– Клара? Это ты?
Клара молчит. Лорелея и кто-то еще с ней хихикают.
Клара ждет, когда они уйдут, потом смывает рвоту. В коридоре у кафельной стены стоит Роуэн. Она рада его видеть. На самом деле он единственный, кого она могла бы сейчас вытерпеть.
– Я видел, как ты бежала. Все в порядке?
Ровно в этот момент мимо идет Тоби Фелт. Он тычет Роуэну ракеткой в спину:
– Я знаю, что тебе никто не дает, тормоз, но она твоя сестра! Так же нельзя!
Роуэну нечего сказать – во всяком случае, ничего такого, что он рискнул бы произнести вслух.
– Какой же идиот, – бормочет Клара. – Не представляю, что Ева в нем нашла.
Клара видит, как расстраивается брат, и начинает жалеть, что вообще открыла рот.
– Ты вроде говорила, что он ей не нравится, – замечает он.
– Я так думала. Мне казалось, что у нее адекватно функционирующий мозг и она не станет ему симпатизировать. Но, похоже, я ошиблась.
Роуэн пытается изобразить равнодушие.
– Да мне, в общем, плевать. Мало ли кто ей нравится. В этом и фишка демократии.
Звенит звонок.
– Тебе лучше ее забыть, – советует Клара. – Хочешь – я вообще перестану с ней дружить.
Роуэн вздыхает:
– Глупости. Мне же не семь лет. Я думал, что она вроде как ничего, но не более того. Фигня.
Откуда ни возьмись появляется Ева.
– Что «вроде как ничего»?
– Ничего, – отвечает Клара, зная, что ее брату не хватит нервов на беседу.
– «Ничего» значит «ничего». Какой глубокомысленный нигилизм.
– А у нас вообще семья нигилистов, – говорит Клара.
Логично, что если вы воздерживаетесь от чего-либо всю жизнь, то не знаете, от чего именно отказываетесь и что теряете. Но жажда все равно живет в вас, глубоко внутри, и она определяет сущее.
«Книга Трезвенника» (издание второе), с. 120
Тайский зеленый салат с маринованной курицей и соусом из чили и лайма
– Красивые бусы, – выжимает из себя Питер, пытаясь скрыть неловкость, потому что слишком долго разглядывал шею Лорны.
К счастью, Лорна всего лишь благодарно улыбается, трогая простые белые бусины.
– Это мне Марк давным-давно подарил. Купил на рынке в Сент-Люсии. Мы там провели медовый месяц.
Марк реагирует удивленно – как будто вообще только сейчас заметил, что на его жене надето какое-то украшение.
– Я купил? Не припоминаю.
Лора расстраивается.
– Да, – мрачно отвечает она. – Ты купил.
Питер пытается на что-нибудь отвлечься. Он смотрит, как его жена снимает пищевую пленку с салатницы Лорны, потом – как Марк потягивает совиньон из бокала с таким придирчивым видом, что можно подумать, будто он вырос на винодельнях в долине Луары.
– А Тоби тоже на вечеринке? – спрашивает Хелен. – Клара вот поехала, хотя не очень хорошо себя чувствует.
Питер припоминает, что Клара подходила к нему час назад, когда он проверял почту. Она спросила, можно ли уйти, он рассеянно согласился, а потом Хелен недовольно на него зыркнула, когда он ушел вниз, оставив ее на кухне готовить жаркое. Может, она нарочно его поддевает. А может, она и права – ему не стоило разрешать дочери уходить. Но он – не Хелен. Он порой тупит.
– Понятия не имею, – отозвался Марк. – Уехал?
Лорна кивает, будто ей неловко обсуждать пасынка:
– Вроде бы да. Он не так чтобы отчитывается о своих перемещениях, – она указывает на салат, который Хелен уже поставила на стол. – Так вот. Это зеленый тайский салат с маринованной курицей и заправкой из чили и лайма.
Питер выслушивает это совершенно спокойно. И потом видит, как Хелен уже набрала полный рот еды и спокойно жует, так что никаких проблем быть не должно.
Он подцепляет на вилку кусок курицы с кресс-салатом и кладет в рот. И тут же начинает давиться.
– О боже, – говорит он.
Хелен не успела его предупредить. Она кое-как проглотила салат и теперь старательно гоняет во рту белое вино, чтобы смыть с языка его вкус.
Лорна в панике:
– Что не так? Что? Очень острый?
Он не распознал запах. Видимо, чили и остальные ингредиенты его забили, но теперь едкий и гнилой вкус так впивается в его язык, что он давится, не успев даже проглотить кусочек. Он встает и отворачивается, зажимая рот рукой.
– Боже, Лорна, – раздраженно и сурово обращается к жене Марк. – Что ты с ним сделала?
– Чеснок! – Питер давится салатом и слезами, как будто проклиная непобедимого врага. – Чеснок! Сколько его здесь? – он скребет пальцами язык, будто пытаясь выцарапать из него ненавистный вкус.
Потом он вспоминает, что на столе есть вино. Хватает бокал и пьет, пьет, глядя сквозь застилающие взгляд слезы на Лорну, которая с тоской смотрит на остатки коварной закуски в своей тарелке.
– Чуть-чуть в заправке, чуть-чуть в маринаде. Прости, пожалуйста. Я же не знала, что ты…
Хелен, как всегда, быстро приходит на помощь:
– У Питера аллергия на чеснок. Но это не смертельно. И на лук-шалот та же реакция.
– Ой, – Лорна искренне недоумевает. – Надо же, как странно. Это же такие полезные антиоксиданты.
Питер хватает салфетку и кашляет в белую ткань. Остатки вина он гоняет во рту, как ополаскиватель для зубов, потом кое-как глотает.
– Извините, – говорит он и ставит пустой бокал на стол. – Ей-богу, извините.
Жена смотрит на него одновременно с сочувствием и неодобрением, потом кладет в рот кусочек зелени, на который не попала заправка.
Коупленд
– Куда-нибудь поедете в этом году? – спрашивает Хелен гостей.
Марк кивает:
– Наверное. Может, на Сардинию.
– На Изумрудное побережье, – добавляет Лорна, поглядывая на Питера и медленно водя пальцем по краю своего бокала.
– О, Сардиния! – с неожиданной радостью отзывается Хелен. – На Сардинии красиво. Мы туда как-то слетали на одну ночку, помнишь, Питер?
Гости явно озадачены.
– На одну ночку? – чуть ли не с подозрением спрашивает Марк. – Вы что, провели там всего одну ночь?
Хелен осознает свою ошибку.
– В смысле, перелет был ночной, – говорит она, и муж приподнимает брови, с любопытством наблюдая, как она будет выкручиваться на этот раз. – Такая красота! Ночь, аэропорт Кальяри, все эти посадочные огни… Мы там неделю провели. Ну то есть, мы, конечно, не любим надолго застревать в одном месте, но чтоб за сутки туда-обратно – это даже для нас чересчур!
Она несколько натянуто смеется, потом встает, чтобы принести следующее блюдо – жаркое без чеснока, обещая себе больше не допускать всяких дурацких оплошностей.
Лучше поговорить о книге, которую я читаю, решает Хелен. Безопасная тема. В конце концов, в Китай к старине Мао у нас ни разу не было бурных ночных перелетов.
Но ей даже не приходится беспокоиться о поиске темы для беседы, потому что оставшуюся часть ужина Марк уныло гундосит на тему собственности.
– Купил чуть ли не по демпинговой цене, сделка просто блеск, – говорит он о недавно приобретенном жилье в Лоуфилде. Затем наклоняется над столом, словно собирается поведать тайны Святого Грааля. – Подвох жилья под сдачу в том, что объект ты можешь выбирать, а вот жильцов – не всегда.
– Точно, – говорит Хелен, понимая, что Марку нужно подтверждение его правоты.
– Первый и последний парень, который был готов снять квартиру, оказался ходячей катастрофой. Просто катастрофой.
Питер слушает вполуха. Он жует свинину и старательно гонит из головы мысли о Лорне. Он старается не встречаться с ней взглядом и сосредоточиться на своей тарелке, овощах и буром соусе.
– Прямо катастрофой? – переспрашивает Хелен, виртуозно делая вид, что слушает с интересом.
Марк важно кивает:
– Джаред Коупленд. Знаете его?
Коупленд. Хелен задумывается. Имя определенно знакомое.
– У него еще дочь, – добавляет Марк. – Блондинка. Кажется, Ева.
– Ах да! Клара с ней дружит. Я ее всего раз видела, но она мне понравилась. Славная девочка.
– А вот папочка ее странноватый. Алкоголик, как я понимаю. В полиции раньше работал. Чуть ли не в уголовном розыске. Но с виду и не скажешь. Короче, он остался без работы и перебрался из Манчестера сюда. Бредовое решение, но он хочет снять у меня жилье – что ж, я не возражаю. Проблема только в том, что у него нет денег. То есть он внес залог – и все. Два месяца уже там живет, и я от него ни шиша не получил.
– Боже мой, вот бедняга, – с неподдельным сочувствием говорит Хелен. – Наверняка у него что-то произошло.
– И я это говорю, – вступает Лорна.
Марк закатывает глаза.
– У меня не благотворительная ночлежка. Я ему сказал: не принесет деньги в течение недели – лавочка закроется. Я занимаюсь бизнесом, а бизнес не терпит сантиментов, Хелен. Короче, он сказал, что устроился на работу и чтобы я не волновался, – Марк так самодовольно ухмыляется, что Хелен начала сомневаться, с чего она вообще решила пригласить этих Фелтов. – Он мусорщик. Из Скотленд-Ярда в мусоровоз, представляешь? Вот уж у кого не стоит просить советов насчет карьеры.
Хелен вспоминает, как утром мусорщик рылся в ее контейнере.
Хотя ее муж не следит за нитью разговора. Он вообще пропустил пассаж о мусорщике мимо ушей, потому что кто-то трогает его за ногу. Тут до него доходит, что это Лорна, и сердце выскакивает из груди. Это же ее нога. Видимо, это она случайно, думает он. Но нога по-прежнему здесь и все так же касается его – мало того, даже поглаживает и нежно прижимается.
Он смотрит ей в глаза.
Она жеманно улыбается. Его нога остается на своем месте, пока он обдумывает лежащие между ними барьеры.
Туфля, носок, кожа.
Долг, брак, здравомыслие.
Он закрывает глаза и пытается удержать свои фантазии в рамках сексуального контекста. Нормального. Человеческого. Но это непросто.
Он медленно убирает ногу под свой стул, а она опускает взгляд в пустую тарелку. Улыбка, однако, не сходит с ее лица.
– Бизнес, – повторяет Марк, явно наслаждаясь самими этим словом. – Да и год был затратным. Кое-что в доме затеяли.
– А что именно? – спрашивает Хелен.
Марк прочищает горло, будто собирается сделать заявление общенациональной важности:
– Планируем расширяться. Надстраиваться. Пятую спальню хотим. Питер, я к тебе загляну при случае, покажу проект, прежде чем получать разрешение. Боюсь, мы можем слегка затенить ваш сад.
