– Я больше не собираюсь это обсуждать. Если вы хотите работать в «Воинах», можете стать младшим тренером по легкой атлетике. Именно эта должность вакантна.
Девушка колеблется, и я представляю, как расправляются ее плечи, когда она уверенно спрашивает:
– Когда я должна дать ответ?
– К концу дня.
– Отлично. Я сообщу вам о своем решении.
На мгновение воцаряется тишина, и как будто разговор окончен, но затем я слышу, как доктор Фредрик говорит:
– Мисс… Кей, если вы решите к нам присоединиться, я предупреждаю вас в первый и последний раз: если между вами и одним из игроков возникнет хотя бы намек на какие-нибудь глупости, вы будете уволены. Есть причина, по которой я не беру на работу женщин. Вы будете находиться рядом с ними в раздевалках, самолетах и отелях. Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы не стать отвлекающим фактором.
«Есть причина, по которой я не беру на работу женщин». Чертов козел!
– Не сочтите за дерзость, доктор Фредрик, но последние два года я была одним из трех врачей, отвечавших за всю спортивную программу Университета Коннектикута. В моей биографии нет ничего, что заставило бы вас усомниться в моем профессионализме.
– То были дети, а это мужчины, – парирует он. – Думаю, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
Девушка кашляет, и я понимаю, что она действительно профессионал, потому что на ее месте я бы, наверное, прописал ему хук правой в челюсть. В этом смысле я немного импульсивен.
– Я отвечу вам к полудню, – говорит она, заканчивая разговор.
Вдалеке раздаются шаги, и с каждым шагом их звук становится громче: Фредрик направляется в мою сторону. Я не могу уйти, не попавшись на подслушивании, и, хотя я твердо намерен донести эту информацию до Монти, нашего полевого менеджера [2 - Полевой менеджер (обычно именуемый кратко: «менеджер») в бейсболе – главный тренер, который отвечает за контроль и принятие окончательных решений по всем аспектам стратегии работы команды, отбору состава, обучению и тренировкам. Полевые менеджеры, как правило, не участвуют в решениях о персонале вне поля или в долгосрочном планировании деятельности клуба, эти обязанности выполняет генеральный менеджер.], я не собираюсь заранее посвящать в это доктора Фредрика. Поэтому на всякий случай снова ныряю в женский туалет до того момента, пока не удостоверюсь, что он уже далеко.
Я и так был не в восторге от нашего главного врача. Если хотите знать мое мнение, он подхалим, вечно заискивает перед парнями из команды, Но то, как он разговаривал с этой женщиной – будто он лучше ее, – вызывает у меня желание рассказать всем в «Воинах», какой он сексист.
– Сексистский кусок дерьма! – вторит моим мыслям женский голос совсем рядом.
Та незнакомка врывается в туалет, которым никто не пользуется, и я едва успеваю спрятаться за дверцей кабинки. Я не сажусь, а стою, как последний придурок, потому что понятия не имею, как оказался в такой ситуации.
Наблюдая за девушкой в дверной просвет, я вижу в зеркале ее отражение. Упершись руками в раковину, она низко опустила голову, и мне не видно лица.
Она смеется и спрашивает саму себя:
– Что это, черт возьми, было?
Затем делает глубокий вдох, наконец выпрямляется, в упор смотрит на себя в зеркало и… и мучительное, выворачивающее наизнанку горе, которое я испытывал сегодня, меркнет, потому что сейчас я совершенно сбит с толку.
Эта миниатюрная женщина с цветом волос, который я затрудняюсь определить, и интонацией в голосе, которая заставила бы яйца любого мужчины сжаться от страха, чертовски сногсшибательна.
Веснушки усеивают каждый сантиметр раскрасневшейся, сияющей кожи. Глаза, скорее всего, карие, поскольку очень похожи на мои. И губы… которые она поджала, чтобы не заплакать, потому что явно хочет злиться, а не рыдать.
Считайте это шестым чувством, но ее улыбка, не будь она спрятана за недовольством, зажгла бы во мне искру.
Девушка смотрит на свое отражение в зеркале, и на ее глаза набегают слезы.
– Нет, – умоляет она. – Не здесь. Возьми себя в руки, Кеннеди.
Кеннеди.
Сделав глубокий вдох, она качает головой.
– И перестань, мать твою, разговаривать сама с собой, чудачка.
И вот так в самый худший день в году я чувствую, как мои губы расплываются в улыбке.
Я напряженно наблюдаю, как она достает телефон и звонит кому-то по громкой связи, расхаживая по туалету. Наверное, мне следует объявить о своем присутствии. Не то чтобы это было вторжением в частную жизнь, но я понятия не имею, как объяснить сложившуюся ситуацию. «Привет! Я просто люблю посидеть в женском туалете. Не беспокойтесь за меня. Я быстренько помою руки. Вы не могли бы подвинуться? Я подслушал ваш разговор с нашим главным врачом. Если хотите, я могу сходить с вами в отдел кадров. И еще вы очень симпатичная».
– Привет! Как дела? – произносит мужской голос на другом конце провода. Я сразу же начинаю его ненавидеть.
– Ты сейчас можешь говорить? – спрашивает она. – Мне вроде как нужно выговориться.
– Прямо сейчас у нас командное фото, и я следующий. Ты в порядке?
Она на мгновение прикрывает глаза, собираясь с духом.
– Да, конечно. Просто хотела поздороваться со сводным братом.
Сводный брат. Запомним.
– Ну, привет. Я соскучился. Твой первый день проходит хорошо?
Она в упор смотрит на себя в зеркало и лжет:
– Все идет отлично.
– Ну и славно! Эй, мне пора идти: нужно фотографироваться. Набери меня позже, договоримся о встрече.
Она натягивает на лицо улыбку, которая даже мне, совершенно незнакомому человеку, кажется фальшивой.
– Договорились. – Кеннеди вешает трубку и опускает голову с тихим «черт».
Я ничего не знаю об этой девушке, но уверен, что ей нужен тот, кто заставит ее улыбнуться, а это – моя фишка. Еще я немного верю в судьбу, и, хотя сегодня – моя самая нелюбимая дата в календаре, я склонен в этот день находить смысл в происходящем.
Может быть, я должен был подслушать этот разговор.
Может быть, я застрял в женском туалете, потому что ей нужно хоть с кем-то поговорить.
Может быть, это моя мама направляет меня сегодня.
При этой мысли я закрываю глаза и начинаю говорить еще до того, как успеваю полностью все обдумать:
– Если тебе нужно обсудить с кем-то это предложение о работе, я готов помочь.
«Боже, как стремно звучит!»
Открыв глаза, я наблюдаю, как она шарит взглядом по зеркалу и находит отражение моих ног.
– Что ты делаешь в женском туалете?
– Меня выдал сорок шестой размер?
– Ты следишь за мной?
– Ну, технически я оказался здесь первым.
Она щурится, оглядывает дверь и смотрит мне в глаза через узкую щель.
– Ты будешь отвечать на мои вопросы или продолжишь задавать свои?
У меня вырывается смешок. Мне это нравится.
– Я прячусь в женском туалете, потому что у меня паршивый день. И, судя по тому, что я услышал, у тебя – тоже.
Ее плечи, которые были приподняты до ушей, опускаются на место.
– О…
Я распахиваю дверь, и вижу свою собеседницу с ног до головы. Черные легинсы облегают каждый сантиметр ее стройных ног. Рукава темно-серой олимпийки закатаны до локтей, на ногах – ослепительно чистые белые кроссовки. Предплечья и лодыжки усеяны веснушками, словно кто-то нарисовал их на ее светлой коже.
Девушка, с таким изяществом носящая спортивную форму. И симпатичная… Очень, очень симпатичная.
Чуть менее угрожающим тоном она спрашивает:
– Насколько много о моем паршивом дне ты услышал?
Подхожу к раковине и, облокотившись бедром о столешницу, смотрю в глаза своей собеседнице.
– Я слышал ваш разговор с доктором Фредриком в коридоре. А затем вернулся сюда, чтобы он меня не заметил.
– О… – Она кивает, отводя взгляд. – Значит, ты слышал все.
– Нам следует сообщить в отдел кадров. Или я могу поговорить с Монти – полевым менеджером. Он сможет передать владельцу команды…
– Нет. Нет, я не хочу ничего сообщать. Я не впервые сталкиваюсь с начальником-сексистом. В конце концов, я женщина, работающая в сфере спорта.
Я делаю паузу.
– Начальником? Так ты примешь это предложение о работе?
– Я не… – Она замирает, изучая взглядом все мое тело. Я возвышаюсь над ней: мой рост – сто девяносто три сантиметра, – но в повседневной одежде я выгляжу как обычный человек. – Кто ты такой?
И тут до меня доходит: она и понятия не имеет, что я – основной шорт-стоп команды, в которой она собирается работать. И я решаю использовать это в своих интересах.
– Сейчас я просто тот, с кем ты можешь поговорить. Ты сказала, тебе это нужно.
В ее глазах читается недоверие, она пытается меня оценить, но необходимость разобраться в своем затруднительном положении перевешивает любые подозрения.
– Я никак не могу найти работу в профессиональном спорте. – Ее признание на мгновение повисает в воздухе. – Неважно, что я окончила Колумбийский университет и была лучшей в группе. Не имеет значения, что врачи, у которых я проходила практику во время ординатуры, поют мне дифирамбы, когда к ним обращаются за рекомендациями. Не имеет значения, что я была самым молодым ведущим врачом одной из школ первого дивизиона, спортсмены выигрывали национальные чемпионаты. Нет, все это не имеет значения, потому что у меня есть две сиськи и вагина.
От ее прямоты у меня расширяются глаза.
– Боже мой… – Она морщится и прикрывает лицо правой рукой. – Не могу поверить, что говорю с незнакомцем про свои сиськи.
– Я был бы гораздо больше впечатлен, если бы ты сообщила, что их три.
Она смотрит на меня сквозь пальцы, и я изображаю свою самую озорную ухмылку. Девушка убирает руку, и на ее лице появляется робкая улыбка.
Робкая, да. Но тем не менее улыбка.
Я протягиваю ей руку для рукопожатия:
– Исайя.
Она отвечает мне тем же:
– Кеннеди.
– Что ж, Кеннеди, теперь, когда я больше не незнакомец, расскажи мне подробнее об этих твоих двух сиськах.
Она пытается сдержать улыбку, но та – на этот раз широкая и искренняя – так и рвется наружу.
– Ну я собираюсь носить их какое-то время.
– Конечно. – Я склоняю голову набок. – Мне показалось, тебя зовут Кенни?
Она хихикает. Этот красивый, но несколько застенчивый смех.
– Никто никогда не называл меня Кенни. Я решила использовать это имя, когда получила шесть отказов подряд, подписываясь как Кеннеди.
– Ну что ж, Кенни…
– Нет…
– Расскажи мне об этой вакансии.
Она тяжело вздыхает.
– Я пытаюсь устроиться на работу в сфере профессионального спорта с тех пор, как окончила ординатуру. Моя цель – когда-нибудь стать главным врачом команды, но пока мне не удается сделать даже первый шаг. Парни, с которыми я училась, с трудом закончили, а их рекомендации гораздо хуже, чем мои, но они получают работу, на которую я претендую. И когда мне предложили стать здесь заместителем главврача, я ухватилась за эту возможность. В прошлые выходные я собрала вещи и переехала в квартиру в центре Чикаго. Мы с Фредриком общались только по электронной почте, потому что он взял отпуск в межсезонье. В моих рекомендациях, должно быть, не упоминался тот факт, что я женщина. Я не уверена… Но когда я представилась ему сегодня утром, он сразу же отказался от своего предложения.
Итак, она симпатичная и очень умная. Понял.
– Когда доктор Фредрик сообщил начальнику отдела кадров, что произошла ошибка и такой вакансии нет, ему ответили, что по закону он должен нанять меня хоть на какую-то должность. Вряд ли отдел кадров в курсе, что его внезапное решение не брать в штат второго врача как-то связано с тем, что он случайно нанял женщину.
Слова так и сыплются из нее, и, кажется, она не может остановиться.
– А теперь мне предлагают работу спортивного тренера начального уровня! Не пойми меня неправильно: это отличная работа, но я не для того я потратила столько лет и стала дипломированным врачом спортивного профиля, чтобы обращаться к кому-то еще ради составления планов лечения, понимаешь? – Она оглядывает меня с головы до ног. – И какого черта я тебе все это рассказываю?
