За порталом нас ждали невысокая немолодая женщина в чепце и сутуловатый пожилой мужчина в грубой домотканой одежде, похожей на ту, что носили здесь крестьяне и ремесленники.
У мужчины была тележка, на которую он аккуратно погрузил наш багаж.
– Динфэй, лэнья, – представился слуга. – Я по хозяйству… по саду больше… и если починить что. А это тэнья Нэнси Гроуз, она у нас вроде экономки.
– Я и есть экономка, лэном Фальконом лично назначенная, – проскрипела женщина в чепце, неодобрительно поглядывая на Габби и Алисси.
Мальчика она так внимательно осмотрела с головы до ног, что юный «ведьмак-зверовод» стушевался и спрятался за моей спиной. Я искренне порадовалась, что делегации мы представили его приодетым и отмытым в реке. С Габби даже одежду снимать не пришлось, она сама осыпалась клочьями от контакта с водой.
Алисси спрятаться не успела, и ей достался полный выхлоп неодобрения. Поняв, что ей не рады, лисичка без всякой дипломатичности показала зубы, а Нэнси отпрыгнула с удивительной для ее возраста и комплекции ловкостью.
– Об этом, – на Алисси был направлен обличающий перст, унизанный золотыми колечками, – меня не предупреждали.
Несмотря на усталость и общее состояние организма с застывшей на внутреннем барометре (на шкале «паршиво») стрелкой, я решила не затевать скандал. Все потом. Сейчас главное – добраться до цели.
– Где наша карета? – спросила я у Динфея.
– Карета? – слуга сконфуженно почесал в затылке, и мое сердце вновь наполнилось самыми недобрыми предчувствиями.
– А кареты-то у нас нетуть, – злорадно развела руками Нэнси. – Телега у нас. Мы в поместье к скромоте привыкшие, а карету содержать…
– Ясно, – перебила я экономку, преодолевая желание заглянуть ей в рот: кашу она там непрожеванную держит, что ли? – Финансирования не хватает. Разберемся. Ведите нас к своей телеге.
Телега полностью соответствовала принципу «скромоты». Правда, в нее услужливо закинули пару пыльных покрывал для деревянных скамеек. Я чуть не прослезилась от такой заботы.
Дерси брезгливо подняла одно из покрывал двумя пальчиками, чихнула и отбросила дерюгу в сторону. Нэнси поджала губы, но когда горничная извлекла из хозяйственного кофра чистые коврики и облагородила интерьер телеги, экономка не моргнув глазом уселась на скамейку.
Габби уселся на облучок рядом с Динфэем. Алисси устроилась у мальчика в ногах.
Нам предстояла долгая дорога, и я решила подремать. Проснулась от крика чаек и боли в шее. С изумлением уставилась на морской пейзаж с причалом и паромом у деревянного помоста. На некотором расстоянии от берега темнела полоска суши. Никто не предупредил меня, что поместье Фаир-Глан – это целый остров.
– Дерси, почему ты не сказала… что… что… Об этом!
– Так вы не спрашивали. Я тогда думала, вы знаете, – пожала плечами горничная.
– Но я видела карту!
– У хозяина в библиотеке все старинное, а после Раскола сюда море наступило. Вот полуостров водой и окружило.
– Не передать словами, как я рада, – прошипела я.
Я еще не знала, что там с хозяйством, но уже предполагала, что доставка грузов на остров будет стоить нам звонкой монеты. Уже сейчас мы заплатили три серебряных… птеродактиля? нет, гарпии… за перевоз людей и телеги на ту сторону.
Паромщик, разумеется, выглядел счастливым. В нас он явно видел толстосумов, способных обеспечить его заработком до конца жизни. А я все больше сомневалась, что вытянула счастливый билет.
На другой стороне пролива светило солнце. Удивительно было наблюдать четкую границу в небе – разрыв в облаках. Солнечные лучи щедро заливали лесок на берегу острова, а над другим берегом сгущались черные тучи.
Паром отбыл вдоль натянутых веревок. Паромщик и его помощники сердечно с нами попрощались, намекнув, что заскучать не успеют.
Зато я успела (пойдя против утверждения, что договариваться лучше на берегу) обсудить с паромщиком наше дальнейшее сотрудничество. Сошлись мы на сумме, которая худо-бедно устроила обоих. Я была готова арендовать паром два раза в неделю, не считая незапланированные переправы. А вдруг в кафешку захочется сходить, вот так, неожиданно.
Городок здесь имелся. Небольшой, но густонаселенный, портовый. Назывался он Тиндерг, что в переводе со старинного языка означало «алый огонь».
По дороге в поместье Динфэй объяснил странный солнечный феномен:
– Это фениксы, лэнья. Здесь была у них особая земля. Солнышко их любит. До Раскола на полуострове тоже имелось поместье, старое. От него только фундамент остался, но тогдашние Люминоры все отстроили.
– А город?
– Так эта… тоже назван в честь Алого Феникса, основателя Тиндерга. На острове всегда теплее, чем на Земле, и чудеса разные творятся.
– Какие? – подпрыгнул Габби. – Какие чудеса?
– Не чудеса то, а проклятие, – с видом знатока зловеще ввернула Нэнси. – Расплодилось зверья всякого, нечисть покоя не дает.
Динфэй укоризненно поглядел на экономку через плечо, но та добилась обратного эффекта: Габби не только не испугался, а восхищенно вздохнул. Наличие зверья и нечисти явно увеличило привлекательность Фаир-Глана в его глазах.
Меланхоличная лошадка впервые выказала признаки оживления, и за следующим поворотом открылся вид на поместье.
Двухэтажный особняк серыми окнами смотрел в сторону моря. Издалека он выглядел величественным и ухоженным. Я ожидала, что когда мы подъедем ближе, вид изменится. Старое здание без должного ухода, открытое морским ветрам…
Но даже вблизи дом производил неизгладимое впечатление.
Толстые стены с щербинами, изъеденные солью, кое-где с обнажившимися из-под известки камнями, тем не менее казались несокрушимыми.
Большинство окон на втором этаже лишились стекол и были забиты досками. На крыше виднелись хаотичные заплатки из свежего дерева. Лужайка перед домом заросла сорняками, щебень на дорожках размыло, а из клумб торчали не подлежащее идентификации сухие стебли.
И все же я ожидала худшего. Вокруг шумел лес, и остатки сада терялись в нем в паре десятков шагов от особняка. Море поблескивало в прорехах живописных зарослей, некогда, видимо, бывших аллеей для прогулок.
– Это… прекрасно, – сказала я, не найдя других слов.
Будто бы домой попала. Словно всю жизнь сюда стремилась и, наконец, добралась.
Внутрь я вошла, пребывая в легком трансе. Я как будто бы заранее знала, что увижу: огромную кухню с закопченным потолком, но холодными застоявшимися печами и запахом старого жира, несколько узеньких комнат-кладовок, гостиную с высокими окнами в эркерах, библиотеку с пыльными книгами и вытертым ковром, каменную лестницу наверх…
Нам с Дерси подготовили две смежные комнаты. Я распорядилась, чтобы открыли еще одну, для юного Габриэля, на Нэнси, уперев руки в боки, категорично заявила, что дел у нее и так хватает.
Динфэй робко вызвался помочь, но я отказалась. Слуге, довольно немолодому человеку, и так досталось за день. Я лишь попросила его отнести чемоданы в комнаты.
Переодевшись в старенькое платье, я в буквальном смысле закатала рукава. Пыль я не переносила, и как рассадник бактерий и прочей гадкой живности, и как аллергический фактор. У меня уже начинал подозрительно чесаться нос.
Натаскав воды, мы с Дерси отдраили светлую комнатку для Габби. А потом, переглянувшись и поморщившись, принялись за свои спальни.
Создавалось ощущение, что Нэнси прошлась по комнатам по какой-то странной траектории, держа по тряпке в вытянутых руках. Где задела там, считай, и протерла. Пол, кажется, подметали метлой из трех прутьев, вездесущий морской песок хрустел под ногами.
Одним словом, к концу дня мы так умаялись, что отужинали хлебом и сыром (Нэнси пыталась накормить нас вчерашним овощным рагу, но мой нос категорически воспротивился).
Ночью я лежала в кровати, раскинув конечности морской звездой и бессмысленно таращась в освещенный двумя лунами потолок.
Мне никогда со всем этим не справиться, сделала я вывод, заставив несколько мыслей лениво пошевелиться в черепной коробке. И какая еще, к чертям собачьим, финансовая независимость? Что я умею? Хорошо готовить? Вести хозяйство? Да, пожалуй. Но о том, чтобы превратить Фаир-Глан в процветающий курорт, не стоит и мечтать.
Никто еще не отменял такое понятие, как развитая инфраструктура. Это в художественной литературе шустрые попаданки из нашего мира в средневековье зарабатывают начальный капитал на внедрении посудомоечных машин и продвинутых сельскохозяйственных технологий.
У меня была только моя профессия. Вряд ли в городе поймут, если там появится лэнья-ветеринар. Да и договор предполагал, что я буду жить в поместье. По Кодексу Измененных я могла покидать Фаир-Глан лишь на один совокупный месяц в году и каждый выезд должна была согласовывать с Гнездом Люминоров и бывшим мужем. С такими ограничениями постоянная работа в городе мне не светила.
Хорошо хоть особняк не оказался развалинами. Если правильно рассчитать бюджет, можно потихоньку двигаться по пути ремонта и обновления. В конце концов, в договоре не указывалось, что я должна превратить Фаир-Глан в королевскую резиденцию.
Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.
В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:
> Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!
Подумав, я накарябала ниже:
> А мой бывший муж это одобрит?
Последовала глубокомысленная пауза.
> Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.
> Спокойных вам снов! – вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.
– Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, – возмутилась я на пятый день уборки.
Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:
– Вот вы и привыкли называть себя лэньей, – сказала горничная… нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе… Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.
– Не смейся! – проворчала я. – Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!
Тут мы обе рассмеялись.
– Моя тетя, – принялась рассказывать Дерси, – став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.
– Слушай, Дерси, – рискнула спросить я, – а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?
– Как это не дала? – возмутилась помощница. – Я умею готовить, шью, хорошо стираю, знаю много рецептов зелий и отваров от головной боли.
– Рецепты от головной боли – это сила, – признала я. – Тебе цены нет. Да мужья хозяек с тебя в любом благородном семействе пылинки сдувать будут. Тебе просто с Эвери не повезло. Она и без головной боли сумела мужа достать.
– А вы, хозяйка, – Дерси вздохнула. – Что с вашей семьей случилось?
При упоминании моей предшественницы горничная всегда печалилась. И это при том, что Эвери обращалась с ней, как с рабыней.
– Случилось, что я себя переоценила, – призналась я. – Взяла на себя ответственность, с которой не справилась. А меня, наоборот, опустили до статуса говорящего пылесоса. Был у нас такой робот-пылесос. Я как-то загрузила в него программу шутливого общения. Йориком назвала. Он все время бормотал: «Бедный Йорик, бедный Йорик, за что тебя… в этот свинарник?»
– Шаловливый дух, – с ходу классифицировала хозяйственную «нечисть» Дерси. – У нас такие на ярмарках продаются, для розыгрыша. Можно в любой предмет вселить. Только не все такие шутки понимают.
– Вот и меня не поняли, особенно падчерица. В ее комнате Йорик ругался активнее всего.
– А муж?
– Митя? Он был милым, пока мы встречались. Казался таким… наивно романтичным. Всегда мной восхищался… жалел. Я много работала, а он хотел домашнюю жену. Не знаю, зачем я согласилась. Митя убедился, что я уже никуда не денусь, и переложил на мои плечи свой дом, свою дочь, даже больную маму.
– Вы были очень одиноки, – резюмировала Дерси, – оттого, наверное, и померли.
– Думаю, ты в чем-то права. Во мне разрослась болезнь, как… паук.
– Так это прокляли вас, – не менее авторитетно заявила помощница.
– Но у нас нет магии.
– А лукавый дух? И вообще, моя мама говорит: миров много, и в каждой свое волшебство, иногда маленькое, слабенькое.
– Тоже верно, – спорить не хотелось.
Я с кряхтением разогнулась, оценив проделанную работу.
Гостиная заметно посвежела. Выстиранные шторы, камин без свисающих сталактитами комьев копоти, блестящий пол, местами, правда, вытертый. Чистенько, но бедненько.
Нужно средства и слуги. Пятьсот орлов раз в полгода – жалкие слезы. Боюсь, мы с Гидеоном виделись не в последний раз. Следующий будет, когда я науськаю на него О’Дулли.
– Придется жестко экономить, – пробормотала я.
Дерси только пожала плечами, тетушкино воспитание ее нехило закалило.
– Я силки на кроликов ставить умею, – гордо похвасталась она. – Небось не оголодаем.
– Дерси, да ты просто бриллиант! Дай тебе бог мужа хорошего! – воскликнула я, и девушка слегка зарделась.
Впрочем, насчет оголодать у меня уже сейчас имелись некоторые опасения. Нэнси готовила ужасно. Я вообще не подозревала, что можно так портить продукты.
Нам уже пришли заказанные в городе мясо, мука и овощи. Все благополучно растворилось в недрах кладовки, при этом всякий раз, когда я заговаривала об улучшении качества питания, Нэнси упрекала нас в обжорстве, особенно Габби.
Мальчик действительно хорошо кушал. Но упрекать молодой растущий организм в том, что он растет, было как-то ниже моего понимания.
Я недоумевала, почему экономка ведет себя так нагло. Неуязвимая она, что ли? Уверена, что на ее место желающих не найдется?
– Надеюсь, одними кроликами питаться не понадобится, – сказала я. – У нас есть золото от продажи украшений. Как ты там говорила, целых полсата монет?
– Да, полмешочка. А целый сат – это большой мешочек, – напомнила Дерси.
Я старалась запомнить здешние меры и не запутаться.
