– Какой у тебя размер обуви?
– Что?
– Размер обуви.
– Тридцать седьмой. А что?
Исайя резко сворачивает налево, придерживая для меня дверь в торговый центр, расположенный рядом с одним из отелей. Даже после полуночи магазины открыты, и в них полно народу.
Не сбавляя шага, Исайя заходит прямиком в Vans и находит отдел для женщин. Он снимает пару с полки.
– Тебе нравится красное, верно? Ты всегда носишь красную форму команды.
– Они не красные, а ярко-розовые.
– Правда? – Он склоняет голову набок, разглядывая кеды в своей руке, прежде чем вернуть их на полку. – Нравятся клетчатые? У Макса есть клетчатые кеды.
Макс – двухлетний племянник Исайи, которого он просто обожает.
– На самом деле я не…
– Нет, клетчатые – это не твое. – Он снова осматривает полки, прежде чем обратить внимание на пару высоких черных кед с одной белой полосой и на платформе. – Вот эти. Нравятся?
Не буду врать, они клевые. Предпочитаю нейтральную одежду и ношу униформу командных цветов – красного и ярко-синего. А платформа добавит мне роста. Рост сто шестьдесят сантиметров – совсем не плох, но создает определенные сложности, если работаешь с группой высоченных мужчин и постоянно чувствуешь, что твой босс смотрит на тебя сверху вниз. Метафорически, но все же.
– Нравятся.
Исайя протягивает их кассиру.
– Можно нам такие тридцать седьмого размера?
– Что ты делаешь?
– Покупаю тебе обувь. Твои ноги устали.
Я достаю из сумочки свою кредитную карту, но Исайя выхватывает ее и прячет в задний карман, не глядя ни на нее, ни на меня. Он продолжает разглядывать прилавок, берет пару носков с вешалки у кассы, а затем – джинсовую куртку и показывает ее мне, ожидая одобрения.
– Я в состоянии заплатить за свою обувь.
– Я же сказал, что угощу тебя выпивкой.
– Это не выпивка.
– Это ее часть. Это мой единственный шанс, и, если тебе все время будет некомфортно, ты больше никогда не захочешь выпить со мной. Я просто не могу упустить свой единственный шанс только потому, что ты замерзла и у тебя болят ноги.
– Исайя, никакой это не шанс. Мы просто выпьем.
Он игнорирует меня, пока кассир не возвращается с обувной коробкой в руках. Исайя протягивает ему свою кредитную карточку, оставляя мою в заднем кармане. Расплатившись за носки, кеды и джинсовую куртку, вручает их мне.
– Избавься от этих каблуков, Кенни, и давай выпьем.
Хрустальная люстра в центре зала переливается розовыми и пурпурными бликами, отражая цвет портьер, драпирующих стены. Кажется, что все это помещение и есть люстра, отсюда и название этого роскошного бара, расположенного в здании отеля «Космополитен».
Пробираясь сквозь толпу, я следую за Исайей: он ведет меня к бару и слегка отводит руку за спину на случай, если мне понадобится за нее схватиться, чтобы нас не разлучили, но я этого не делаю. Несмотря на то, что мне приходится протискиваться мимо людей, стараясь не отстать, я не склонна к случайным прикосновениям.
Когда мы добираемся до бара и находим два свободных стула, Исайя свободной рукой выдвигает один для меня. В другой руке он держит белые лабутены, которые я сменила на кеды.
– Один бокал, – напоминаю я, забираясь на стул.
– Как договорились.
Я устраиваюсь поудобнее, свешиваю ноги, не в силах дотянуться до перекладины, и Исайя, опустив взгляд, издает тихий смешок.
– Давно я говорила тебе, как сильно ты мне не нравишься?
– М-м-м, – мурлычет он. – Должен предупредить тебя, Кен: я люблю, когда ты злишься. Это меня заводит.
– Так вот почему ты не оставляешь меня в покое все эти годы? Наверное, мне надо было все это время вести себя мило.
– Тогда я бы, наверное, уже несколько раз сделал тебе предложение. Отлично. Я хочу сказать, я добьюсь тебя, чего бы это ни стоило.
Усаживаясь рядом, Исайя смотрит на мою левую руку: безымянный палец без кольца упирается в барную стойку.
Хотя я уже больше года не ношу свое старое обручальное кольцо, этот палец все еще кажется мне слишком легким. Пустым. Наверное, так бывает, когда в течение четырех лет каждый день носишь безвкусное кольцо с бриллиантом в восемь карат. Парень, сидящий на соседнем стуле с другой стороны, разражается пьяным смехом и заваливается мне на плечо. Только когда я отодвигаюсь от него, он осознает это и извиняется.
– Ой, прошу прощения! – От меня не ускользает, что его взгляд задерживается на моих обнаженных ногах.
Я поплотнее запахиваю новую джинсовую куртку и замечаю предупреждающий взгляд, которым награждает парня Исайя, заставляя его переключить внимание на своих друзей.
– Пусть держит свои глазенки при себе, – бормочет Исайя, просовывая между нами руку и за ножку стула придвигая меня как можно ближе к себе.
Я не могу удержаться от смеха.
– Как и ты?
Исайя откровенно разглядывает меня, но на этот раз я не чувствую необходимости прятать каждый сантиметр своего тела. Должно быть, из-за доверия, которое я испытываю к нему по необъяснимой причине.
Он дерзко улыбается:
– Не понимаю, о чем ты.
Я беру со стойки коктейльное меню.
– Что мы будем пить?
– Мы? Господи, Кенни, это же наше первое свидание! Я и не подозревал, что мы так быстро превратились в «мы».
– В какой момент вечера ты становишься менее несносным?
Он пожимает плечами, заглядывая в меню.
– Мне говорили, что примерно через три или четыре бокала. Ну, что ты будешь?
– Не знаю. Не то чтобы я любила выпить…
– Никогда? Даже в колледже?
– Там я была слишком занята подготовкой к экзаменам, чтобы блевать на общажных тусовках.
Еще я пыталась быть идеальной, но это история для другого дня.
В уголках его глаз собираются морщинки, на губах появляется легкая улыбка.
– Хочешь, я закажу тебе напиток?
– Ты что, собираешься заказать максимальную порцию самого отвратительного пойла, чтобы я пила его несколько часов, потому что мы договорились лишь на один бокал?
– Нет. Я собираюсь заказать обычный напиток, который, думаю, тебе понравится и если ты все еще захочешь вернуться в свой отель, на этом мы и закончим.
Я удивленно приподнимаю бровь:
– Уже сдаешься, Родез?
– Уверен, что ты захочешь провести со мной чуть больше времени, чем потребуется на один напиток.
– Ты такой самоуверенный!
– Уверенный в себе, – поправляет он.
Исайя Родез действительно уверен в себе. Он дурачится в своей раздражающе харизматичной манере и при этом не выглядит душнилой. Его расслабленность и лёгкость выходят за рамки того, что я считаю позволительным.
Но несколько лет, проведенных рядом с ним, напоминают мне о том, что также он безрассуден, а иногда и слишком легкомыслен. Сколько я его знаю, он – душа компании. Исайя не загадывает на будущее и не задумывается о последствиях своих действий. Своей свободой, легкостью и общительностью он, вероятно, обязан старшему брату, который всегда брал ответственность на себя.
Если честно, кроме этого, я мало что о нем знаю, но предположу, что Исайя Родез заставляет умных девушек совершать глупые поступки. Вот почему я никогда не поддавалась и даже не задумывалась о его многолетнем флирте и постоянных намеках на более близкое знакомство со мной. Он просто хочет того, что не может получить, и, если я когда-нибудь передумаю и уступлю, его азарт иссякнет.
– Как ты относишься к текиле? – интересуется Исайя.
– Она заставляет меня принимать неверные решения.
– Идеально. – На его лице снова появляется фирменная улыбка. Он поворачивается к бармену и заказывает два одинаковых напитка.
Обхватив стул, на котором я сижу, своими длинными ногами, Исайя держит мои туфли на каблуках на коленях и смотрит на меня.
– Когда ты собираешься поговорить с доктором Фредриком о повышении?
Я издаю удивленный смешок.
– Как долго ты ждал, чтобы спросить меня об этом?
Он смотрит на часы на своем запястье, и его челюсть почему-то дергается, когда понимает, что уже немного за полночь.
– Три года ровно.
– Три года?
– Мы познакомились в этот день три года назад, и каждый день с тех пор я хотел, чтобы ты заговорила с ним о повышении. Твоя квалификация слишком высока, Кенни, и я единственный, кто об этом знает. Ты бинтуешь лодыжки и собираешь пакеты со льдом, хотя на самом деле ты настоящий врач.
– Ты помнишь точную дату нашего знакомства?
Какого черта? Я знала, что Исайя слегка в меня влюблен, но всегда предполагала, что это просто их командная шутка. «Единственная женщина в штате? О, тогда я хочу с ней переспать». Ну, что-то в этом роде.
– Кеннеди, соберись! Сезон начинается на следующей неделе, и я думаю, тебе пора об этом заговорить. Черт, да я сам хочу сказать ему об этом! Фредрик распределяет тебе самые тяжелые смены и не дает серьезных поручений. Ты с этим смирилась?
Он помнит день нашего знакомства? Почему? Тогда не произошло ничего особенного, кроме того, что я получила работу. Работу, которую полюбила, хотя не чувствую, что полностью в ней самореализуюсь. Да, хуже моего начальника не сыщешь, но мне нравятся плюсы работы в профессиональном спорте. Путешествия. Болельщики. Воодушевление после окончания сезона.
– Я не собираюсь ничего говорить, и ты тоже.
– Кен…
– Я подала на повышение.
Он слегка отстраняется.
– Правда?
– Не в «Воинах», но да.
Когда бармен ставит перед нами напитки, Исайя закатывает свои карие глаза.
– Дай-ка угадаю. Тебя хочет нанять Атланта.
Мой сводный брат второй бейсмен в команде Атланты, и, хотя он – один из моих самых близких людей, Исайя и Дин выросли в одном городе и давно соперничают. Мы с Дином стали родственниками в старших классах и не были близки до колледжа, так что я не знала об истории их взаимоотношений, пока мой сводный брат не появился на Дне семьи в Чикаго в прошлом сезоне и они оба не связали воедино все факты.
– Нет, не Атланта. Сан-Франциско.
Исайя замирает, не донеся бокал до губ.
– Калифорния? Но это… на другом конце страны.
– Да. Но климат замечательный, и врач их команды уходит на пенсию после окончания сезона. Его помощник не хочет повышения, поэтому они ищут замену, и наставник, у которого я проходила стажировку, порекомендовал меня на эту должность.
С каждым словом волнение в моем голосе нарастает. Это работа мечты, к которой я готовилась все свои двадцать с лишним лет, и я – одна из трех оставшихся кандидатов на должность. В этом году мне просто необходимо закончить работу с «Воинами» на мажорной ноте, а когда придет время, успешно пройти собеседование, и работа мечты может стать моей.
– Калифорния, – повторяет Исайя, вглядываясь в мое лицо.
