Сергея с Машкой не было.
– Где ответчик? – строго спросила судья, поглядывая на часы. Часы были строгие, как и хозяйка – металлические, без излишеств.
– Не знаю, – честно ответила я.
– Ждём пятнадцать минут, – вздохнула Вероника Николаевна и принялась поливать кактусы из маленькой леечки в форме слоника.
Это было сюрреалистично. Я сижу в суде, жду бывшего мужа с его любовницей, а судья поливает кактусы и что-то им приговаривает. Кажется, «растите большими и колючими, как моё сердце». Или мне послышалось.
– У вас красивая коллекция, – попыталась я завязать светскую беседу.
– Кактусы не предают, – отрезала судья. – В отличие от мужей.
О как! Видимо, у Вероники Николаевны своя история.
В десять тридцать дверь распахнулась с таким грохотом, что кактус-напёрсток подпрыгнул (или мне показалось), и ввалился Серёжа. Растрёпанный, в мятом костюме, который выглядел так, будто в нём спали. В сарае. С козами. На щеке – отпечаток помады. Малиновой. Боевая раскраска Машки!
За ним – сама виновница торжества в мини-юбке. В декабре! При минус десяти! Ноги синие, но это же неважно, главное – выглядеть! Идиотка!
– Извините за опоздание! – выпалил Серёжа. – Пробки! Девять баллов!
– В воскресенье? – приподняла бровь судья.
– Э… понедельник же…
– Именно. Понедельник. Десять тридцать утра. Пробок нет.
Серёжа покраснел. Врать он никогда не умел. Даже про воду в ванне соврать нормально не смог!
Судья посмотрела на него, как налоговый инспектор на декларацию с доходом в тысячу рублей за год. Потом на Машку. Потом на её мини-юбку. Потом снова на Серёжу.
– Это кто? – ледяным тоном поинтересовалась она, кивнув на Машку.
– Это… э… моя… – замялся Серёжа.
– Невеста! – гордо выпалила Машка, выпятив грудь (силиконовую, четвёртый размер, я проверяла).
Я поперхнулась воздухом. Невеста?! Они четыре дня назад в моей ванне в борще купались, а она уже невеста?! Это как? Экспресс-помолвка? Борщ вместо кольца?
– Понятно, – судья отставила леечку-слоника. – Гражданка, вы можете покинуть зал. Это закрытое заседание.
– Но я…
– ПОКИНУТЬ ЗАЛ! – рявкнула Вероника Николаевна так, что кактус-средний палец качнулся.
Машка обиженно засопела, но вышла. Каблуки цокали, как копыта разъярённой лошади. Или ослицы. Скорее ослицы.
– Итак, – Вероника Николаевна открыла папку. – Сафронов Сергей Владимирович и Сафронова Елена Петровна. Брак заключён 19 декабря 2011 года. Совместных несовершеннолетних детей нет. Истец – Сафронова. Причина развода?
– Измена, – чётко сказала я.
– Не доказано! – встрепенулся Серёжа.
– Я застала тебя в ванной с этой… невестой.
– Мы просто мыли.
– Вдвоём?
– Экономили воду!
– С шампанским?
– Это… это был кефир!
– «Советское шампанское» – это кефир?!
Судья медленно подняла глаза от бумаг. Посмотрела на Серёжу. Долго. Пристально. Как кот на мышь. Которую сейчас сожрёт.
– Молодой человек, – наконец сказала она. – Вы издеваетесь?
– Нет! Я просто…
– Достаточно. Раздел имущества есть?
– Есть! – мы ответили хором.
И тут началось. Цирк с конями!
– Кот остаётся со мной! – заявил Серёжа.
– Барсик? – опешила я. – Ты же его терпеть не можешь!
– Я его кормил!
– Один раз! И то неделю назад! И он тебе руку расцарапал!
– Всё равно! Я к нему привязан! Эмоционально!
– К коту, который тебе в тапки гадил?!
– Это было недоразумение!
– Пять раз?!
– Кот нервничал!
– От чего? От твоей любви?!
Судья постучала ручкой по столу. Громко. Кактусы вздрогнули (клянусь, я видела!).
– Так. С котом разберётесь сами. Что ещё?
– Мультиварка! – выпалил Серёжа.
– Которую подарила моя мама?!
– Я в ней готовил!
– Ты в ней рис сварил! Один раз! И тот пригорел!
– Это не важно! И ещё сервиз!
– Бабушкин сервиз?! – я аж подскочила. – Ты охренел?!
– Елена Петровна! – одёрнула меня судья. – Выражения!
– Простите. Он обалдел?
– Лучше. Продолжайте.
– Бабушкин сервиз – это семейная реликвия! Ему сто лет! Он пережил революцию, две войны и перестройку!
– И что?
– И тебя переживёт!
Мы препирались ещё минут двадцать. Серёжа требовал всё подряд – от вафельницы, которой мы ни разу не пользовались (подарок на свадьбу, даже из коробки не доставали), до ёлочных игрушек (включая звезду, которую мой дед вырезал из консервной банки в 1965 году!). Я огрызалась и требовала своё. Судья тем временем делала пометки и поглядывала на кактусы с видом «вот вы хотя бы молчите и не спорите».
– Достаточно! – наконец рявкнула Вероника Николаевна. – Хватит! Прекратить базар! Следующее заседание через две недели. Подготовьте опись имущества. ВСЮ опись. До последней ложки. До последней вилки. До последней салфетки! И определитесь с квартирой – выкуп доли или продажа. И прекратите вести себя как дети в песочнице! Всё! Свободны! Брысь!
Мы вышли в коридор. Машка кинулась к Серёже, как голодная чайка к хлебу.
– Ну как? Развели?
– Пока нет, – буркнул он.
– Серёженька, а можно я на следующее заседание в норковой шубе приду? Ну той, которую ты обещал?
Я расхохоталась. Не могла удержаться. Хохотала так, что леопардовая тётка из очереди одобрительно закивала.
– Какой шубе, Серёж? У тебя денег на метро не хватает! Ты у меня тысячу занимал на проездной!
– Заткнись! – огрызнулся он. – И кота не получишь!
– Посмотрим! Барсик сам выберет!
– Коты не выбирают!
– Мой – выбирает. Он тебя выбрал. В качестве туалета для тапок!
Они ушли, а я осталась стоять в коридоре. Леопардовая тётка подошла и похлопала по плечу:
– Нормально прошло! Молодец! У меня первый раз хуже был. Муж свидетельницу привёл – мою лучшую подругу. Сказал, она подтвердит, что я плохая жена. А она подтвердила! А потом за него замуж вышла! А потом тоже развелась! Круговорот дур в природе!
Представляла. Ещё как представляла. У меня тоже лучшая подруга в невестах ходит.
Домой ехала на метро. В вагоне напротив сидела парочка – лет по двадцать, целовались взахлёб, как перед концом света. Молодость. Любовь. Идиотизм. Через пятнадцать лет она будет делить с ним мультиварку, а он требовать бабушкин сервиз. И вафельницу в придачу.
Хотя, может, и нет. Может, есть на свете нормальные мужики. Не в Красной книге, а в реальной жизни. Просто мне не повезло. Попался бракованный экземпляр. С дефектом в голове и совести.
Дома меня ждал сюрприз. У двери стоял сосед Дмитрий – высокий, слегка лысеющий (но красиво лысеющий, как Стэтхэм!), в домашнем халате и тапках. В руках – поднос с чем-то, накрытым полотенцем. Пахло божественно!
– Здравствуйте, Елена, – улыбнулся он. – Я тут подумал… у вас же сегодня суд был?
– Откуда вы знаете?
– Стены тонкие. Вчера ваш муж чемоданы собирал и матерился на весь подъезд. Особенно красочно про борщ высказывался.
– Бывший муж, – поправила я.
– Вот и славно! То есть… я имею в виду… – он смутился. – Короче, я приготовил пасту карбонара. Подумал, вам нужна моральная поддержка. И калории. Калории – лучшие друзья в трудную минуту!
Я растрогалась. Честное слово, чуть не разревелась прямо в подъезде. Когда последний раз мужчина для меня готовил? Да никогда!
– Спасибо! Правда, спасибо! Заходите! Сейчас только уберу…
– Не надо убирать. Я видел квартиру Серёжа, когда он дверь открывал. У вас чисто!
Мы прошли на кухню. Барсик важно восседал на стуле и следил за происходящим. Царь на троне! Из квартиры Дмитрия появился британец Цезарь – серый, пушистый, с выражением морды «я тут главный». Ну-ну, сейчас посмотрим, кто главный!
Коты посмотрели друг на друга. Обнюхались. Цезарь мявкнул что-то по-британски (с акцентом!), Барсик мявкнул в ответ по-русски. И… они начали играть! Носились по квартире, как два реактивных снаряда. Барсик прыгал, как молодой! Цезарь за ним!
– Надо же! – удивился Дмитрий. – Цезарь обычно других котов не признаёт. Высокомерный, как английский лорд. Считает себя аристократом!
– А Барсик всех царапает. Кроме меня. Демократ с улицы!
– Значит, судьба! – засмеялся сосед. – Аристократ и демократ – идеальная пара!
