Ульяна Сергеевна, что удивительно, молчит целых несколько секунд, мне удалось ее обескуражить, это дорогого стоит. За три года брака я ни разу не могла заткнуть ее хоть ненадолго, у этой женщины всегда был готов моментальный ответ на все, о чем бы не шла речь.
– Что ты мне ерунду городишь! – говорит она наконец. – Испортила стену – уберешь. С ножом вообще непонятно, ты не тронулась головой? Надеюсь, ты приняла это непонятное нечто, что проткнуто ножом, за гигантского паука и потому так поступила. В любом случае нечего выдавать собственную неудачу за продуманный план!
– Ну, – пожимаю плечами, – нечего, так нечего. Кофе все равно нет, и варить его я не буду, – произношу, присаживаясь на краешек дивана и принимаюсь обратно засовывать рассыпанное на полу в рюкзак.
– Так и не купила нормальную сумку? – поджимает губы Ульяна Сергеевна. – Все ходишь со своей поделкой?
– Ручная работа ценится везде и всеми, – спокойно отвечаю.
– Ладно, – свекровь тоже присаживается на краешек дивана только с его другого конца, – чаю нам сделай. Потом свои художества уберешь, это терпит.
– Чай я тоже делать не буду, – флегматично произношу, выпрямляясь. Кажется, я собрала все. – Но вы можете сами себе налить, чувствуйте себя как дома, вы же член семьи, а не гость.
Не знаю, почему я вредничаю, видимо, сказывается вечное безропотное подчинение семье Саши, и сейчас, после его предательства, проснулась прежняя я, которую не смогла сломить авторитарная тетка, но которая сама себя окоротила ради любимого. И, как оказалось, зря.
Так что дело не в чае, мне не сложно его налить, дело в принципах.
– Вот ты как заговорила, – тянет свекровь, – а не боишься, что я Саше пожалуюсь?
Конечно, за несколько лет она выучила мои болевые точки, я ведь была перед ней, как на ладони.
– Нет, не боюсь, – качаю головой, – я видела его с другой, мне уже все равно.
Изначально я не собиралась сообщать Ульяне Сергеевне об измене ее сына, но, видимо, мне нужно поделиться хоть с кем–то, чтобы стало легче.
– С Янессой, что ли? Рыжая эффектная девушка, не чета тебе, да? – усмехается свекровь.
Ее реплика как удар под дых. Я не ожидала, что она в курсе измен ее сына, что она даже с девицей знакома.
– Вы ее знаете? – спрашиваю, а у самой кончики пальцев немеют от переизбытка эмоций, ведь предательство Чернышова выходит на новый уровень.
– Конечно, знаю, – кивает Ульяна Сергеевна, кидая на меня псевдо сочувствующий взгляд, – это его подруга с института. Там такая любовь была, такая любовь, – Она качает головой, – но, к сожалению, молодые и горячие они разругались, а потом мой сын встретил тебя и почему–то вцепился. Хотя я ему сто раз говорила, что ты нам не ровня, в отличие от Янессы. Он все уговаривал меня, просил принять тебя в семью, быть ласковее, и я сдалась. Но ты до сих пор даже внука мне не удосужилась подарить. Впрочем, вопрос уже решен, Сашенька вновь начал общаться с девушкой из хорошей семьи, а ты ушла на второй план. Даже если ты была бы беременна, мы бы просто забрали ребенка, а тебя выгнали, – заканчивает моя свекровь свои откровения с настоящим оскалом вместо улыбки. – Сама должна понимать, ты ничего наследнику Саши не смогла бы дать, для тебя этот вариант тоже был бы предпочтителен.
Последняя фраза особенно сильно впечатляет меня, мои глаза мечутся по полу, и тут я вижу злосчастный тест на беременность, откатившийся дальше остальных вещей, и потому не убранный мною в рюкзак.
И этот тест сейчас преспокойно лежит возле правой ноги моей свекрови. Стоит только ей перестать сверлить меня злорадным взглядом, и она заметит, она увидит, и что будет дальше, она уже озвучила…
Глава 4
Лихорадочно соображаю, что мне делать. Правовая сторона вопроса меня сейчас мало волнует, Чернышовы могут себе позволить ее миновать, организовать так, словно они правы, словно они поступают благородно, а не остальные. Ведь всегда можно выставить меня той, кому нельзя доверить воспитание ребенка. Вариантов много, ведь я всего лишь безработный дизайнер по сравнению с Чернышовыми.
– Знаете что? – произношу громко, только чтобы взгляд Ульяны Сергеевны был по–прежнему прикован ко мне, чтобы не опустился вниз. – А давайте все–таки попьем чай! – подрываюсь на ноги и фамильярно тащу свекровь за руки. – Только за столом, а не на диване, как какие–то плебеи.
– Хм, – мать Александра выгибает бровь, что с ее подтяжкой делать исключено, а потому вновь смотрится комично, – ты вдруг решила перенять правильное поведение, которое я в тебя три года вдалбливала? Поздно, деточка, ничего не изменится.
Ногой толкаю тест на беременность под диван и вздыхаю с облегчением.
– А знаете, вы правы, – отпускаю руки женщины, – как меня не шлифуй, все равно не получится сделать такую, как вы, – «К счастью!» – Не будем тратить ни ваше, ни мое время на чаи, все уже решено.
– Ладно, – Меня окатывает очередной волной презрения, – как скажешь. Даже опасным преступникам перед смертной казнью давали в прошлом право на последнее желание. А ты, пожалуй, не хуже них.
– Спасибо великодушно, никогда бы не подумала, что вы так высоко цените меня, – откровенно ерничаю, но Ульяна Сергеевна, ранее подобного не встречавшая от меня, принимает мои слова за чистую монету.
– Полно, деточка, все в прошлом, – она хлопает меня по плечу. – Я не держу на тебя зла, и ты не держи. Знай, когда мой сын созреет на развод, я позабочусь, чтобы ты не осталась нам должна, не переживай. Все же ты очень плохо управляла кофейней все это время, но мы терпели прежде и сейчас не предъявим.
После этого заявления, а еще и предыдущего, где Чернышовы всенепременно забрали бы моего сына, получись он у нас с Сашей, мне становится по–настоящему дурно. Перед глазами прыгают черные мушки, а кончики пальцев снова холодеют.
Усилием воли заставляю себя держаться на ногах, не оседать на пол ни в коем случае и не падать в обморок. Стоит только этому произойти, и Ульяна Сергеевна не уйдет, вызовет скорую помощь, а те могут догадаться, что причина моего плохого самочувствия не только в нервах, но и в моем интересном положении. И тогда никто меня никуда не отпустит, использует, как инкубатор, во всю развлекаясь с рыжей университетской подругой…
Настолько реалистичная картинка встает у меня перед глазами, что мне становится еще более дурно. Тошнота подкатывает к горлу, и приходится сглотнуть вязкую слюну.
– Д–давайте я вас провожу, мне нужно побыть одной, свыкнуться, – произношу дрогнувшим голосом.
– Конечно–конечно, деточка, умойся обязательно, женщина не должна показываться мужчине в настолько жалком виде, – напутствует меня свекровь, и ее лицемерие лишь прибавляет тошноты.
С трудом переставляя ноги, закрываю–таки дверь на все замки и спиной прислоняюсь к стене.
«Как же так? Как так? Я три года жила не в семье, а в террариуме! – думаю с ужасом. – Как я могла просмотреть, как могла не понять, как именно меня воспринимает Ульяна Сергеевна?»
– Маменькин сынок, – презрительно выплюнула моя тетка, когда я привела Александра познакомиться с единственной родственницей.
Несмотря на не самую радостную совместную жизнь с тетей, другой семьи у меня не было, и я привела жениха к родственнице, считая это правильным поступком.
– Что ты такое говоришь! Саша нормальный, любит меня. И маму свою тоже любит. Но разве это плохо? – обиделась я тогда на слова тетки.
– Очень плохо, ты никогда не будешь первой в его жизни. Он старше тебя, а все еще ведомый матерью, как телок, – тетя продолжила говорить неприятные слова.
– Да с чего ты это взяла? Ты его рядом с матерью не видела, а уже делаешь такие выводы!
– Мне не нужно видеть, чтобы распознать натуру мужика. Ты, деточка, отрастила себе зубки, я постаралась, но с парнями никогда не общалась близко, опять же я перегнула палку, не хотела, чтобы ты рано забеременела, не доучившись. Но в итоге ты слишком наивна в отношениях, – принялась назидательно увещевать меня тетя.
А я… А что я?
Я обиделась настолько сильно, что произнесла неприятные слова. Сказала, что тетя просто любовь никогда не видела и не дарила ее, родные дети потому от нее и сбежали, а я ухожу жить в полноценную семью, полную любви.
В общем, очень жестоко я поступила. Нельзя было напоминать про личную драму тети, ведь она наверняка страдала, осознала, что надо быть мягче, со мной ведь она была мягче, не такой, как с собственными детьми. Но осознаю я это только сейчас.
Как и то, что тетя, бывшая лишь один раз замужем да и то неудачно, распознала натуру Чернышова лучше меня. Ведь и впрямь он оказался маменькиным сынком, и никогда я не была у него на первом месте. Получала совершенно неискренние комплименты от свекрови, завуалированные оскорбления и радовалась вниманию, как дурочка.
– Я попала в семью чудовищ, и принц меня не спасет, он сдался и стал таким же, как они, – шепчу потерянно и таки оседаю на пол, теряя сознание…
Глава 5
Прихожу в себя как будто скоро, но ощущения в теле такие, словно я просидела всю ночь на холодном полу и застудила все на свете.
Покряхтывая, исключительно на силе воли, поднимаюсь на ноги. Если выберусь из этой глубокой ямы, в которую сама же себя и загнала, обязательно позвоню тете и попрошу прощения. Какая бы она не была, а волю к жизни привила.
Осторожно доползаю до кухни, где с жадностью припадаю к стакану воды. Живот сжимается от голода и приходится отвлечься еще и на это.
«Я беремена, я справлюсь, и, главное, никто об этом не знает», – повторяю, как мантру.
За окном солнце все еще радует глаз и спешащих по своим делам прохожих, а я стою и не знаю, куда мне деваться и что делать.
– Тест! Нужно вытащить из–под дивана тест, чтобы они его ни в коем случае не увидели! – испуганно восклицаю.
Слова свекрови о том, что они заберут моего сына, накрепко поселились в моей голове. Пусть ее угроза неправомерна, да и Чернышовы не всемогущи, как бы Ульяна Сергеевна не хотела показать, но все же риск имеется, и большой.
Меня угроза свекрови проняла настолько, что здравый смысл отключился полностью.
– Вот ты где, мой хороший, – достаю рукой до объемной пластмасски и тут же сую ту в потайной кармашек рюкзака, туда, где лежит паспорт.
«Самое ценное – паспорт и положительный тест на беременность», – со слабой улыбкой иронизирую про себя.
Это хорошо, вот что еда с человеком делает, он даже в безвыходной ситуации начинает шутить.
А что делать дальше – я снова не знаю. Только молюсь, чтобы Чернышов не пришел сегодня ночевать. Я не выдержу, если услышу от него то же самое, что сказала мне Ульяна Сергеевна, и тогда без помощи врачей мне не обойтись.
– Я просто уйду, молча уйду и не вернусь, – произношу, глядя на собственное отражение на глянцевой поверхности кофемашины, которой я так ни разу и не воспользовалась, всегда варила кофе в турке. – Пусть трусливо, но это лучше, чем испытывать унижение теперь уже от Чернышова. Гораздо лучше, нежели разговаривая с ним, раз за разом видеть перед глазами его вместе с рыжей, как будто насмехающихся надо мной.
Выдыхаю, прогоняя напряжение, я ведь беремена, я должна беречься. А не получается.
«Назло всем рожу дочку», – думаю со злостью и захожу в супружескую спальню, чтобы собрать чемодан.
Ни о каком разделе совместного имущества речи не будет идти, потому что его попросту нет. Эта квартира дарилась Саше, именно дарилась, я к ней никакого отношения не имею.
Все что у меня есть из ценного – несколько комплектов украшений, купленных Чернышовым для меня. Они красивые, наверняка дорогие, но кому я их продам? Ломбарды не дают больших сумм своим отчаявшимся клиентам, наоборот, они на них с удовольствием наживаются.
Тяжело вздыхаю, включая в голове мысленный калькулятор, реальность сурова, у меня нет нормальных сбережений. Свою смешную заработную плату я, конечно, откладывала, да только и тратила тоже, когда нужно было поздравить того же Чернышова. Будь он неладен.
– Какая же я дура! – устало присаживаюсь на кровать в спальне и возвожу глаза к потолку. – На кой я согласилась тухнуть в этой кофейне? Время теряла, потенциальных клиентов и опыта по специальности так и не набрала.
За этот мой прогиб обидно больше всего, ведь мне так и не дали стать хозяйкой заведения, переделать его так, как это видит моя деятельная натура.
А для ухода из семьи нужны деньги, особенно, для тайного ухода беременной, считай, побега. Для всего нужны деньги, всегда. Ну, или почти всегда. А денег у меня нет…
Глава 6
– Гриша! – восклицаю обрадованная вслух и торопливо ищу свой телефон, чтобы позвонить знакомому. – Вот ты где, – бормочу себе под нос, выуживая мобильник.
И как я могла забыть? Хотя немудрено, что я забыла про еще один подарок Чернышова, ведь он спокойно стоял себе, можно сказать, пылился, потому что я так и не начала им пользоваться.
– Алло, привет. Ты все еще ищешь машину для супруги? Мою до сих пор рассматриваешь? – говорю в трубку, затаив дыхание.
От ответа Гриши зависит, будут ли у меня финансы или нет. Едва ли я смогу продать автомобиль за половину дня кому–то другому, а стоит только Чернышову вернуться домой, и мои планы накроются медным тазом.
Лучшего решения у меня нет, я знаю только, что, если не разберусь со всем в ближайшие сутки, дальше не смогу ничего сделать, меня поглотят, растопчут окончательно. Я просто не смогу разговаривать с Чернышовым, не смогу заставить себя посмотреть в его бесстыжие глаза, не смогу услышать ложь.
Она меня добьет, прижмет к полу и не даст поднять даже голову. А потом опустит на меня тяжелый пресс и безжалостно раскатает.
– Кира? Привет, не ожидал услышать, – отвечает Гриша в трубке. – Да, я ищу, и твоя машинка мне нравится, я ее с Сашкой смотрел, отличное состояние, немного портит то, что ты на ней не ездишь, но аккумулятор можно заменить, зато она фактически новая, свежепахнущая и так далее. С салона Ленке рановато, она как раз жаждет водить в отличие от тебя, да только навыков пока мало. Представляешь, вчера поцарапала мою машину, паркуясь во дворе дачного участка. А там очень сложно обо что–то поцарапаться, пространства полно, и других автомобилей нет! Я не знаю, как так можно было, – жалуется Гриша, но я его не очень вежливо прерываю.
– Да, сочувствую тебе, так ты машину берешь?
– Вы передумали? Сашка стоял на своем, не отдавал, говорил, ты сядешь за нее, – никак не дает мне прямой ответ Гриша.
– При чем тут Чернышов, автомобиль зарегистрирован на меня, – говорю, гася в себе раздражение.
Гриша с Леной всегда позиционировали себя нашими общими с Сашей друзьями, вот сейчас мы и посмотрим, так ли это на само деле. Звонка «общего друга» Чернышову я не боюсь. Мой муженек занят, крепко и надолго.
– Хм, действительно, как я не подумал, – задумчиво тянет Гриша. – Вы поругались? Когда помиритесь, машину назад не потребуешь? Может, до выходных подождем, мы с Сашкой предварительно договаривались отправиться на шашлыки к нам на дачу, Лена тоже хотела, там и обсудим.
– Гриш, ты не понял, мне сейчас надо. Берешь или нет? Я знаю, сколько ты предлагал Чернышову, я сделаю скидку в сто тысяч.
Мой голос остается бесстрастным, но внутри меня буря. У меня лишь один шанс, и я не могу его упустить.
– О как, ты меня без ножа режешь, Кира, – произносит Григорий. – Мужская дружба или сто тысяч рублей, в кого ты меня превращаешь, женщина?
– Ни в кого, дружба тут не при чем. К тому же ты неоднократно подчеркивал, что и я тебе друг, так помоги! Ничего тебе Чернышов не сделает, – добавляю в раздражении, уже не в силах его сдержать.
– Слушай, так что случилось–то? Может, другим чем помочь? – голос Гриши становится всерьез обеспокоенным, но я лишь сильнее злюсь от отчаяния.
– Просто купи эту чертову машину и все, больше ничего мне не нужно! Купи сегодня, – прошу, едва не пускаясь в рыдания от переполняющих меня эмоций.
– Я, – говорит Григорий и замолкает, – я. Ой, подожди, вторая линия, твой Сашка звонит!
По моей спине пробегает холодок, а в голове звучит фатальное: «Не успела ты, Кира, сбежать, теперь быть тебе послушным инкубатором».
Глава 7
– Так, ну вроде все отлично, как и в прошлый раз. Вещи все забрала из машины, или их не было? Мы–то с Ленкой вернем, но я хотел успеть сегодня на мойку и химчистку салона, понимаю, вас здесь и не было, считай, но Лена у меня та еще чистюля, сама знаешь, – говорит Гриша, вылезая из салона автомобиля.
«О да, я знаю, какая Лена чистюля, не чета мне. Она идеальная хозяйка, даже моя свекровь ее всегда хвалит», – усмехаюсь про себя.
