерской «Критическая масса» в штате Нью-Мексико.
Спасибо также Шоне Маккарти за веру в этот проект и Джиму Френкелю за упорный труд и доброе внимание, уделенные начинающему романисту.
Но особенно я благодарен Конни Уиллис, от которой получил первый совет, Тому Доэрти, давшему совет последний, и Кэтрин Абрахам, без которой промежуток между этими двумя событиями был бы гораздо менее радостным.
Пролог
Удар пришелся по уху и рассек кожу. Тахи-кво – учитель Тахи – взмахнул лакированной розгой. Та просвистела в воздухе, словно птичье крыло. Ота выдержал: не дернулся, не вскрикнул. На глазах выступили слезы, но руки оставались в жесте приветствия.
– Еще раз! – рявкнул Тахи-кво. – Теперь без ошибок!
– Ваш визит – великая честь для нас, высочайший дай-кво, – пропел Ота, словно впервые озвучивая эту церемониальную фразу.
Старик, сидящий перед очагом, пристально посмотрел на него и принял позу одобрения. Тахи-кво удовлетворенно хмыкнул.
Ота согнулся в поклоне и замер на три вздоха, надеясь, что Тахи-кво не станет бить его за дрожь. Молчание затянулось. Ота чуть было не поднял глаза на учителя. Однако не тот, а старик у огня прохрипел традиционные слова:
– Ступай же, отверженное дитя, и возвращайся к занятиям.
Ота повернулся и покорно вышел из комнаты. Лишь закрыв за собой тяжелую деревянную дверь, в холодном коридоре, который вел к комнатам учеников, он отважился потрогать свежую рану.
Другие ребята замолкали, когда Ота проходил мимо; лишь раз или два взгляд задерживался на нем и на новом свидетельстве его позора. Смеялись только старшие ученики – «черные одежды», подопечные Милы-кво.
Ота отправился в свое крыло. Его класс уже спал. Мальчик осторожно снял церемониальное платье, стараясь не запачкать его кровью, и промыл рану холодной водой. Рядом с умывальником стояла глиняная плошка со жгучей мазью для порезов и ссадин. Ота зачерпнул едко пахнущую смесь двумя пальцами и нанес на порванное ухо. Потом, в который раз за время учебы в школе, сел на жесткую койку и заплакал.
– Этот мальчик… – произнес дай-кво, взяв в руки горячую пиалу с чаем. (Фарфор почти обжигал пальцы.) – Как по-твоему, из него выйдет толк?
– Возможно, – отозвался Тахи, поставив розгу у стены и усевшись рядом с учителем.
– Кого-то он мне напоминает.
– Его зовут Ота Мати. Шестой сын хая Мати.
– Братьев я помню. Тоже были способными учениками. Что с ними сталось?
– Отучились свое, получили клеймо и были выдворены, как большинство. Сейчас у нас триста младших школьников и сорок «черных одежд» под началом Милы-кво. Сыновья хайема или честолюбивых утхайемских семей.
– Так много? Я и десятой доли не видел.
Тахи принял позу согласия. Слегка развернутые запястья вносили оттенок не то печали, не то извинения.
– Лишь некоторые сильны и в то же время мудры. А на кон поставлено слишком многое.
Дай-кво потягивал чай и созерцал огонь в очаге.
– Интересно, – проговорил старик, – многие ли понимают, что мы их ничему не учим?
– Мы учим их всему: счету, азбуке. После школы любой найдет себе ремесло.
– Кроме того, которое нужно. Они ничего не знают о поэзии. Об андатах.
– Если они поймут это, высочайший, значит они на полпути к вашим дверям. А те, кого мы выдворим… Что ж, тем лучше для них.
– Неужели?
Тахи пожал плечами и уставился в огонь. Постарел он, подумал дай-кво, особенно глаза. Хотя когда-то и Тахи был зеленым юнцом, до встречи с ним. Стало быть, и морщины, и жесткость – плоды того, что дай-кво в нем посеял.
– Тех, кто не выдерживает испытания, клеймят, а потом отпускают на все четыре стороны. Они вольны идти своим путем, – сказал Тахи.
– Да, но мы отнимаем у них надежду вернуться к родным, занять придворную должность. У них нет семьи. Они не могут подчинять себе андатов, – возразил дай-кво. – Мы выбрасываем этих мальчишек так же, как их выбросили из дома родители. Что с ними происходит, хотел бы я знать.
– То же, что и с остальными, полагаю. Для выходцев из утхайема ничего не меняется. Что до сыновей хаев… клеймо лишает права наследования и, стало быть, спасает от бойни. Это ли не благо?
Тахи-кво был прав. Жители Хайема из поколения в поколение наблюдали за тем, как льется хайская кровь. Так уж повелось. Если все трое наследников убивали друг друга, верхушка утхайема доставала кинжалы, и города начинало лихорадить от насилия, а поэты безучастно наблюдали за происходящим, словно священники – за собачьими боями. Мальчишки, вверенные заботам учителей, были избавлены от этих войн, взамен лишаясь того, что успевали узнать за свою короткую жизнь. И все же…
– Едва ли унижение можно назвать благом, – сказал дай-кво.
Его старый ученик вздохнул:
– Большего мы предложить не можем.
Дай-кво покинул школу рано утром, едва рассвело. Шагнул за высокие бронзовые двери, которые открывали только для него. Ота стоял в рядах своих погодков, замерев в позе прощания. Кто-то за спиной улучил возможность почесаться – было слышно, как скребут по одежде пальцы. Ота не стал оборачиваться. Двое учеников Милы-кво закрыли тяжелые двери.
В тусклом зимнем свете, льющемся с высоты сквозь узкие, как бойницы, окна, мельтешили «черные одежды», отдавали распоряжения своим классам. Задания бывали разными. Утро могло быть посвящено работе внутри школы – починке стен или стирке – либо очистке от наледи садовых дорожек, по которым никто, кроме чистильщиков, не ходил. Вечер отводился на обучение: счет, азбука, религия, история Старой Империи, Второй Империи, Войны и городов Хайема. А еще за последние недели все чаще кто-нибудь из учителей отходил в конец класса, доверяя одному из «черных одежд» вести урок и расспрашивать о пройденном. Мила-кво то и дело прерывал своих подопечных, чтобы рассказать шутку или обсудить вопрос, о котором те не говорили. Тахи-кво только наблюдал и наказывал. Его лакированная розга прошлась по всем одноклассникам Оты.
Сегодня Риит-кво, из числа старших «черных одежд», отвел класс Оты в погреба. Снаружи вставало солнце, но Ота, не видя его, смахивал пыль с камней, которые будто сохранили холод с прошлой зимы, а потом мыл их ветошью, стирая в кровь костяшки пальцев. Наконец Риит-кво построил учеников, прошелся по рядам, раздал пощечины тем, чья осанка ему не понравилась, и вывел в столовую. Ота не оборачивался, не заглядывал вперед, а смотрел строго в спину товарища.
На обед подали холодное мясо, вчерашний хлеб и жидкий ячменный суп, которому Ота радовался главным образом оттого, что он был теплый. Очень скоро Риит отправил учеников мыть ножи и миски, а потом велел следовать за собой. Ота, на беду, очутился в начале колонны и первым вступил в холодный лекторий с каменными скамьями и узкими окнами, не знавшими стекла. Там уже ждал Тахи-кво.
Никто не ведал, почему хмурый круглолицый учитель взял этот класс под опеку, хотя в темноте общих спален ходили кое-какие слухи. Шептались, будто бы дай-кво выбрал одного из учеников и откроет ему тайны андатов сразу, в обход Милы-кво и «черных одежд», сделает поэтом, а значит, наделит большей властью, чем есть у хая. А может, чья-то семья, дальняя родня хая, раскаялась, что отослала сына, и хочет вернуть отпрыска в родовое гнездо.
Ота тоже слушал эти сплетни – мечты слабых и робких, – но не верил ни одной. Он понимал: если уцепится за такую мысль, она сломит его навсегда. Мучаясь в этой школе, надеясь лишь выжить, только так он мог сохранить свою душу. «Дотерпеть бы до конца, – думал двенадцатилетний Ота, – а там нас выпустят обратно в мир». Шел третий год его обучения – как раз середина срока. Сегодня надо пережить очередную беду. Так было вчера, так будет завтра. Заглядывать слишком далеко в прошлое и будущее – себе дороже. Только в самых смелых мечтах Ота представлял, как изучает тайны андатов, а это случалось столь редко, что впору сказать – никогда.
