Лиза Бетт "Бессмертный. Ты сдашься, Василиса"

Я округляю глаза и снова краснею.

– Я не пьяна. И я не на работе.

Но он даже слушать меня не стал.

Разворачивается и уходит в сторону выхода в лобби. И я торопливо иду за ним.

Глава 3

В этом номере я уже однажды была, и сейчас узнаю охранников, которые приветливо расступаются, чтобы впустить нас внутрь. Губернатор расслабленно проходит в гостиную своего огромного стадиона и ослабляет узел галстука, небрежно кивая на стол у дивана. Там лежат документы.

Я прохожу к ним и сажусь на край дивана, чтобы изучить, в чем же ошибка.

Пробегаю взглядом по строчкам и оседаю на диван глубже. Вот же дурочка…

– Я распечатала вам не тот документ. Возможно, поторопилась и… – произношу сокрушаясь. – Я точно помню, как выводила новую смету, как проверяла там всё. А потом видимо сунула старые документы в портфель и уехала. Вот черт. Прошу прощения…

– Твое счастье, что я решил прочесть документ перед его подписанием, – берет в руки два бокала и проходит к диванам. Опускает тару и откупоривает бутылку шампанского, которое я пила на приеме. От прохлады напитка бокал запотевает, но я к нему не притрагиваюсь, ведь Бессмертный намекнул, что я алкоголичка.

– Сегодня я уже не успею распечатать новую смету, поэтому придется мне переделать ее и подготовить к вашему возвращению. Сроки в любом случае нарушатся, и я получу по шапке вполне заслуженно, – рассуждаю вслух, не говоря уже о том, что все мои унижения пережитые сегодня оказались напрасны. Обидно. – В таком случае вы не против, если я поеду в гостиницу, чтобы успеть собраться, – беру в руки смету и встаю с дивана, ощущая на себе взгляд губернатора. – Простите, что так получилось. Всего доброго.

Шагаю к дверям, сообразив, что в этот раз даже разуться не потрудилась. Дергаю ручку двери, открываю, но передо мной возникает амбал, который стоит тут как сторожевой пес, и преграждает мне путь.

– Дайте пройти, – загруженно смотрю себе под ноги, отступаю, но амбал не двигается с места, упрямо сверля меня взглядом. Я поднимаю голову и делаю ему знак отойти, но он стоит как вкопанный. Я оборачиваюсь в сторону баснословно широкой гостиной и ловлю на себе взгляд наглеца. – Что это значит?

– Именно это и значит, – отзывается, изучая меня.

– Мне надо ехать.

– Закрой двери и вернись на свое место.

В его тоне чувствуется холодок. И теперь я понимаю, почему мой начальник так стремился избежать этой встречи и вообще всячески избегал губернатора. В его голосе стальные нотки, которые пугают до дрожи, и я даже не мыслю не подчиниться.

Разворачиваюсь и покорно возвращаюсь к дивану. Опускаю документы на столик рядом с двумя бокалами и сажусь напротив губернатора.

Мой пыл куда-то испарился, я чувствую себя овечкой, которую в угол загнал бродячий зверь в идеально сшитом костюме от кутюр.

– У меня к тебе деловое предложение, Василиса, – начинает без утайки, и я взволнованно ерзаю на божественно мягком диване, чувствуя себя так, будто сижу на горошине. – Ты можешь оставаться на своей должности, либо уволиться, тут уже как пожелаешь. По возвращении в наш город, ты соберешь свои вещи переедешь в квартиру, которую я тебе сниму. Ты вольна делать все, что тебе вздумается в течение дня, но твои вечера должны быть свободны.

Говорит, а я внимательно слушаю его речь, но не понимаю ее смысла. О чем он?

– Я буду давать тебе деньги и полностью тебя содержать, в свою очередь ты должна будешь поддерживать свое тело в нынешнем состоянии. Не худеть и не полнеть, не допускать никаких хирургических вмешательств и уколов ботокса. Не красить и не стричь волосы, в общем. Оставаться именно такой, как выглядишь сейчас.

– О чем вы?

– Если ты согласишься на мое предложение, тебя ждет безбедное существование и беззаботная жизнь, если же нет… Соответствующие структуры займутся ситуацией с подлогом документов, которые ты лично передала мне на подпись.

– Антон Сергеевич, я не совсем понимаю…

– Я предлагаю тебе стать моей любовницей.

– Любовницей? – переспрашиваю, сводя брови.

– Я буду приезжать ночью, трахать тебя, а утром уезжать на работу до следующего вечера. Как я уже сказал, ты будешь весьма обеспечена, но с условием, что спать ты будешь только со мной одним.

Меня обдает жаром от того, как он произнес эту гребаную фразу.

…буду приезжать ночью, трахать тебя…

– Вы шутите?

– Я похож на шутника? – с вызовом спрашивает, приподнимая подбородок.

– Вы похожи на того, что сошел с ума, – отзываюсь, сжимая бедра. – Я замужем. У меня двое детей.

Нахал, напротив, подается вперед, облокачивается на свои разведенные колени и заглядывает мне в глаза.

– Как я уже сказал, днем ты вольна делать все, что захочешь. Можешь проводить время с семьей, мне плевать.

Такое ощущение, что он тронулся умом. А может это я перепила?

Поднимаюсь на ноги и отхожу к панорамному окну, глядя на ночной город.

Так вот, к чему был вопрос про сиськи?

Он уже тогда принял решение записать меня в свои подстилки?

– Я полагаю, вы осознаете, что я не могу принять ваше предложение.

– Не вижу причин для отказа.

– Не видите? – возмущенно оборачиваюсь, искренне недоумевая. – У меня есть муж. Мужчина, которому я родила двоих детей. И есть эти самые дети, которые нуждаются в том, чтобы их мать жила с ними в одном доме! – голос идет на взлет. Губернатор молчит. – Вы либо псих, либо идиот. И трахаться с вами я не стану. Точка. Это мое окончательное решение.

Разворачиваюсь и иду в сторону дверей, дергаю те, но амбал по-прежнему на своем месте.

– Вы издеваетесь? Прикажите ему убраться! – ору на губернатора, но тот лишь спокойно изучает меня взглядом, и я толкаю амбала в грудь, понимая, что хотя бы так могу выплеснуть злобу.

Дверь перед моим носом захлопывается, и я рычу и развернувшись решительно шагаю к дивану, на котором сидит этот индюк.

Застываю напротив него, упирая руки в бока.

– Это называется похищение! Вы губернатор, а я заместитель руководителя департамента градостроительства! Если в прессу просочится информация о том, что вы удерживаете меня силой, то…

– Значит в моих интересах, чтобы эта информация не просочилась, – дергает меня за запястье, и я теряю равновесие и неловко заваливаюсь на него, запутавшись в подоле длинного платья в пол. Оказываюсь полулежа на губернаторе, на лице которого ни один мускул не дрогнул. – В моих интересах, чтобы ты не открывала рта, Василиса.

Произносит фразу с двойным дном. И я отчетливо вижу в ней угрозу.

– Либо открывала его только в том случае, когда я соберусь трахнуть тебя в него. Доходчиво объясняю?

– Предельно! – цежу сквозь зубы и пытаюсь встать, но каким-то немыслимым движением он подталкивает меня на диван, и накрывает собой, упираясь вытянутой рукой в сиденье над моим плечом.

– Ты ведь тоже это ощутила? Там в спальне. И не ври, что нет. Чувствуешь это? – спрашивает вкрадчиво, а я так зла, что мне хочется ударить его или сбросить с себя, и я ерзаю под ним в конечном счете добившись только того, что подол моего платья задирается выше, и этот негодяй может ощутить кружево моих трусиков своим бедром. Он едва уловимо перестраивается, и я ощущаю бугор в его паху, который упирается мне прямо туда.

Бретелька шелкового платья сползает с плеча, и нахал, медленно проследив за ней взглядом, возвращается к моему лицу.

– Магнетизм и притяжение. Твой пульс учащается. Дыхание становится поверхностным. Соски заостряются и просвечивают сквозь тонкое кружево твоего белья и сквозь белую блузку тогда. И через черный шелк сейчас…

Намекает на платье, и я опускаю пристыженный взгляд на свою грудь и понимаю, что он прав.

Наглец одним беглым покачиванием бедер задевает чувствительную точку там, и мое дыхание сбивается.

– Секс двух взрослых людей, которые хотят друг друга, и которые знают, как доставить друг другу удовольствие может быть весьма занимательным. Никаких лишних обременяющих чувств. Только физика тел, – одна его рука уперта в сиденье дивана, вторая опускается на мое обнаженное бедро и скользит по нему вверх. Нахал слегка поглаживает кожу ладонью у самой моей задницы, а потом скользит пальцами под нее, провокационно касаясь обнаженных ягодиц. Проводя между ними подушечками пальцев, скользя по кромке стрингов. – Ты раздвигаешь для меня ноги, я делаю нам обоим хорошо, а после кончаю сам. Считай это соглашением. Сделкой. Да чем угодно. Я хочу тебя. А ты хочешь меня. Не спорь, я видел, как ты смотрела…

– Я закричу.

– Мне нравится, когда девушка не может сдержать эмоции.

– Я напишу заявление в полицию.

– Думаешь, у меня нет там связей? – отнимает руку и скользит ей кпереди. Слегка отклоняя бедро, чтобы накрыть зону моих трусиков пальцами. Проводит по ластовице, нагло поглаживая мою промежность сквозь ткань. Мне жарко, я сгораю от этого ощущения, и давно бы прикрыла глаза, если бы не лютая ненависть, которая душит горло. Губернатор оттягивает ткань и накрывает мое лоно пальцами, проводя по нему невесомо. И мои щеки вспыхивают, когда я понимаю, что возбуждена. Как дура последняя. Как путана. Потекла от его вкрадчивого голоса из секса по телефону и от его касаний, как будто он точно знает, где надо жестче, а где совсем нежно. Во рту пересыхает. – Ты взрослая девушка, Василиса. Я взрослый мужчина. Одно твое «да» и проблема решена.

Я не могу говорить, лишь молча мотаю головой, чувствуя какими тяжелыми становятся веки. И как тянет прикрыть их, и будь что будет. И я поддаюсь этим ощущениями навстречу и тянусь к его уху губами, прикрывая наконец глаза. Моя ладонь опускается на его шею, и я притягиваю губернатора ближе, шепча ему ласково.

– Никогда… Никогда я не лягу под тебя по своей воле, урод. И никогда ты не увидишь, как я кончаю.

Он отводит голову назад и заглядывает в мои глаза, полные ненависти. И спокойно встречает мой мятежный взгляд.

– Я мог бы взять тебя прямо сейчас на этом диване. И заставить тебя кончить. Добиться, чтобы ты умоляла дать тебе это. Но я не стану. Потому что ты нужна мне добровольно. Без принуждения и насилия. Я буду грубым с тобой, только если ты сама об этом попросишь. И никак иначе.

Его слова идут вразрез с моим представлением о насильниках. Не это я ожидала услышать. И я сбита с толку.

– Из моего номера ты не выйдешь. Так что можешь не тратить время и нервы. Если надумаешь присоединиться ко мне, я буду в спальне, – встает с меня и мне мгновенно становится холодно. И я торопливо сажусь на место и одергиваю подол платья, натягиваю бретельку на плечо. – Что касается контрацепции можешь не волноваться. Я сделал вазэктомию, поэтому предохраняться ни к чему. Я буду делать это в тебя.

Говорит так, как будто уже решил это, и я согласилась.

Я смотрю на него волком. Снизу вверх.

– Завтра мы улетаем на моем самолете. Твоей семье я передал, что твоя командировка задерживается. Если тебе будет угодно, считай себя моей пленницей. Доброй ночи, Василиса.

Он уходит в сторону своей баснословно огромной спальни с огромной круглой кроватью, а я остаюсь в гостиной одна.

Меня пробирает на смех, но я почему-то не смеюсь. Вместо этого тянусь к бутылке охлажденного шампанского и прикладываюсь к ней, глядя в пространство.

Губернатор – основная фигура на шахматном поле, именно он является самым главным блюстителем порядка, чести и морали. Он должен быть образцом благодетели, порядочности и праведности. И именно он прямым текстом заявил, что ему плевать на мои права, как человека, и как женщины. И ему плевать на мою семью, которая сейчас ждет моего возвращения. И ему плевать на мои желания и мое мнение, его интересует только собственное. И он хочет, чтобы я стала его наложницей. Смешно? Не очень. Уж слишком нереалистично звучит. Но пугает не эта мысль, а другая. Та, что колотится в подсознании пойманной птичкой:

Он еще меня не трахнул, а мне уже хочется закурить. Господи, помоги.

Глава 4

– Не спится? – слышу голос и отворачиваюсь от окна, в которое смотрела. Вот уже час или два. А может всю ночь? Счет времени я потеряла, когда этот наглец ушел в свою спальню преспокойно отдыхать после произведенного своим предложением эффекта. А вот я уснуть так и не смогла. И наблюдала за тем, как небо из черно-бархатного превращается в лилово-розовое, а затем и в голубое. Как огни ночной столицы гаснут и сменяются утренней дымкой. Как город просыпается, когда уснула мафия, которая им правит.

– Как вы угадали? – произношу иронично, сопровождая фразу мрачным взглядом, которым пригвождаю негодяя. Тот, однако, отскакивает от него, как от стенки горох, ведь наглец уже умылся, принял душ, судя по влажным темным волосам, и переоделся в чистую белую рубашку и брюки с иголочки. В дверь номера стучат, и мы переводим взгляд на нее, откуда появляется горничная с тележкой еды. Видимо он уже и завтрак заказал. – Размышляю о том, что прямо сейчас из аэропорта вылетает мой самолет, на который я по вашей воле не села.

– Завтракать будешь? – отмахивается от моей фразы и садится за столик, на который горничная выставляет блюда, накрытые пузатыми металлическими крышками. – Не знал, что ты предпочитаешь, поэтому заказал вообще все блюда из меню.

Я враждебно наблюдаю, как заполняется стол, как горничная увозит пустую тележку и удаляется, оставив нас одних. Губернатор выбирает себе блюдо для завтрака, а я все еще стою у окна, обхватив плечи руками. На мне все еще вечернее платье и просроченный вечерний макияж, который мне не терпится смыть, но я шага не сделала из гостиной, потому что мне запретили.

Если вспомнить стадии принятия событий, этой ночью я прожила отрицание, гнев, торг, депрессию и кажется принятие. Хотя мне все еще не верится, что это не сон, и присутствие этого мудака меня все еще злит, я все еще надеюсь донести до него свою точку зрения, факт моего присутствия здесь вгоняет меня в отчаяние, и я не готова пока смириться с мыслью, что моим телом собирается распоряжаться кто-то кроме меня самой или моего мужа. Нда-задачка. Значит, я все еще на первой стадии.

Подхожу к столу, и занимаю место напротив губернатора.

– Антон Сергеевич, мне кажется, ваш розыгрыш зашел слишком далеко. Уже не смешно. Отпустите меня домой.

Губернатор невозмутимо отрезает кусочек яичницы и кладет в рот, а потом запивает соком, и кажется не слышит меня вовсе, но медленно прожевав и запив, он откладывает нож и вилку и поднимает на меня свои глаза. И я с обреченностью понимаю, что они у него густо-серые, как столовые приборы, которыми он пользуется. И почему-то вчера я не запомнила их цвет, а может меня волновали другие вещи?

– Знаешь, Василиса, – вздыхает, потирает переносицу большим и указательным пальцами и смаргивает усталость, которая очевидно никуда не делась после вчерашнего. И даже спокойный ночной сон в огромной удобной кровати не избавил его от груза ответственности и, я надеюсь, вины за содеянное. – Все было бы проще, если бы ты согласилась сразу. Согласилась, возможно выдвинула бы требования, которые я рассмотрел бы, и мы ударили бы по рукам. Но ты отказалась.

– Потому что мне не нравится эта затея, – даже мне смешно от того, что я назвала его предложение затеей. Но почему-то другого слова не пришло на ум.

– Было бы проще, согласись ты. Но сейчас, признаюсь, я растерян. И надо сказать, сбит с толку.

Я молча смотрю на него волком, он откидывается на спинку помпезного стула и ведет широкими плечами, обтянутыми белой рубашкой.

– Прежде я не получал отказов.

– То есть вы и другим делали подобные предложения? – охаю, подаваясь вперед. И только потом понимаю, как глупо выгляжу, и как наивно вслушиваюсь в его речь.

Губернатор бросает на меня вымученный взгляд, давая понять, что мое любопытство неуместно и продолжает.

– Обычно девушки соглашались и были вполне довольны исходом нашего общения. В конечном итоге мы расходились обоюдоудовлетворенными через месяц-два после начала наших отношений. Ни моя репутация, ни их гордость не были задеты и не находились под угрозой. С тобой ситуация иная.

– Я могу дать слово не рассказывать. Если вы прямо сейчас отпустите меня, – великодушно соглашаюсь попрать свою гордость и честь, надеясь на его совесть.

– Это так не работает, Василиса. Предложение сделано. И твой отказ значения не имеет.

– Вы шутите?

– Я говорю с тобой прямо и откровенно. Из уважения, заметь. – ведет черной бровью, и я ощущаю себя двоечницей на ковре у директора. Прямо сейчас он достанет указку и отходит меня за непослушание. – Ты так или иначе станешь моей женщиной. И в случае с тобой я готов подождать, сколько тебе понадобится. Но учти. Мое терпение не безграничное, а полномочия распространяются далеко за границы разумного. Я не хвастаюсь, предостерегаю.

– Угрожаете.