– Я думаю, у тебя все сложится само собой. Так всегда было. Это все беспечность и твоя чертова ухмылка, благодаря которым ты получаешь все, чего хочешь.
Мой временами сварливый брат прячет полуулыбку за бутылкой, делая еще один глоток.
Он прав. Когда мы были моложе и, оставшись вдвоем, пытались закончить старшую школу, колледж и, в конце концов, попасть в Главную лигу, я видел, как тяжело все давалось Каю. Жизнь обрушилась на него гораздо быстрее, чем следовало бы для любого пятнадцатилетнего подростка, и необходимость заботиться не только о себе, но и обо мне была очевидным бременем.
Поэтому, когда ему нужна была поддержка, я научился его смешить.
Когда у нас оставалось денег только на одно блюдо, я уговаривал официантку добавить еще немного картошки фри бесплатно.
Когда нам не хватило денег на проезд, я подружился с водителем автобуса, который работал на маршруте, и он подвозил нас бесплатно.
Может, я и не самый ответственный брат, но знаю, как использовать свои сильные стороны в своих интересах. Я нравлюсь людям и умею заставить других улыбаться. Так что да, иногда я шучу, но при этом сохраняю позитивное отношение к жизни, и все всегда получается само собой.
– Я, эм… – В горле пересохло. – Я надеялся, что смогу взять у тебя мамино кольцо.
– Исайя.
– Что? Для Миллер тебе оно не нужно.
– Нет, но… – Он не сводит глаз со своего сына, который бегает по траве перед нами. – Послушай, ты знаешь, я хранил мамино обручальное кольцо для тебя, но надеялся, что ты отдашь его кому-нибудь, с кем ты собираешься прожить всю свою жизнь. Не для того… что сделали вы с Кеннеди.
– Просто поверь мне, ладно?
– Исайя, – вздыхает он. – Послушай, брат. Если ты будешь обращаться с Кеннеди так, будто она твоя настоящая жена, это не заставит ее волшебным образом в тебя влюбиться.
– Есть вещи, которых вы не знаете. Все, что вы, ребята, видите, – это то, что я выгляжу как гребаный идиот, ухлестывающий за этой девушкой, но, когда мы с ней наедине, все иначе. Я не знаю, как это объяснить, но нутром чую, что все иначе.
Взгляд Кая смягчается.
– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. С тобой такое уже случалось, и мне не кажется, что эта ситуация отличается. Я не думаю, что Кеннеди воспринимает происходящее так же, как ты. Я твой брат и хочу тебя защитить.
Теоретически я понимаю его беспокойство. Возможно, для Кеннеди этот брак временный, но я слышал, что у меня есть шесть долгих месяцев, чтобы влюбить в себя свою жену.
Кай тихо посмеивается, разряжая обстановку.
– Черт подери, поверить не могу, что ты уговорил Кеннеди выйти за тебя замуж в субботу вечером! Это то, о чем я говорил: все работает в твою пользу. Девушка, по которой ты тосковал долгие годы, случайно появляется в Вегасе и выходит за тебя замуж. – Он качает головой. – Что это, черт возьми, за везение в Вегасе?
Я тоже улыбаюсь.
– Ну, фактически это было в воскресенье утром.
Он перестает смеяться.
– В воскресенье?
– Мы поженились в воскресенье.
– Ох…
Кай делает еще один глоток, и мы наблюдаем, как Макс выдергивает из земли одуванчики и пытается на них дуть – примерно так же, как он пытался задуть свечи на своем праздничном торте. Он сдается и, пошатываясь, направляется ко мне, протягивая руку, чтобы я ему помог.
Усадив племянника к себе на колени, я обнимаю его и дую вместе с ним, позволяя ему поверить, что он сам заставил эти белые пушинки летать вокруг нас.
– Я знаю, что не должен напоминать тебе о воскресной дате, – говорит Кай.
– День рождения Макса.
– Ну, и это тоже.
– Нет. – Я кашляю. – Тебе не обязательно напоминать. – Целуя племянника в макушку, устраиваю его поудобнее. – Просто удивительно, что Макс родился в тот же день, когда мы потеряли маму, да? Это почти как если бы она прислала его сюда для нас.
– Да, – вздыхает Кай. – Я тоже об этом думал.
– Я познакомился с Кеннеди в тот же день три года назад. Не знаю, говорил ли я тебе об этом.
– Нет, не говорил.
– И так вышло, что я женился на ней в тот же день.
Брат понимающе улыбается. Я уверен в своей жене точно так же, как верю в то, что Макс послан нам свыше.
– Хорошо, – соглашается Кай. – Я отдам тебе мамино кольцо.
Освещение в моей квартире выключено, но здесь все равно светло из-за всполохов молний за окном.
Я взрослый мужчина, мне тридцать один год, но я по-прежнему ненавижу грозу.
Включаю телевизор, чтобы отвлечься, но это не помогает. Мне неспокойно, нервы на пределе.
Очередная вспышка молнии озаряет ночное небо, и я мгновенно вскакиваю на ноги, меряю шагами гостиную и отправляю сообщение брату.
Я: Ты в порядке? Ты дома?
Кай: Все хорошо. Я дома. Как ты?
Я: Я в норме. Миллер и Макс дома?
Кай: Они здесь.
Я: Хорошо. Никуда не езди.
Кай: Ты же знаешь, я не поеду. Люблю тебя.
Я тут же отправляю сообщения Трэвису и Коди, проверяя, как дела, хотя они понятия не имеют, почему я это делаю. Коди спрашивает, не хочу ли я прийти к нему на ужин и посмотреть игру «Дьяволов Чикаго» по телевизору, но он живет достаточно далеко, и мне пришлось бы ехать на машине, а этому не бывать.
Затем я пишу Монти.
Я: Ты дома?
Монти: А кто спрашивает?
Я: Я.
Монти: Если я скажу «да», ты заявишься без приглашения и напомнишь мне, что скоро мы станем родственниками, потому что твой брат и моя дочь собираются пожениться?
Я: По сути, теперь я твой зять. Здорово, правда?
Монти: Не совсем так. И кроме того, я слышал, что ты теперь тоже чей-то зять.
Я: Ты уже слышал?
Монти: Весь клуб знает об этом!
Я: Я собирался тебе рассказать…
Монти: Нам нужно поговорить об этом как можно скорее, парень.
Я: Я знаю. Мы поговорим. Так ты дома?
Монти: Да.
Я: Хорошо. Увидимся на поле.
Возможно, это не вполне разумно, но когда я не могу избавиться от навязчивых мыслей, то проверяю, все ли в порядке у тех, кто мне дорог.
С тех пор, как я познакомился с Кеннеди, мне всегда хотелось ее проведать, если возникало подобное беспокойство, но я отговаривал себя, помня, что она не обязана общаться со мной вне работы.
Но теперь… теперь обязана по закону.
Я все еще расстроен тем, что она пыталась свалить вину за все на меня, но мои чувства к ней не изменились.
Я: Привет, Кенни. Ты дома?
Я расхаживаю из угла в угол, ожидая ответа, но минуты проходят, а его все нет. На моем экране даже не мелькают серые точки.
Очередной раскат грома, кажется, сотрясает здание, заставляя меня нервничать.
Я: Кен, пожалуйста, ответь.
Она молчит.
Я: Если ты не ответишь, я стану называть тебя миссис Родез перед всей командой.
Ответ приходит мгновенно.
Кенни: Даже не вздумай.
Я: А вот и моя женушка!
Кенни: Отвратительно.
Я: Ты дома?
Кеннеди снова не отвечает, поэтому я ей звоню.
– Что?
– Ты дома?
– Какое тебе дело?
– Просто ответь на чертов вопрос, Кеннеди. Ты дома?
– Да, я дома.
– А ты никуда не собираешься сегодня вечером?
– Нет.
– Ладно, хорошо.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто хотел знать.
Она вздыхает так, словно я ей порядком надоел, а ведь она замужем за мной меньше сорока восьми часов.
– Ты меня утомляешь, Родез.
Мне приходится прикусить губу, чтобы сдержать улыбку.
– Мне известны и другие способы утомлять. Просто дай знать, когда тебе захочется хорошенько выспаться, и мы сможем скрепить наш брак, Кен.
Она хохочет, и ее смех звучит так свободно и непринужденно, что я позволяю себе широко улыбнуться, слушая его.
– Так что ты решила? – спрашиваю я.
Технически я ничего не получаю от нашего соглашения. Мы делаем это ради нее, но я все равно отчаянно хочу, чтобы Кеннеди согласилась. Если она согласится, я как минимум смогу проводить с ней время, и это все, чего я хочу.
На том конце провода повисает тяжелая пауза.
– Это совсем не то, чего я хочу.
Черт. Сразу к делу.
