Мария Летова "(Не)подходящие"

Он поцеловал меня в тот вечер. И целоваться он умел. Тогда я поняла, что опыта у него хватает.

Все так быстро закрутилось, что промелькнуло перед глазами вспышкой.

Я влюбилась очень быстро. Мы стали проводить вместе время. Очень много времени. Он всюду брал меня с собой, познакомил со своими друзьями. Мне в той компании делать особо было нечего, мы с ними оказались из разных вселенных. Я была очень системной, а они все сплошь бунтари.

Среди них была Ульяна – бывшая Леона. Уже потом я узнала, что они встречались два года и расстались буквально за неделю до нашей с Леоном встречи.

Мы с ним проводили вместе почти все свободное время, держались за руки по поводу и без. Я была девственницей и с ума сходила, когда он отправлял мою руку на свою ширинку, чтобы я была в курсе – мы приближаемся к опасной черте.

Мы были совершенно разные. У нас было мало общего. Леон был полон планов на жизнь, иногда рядом с ним я себя чувствовала дурочкой, тем не менее я влюбилась без памяти.

Мы встречались всего две недели.

И первая ссора стала нашей последней. Она стала катастрофой…

В квартире душно.

Я сползаю с кровати для того, чтоб избавиться от пропитанной потом одежды и отправиться под холодный душ, а после иду на кухню в одних трусах и майке. Она восхитительно застиранная, от этого мягкая, приятная к телу и почти ничего не весит – спасение в этом пекле.

Крушение надежд обнулило мой аппетит до состояния тошноты, но, если я ничего в себя не запихну, кажется, свалюсь от головокружения.

Взяв из холодильника яблоко, бездумно его жую. В голове мысль лишь о том, чтобы снова уйти в депрессию, но звонок в дверь заставляет эти планы немного отложить.

– Фу-у-у… – Арсений вваливается в мою квартиру и морщит нос. – Чем тут воняет?

Моему брату двадцать. Он студент, живет в общежитии, и за последние два года к вони он должен был привыкнуть.

– Я не успела вынести мусор… – поясняю флегматично.

Забравшись на диван, продолжаю кромсать яблоко и пялиться в одну точку. Эта жара – отупляющая.

Мой брат долговязый и худой, но очень тяжелый. И шаги у него тоже тяжелые. Я слышу, как, не сняв кеды, он проходит на кухню.

Шуршит пакет, после чего Арс выходит из квартиры вместе с моим мусором. Возвращается через пять минут. На этот раз разувается, идет на кухню и хлопает дверцей холодильника.

– М-да… – слышу его глубокомысленные рассуждения. – Яичницу будешь?! – кричит он мне.

– Нет…

В моей квартире начинается суета, которую я не заказывала. Когда вхожу на кухню спустя пятнадцать минут, из моих скудных запасов брат приготовил вполне приличный обед, включающий обязательный минимум овощей.

Подойдя, я обнимаю Арсения со спины за шею и целую его висок. Он молча жует, позволяя чмокнуть себя еще пару раз.

– Ты был у матери?

– Был… – ворчит он.

Мы разлетелись из общей квартиры, как ласточки, три года назад. Мне было необходимо личное пространство, а брат переехал в общежитие. Мама осталась одна, но мы всегда рядом. Даже если совсем туго, ей этого не показываем. У нее любовь. Мы стараемся не вмешиваться, но пришли к выводу, что ее мужчина – полный говнюк. Он уже осознал, что мы с братом контролируем каждый его шаг, от этого бесится. И он понял, что семья у нас крепкая.

Оставшуюся часть дня мы с братом валяемся на диване и вяло смотрим новый сериал. У меня в квартире есть древний кондиционер, и Арс приползает под него каждый раз, когда с погодой совсем туго. Раздевается до трусов и просто расслабляется под чахлым напором холодного воздуха, зная, что я не буду выносить ему мозг, когда он приходит вот так, чтобы просто отдохнуть.

Я пекусь о его жизни, даже будучи в тотальной депрессии. Я хочу, чтобы он был сильнее и умнее меня. А он хочет, чтобы я просто заткнулась и составила компанию.

Мы пьем воду галлонами и смеемся, потому что попеременно занимаем унитаз. Мы оба вялые сегодня, но смеемся по-настоящему. Я смотрю на экран, не в состоянии ответить на вопрос:

– Где была?

– Каталась на метро…

– Звучит как хуйня…

– Ничего. Просто неудачное собеседование…

– Почему? Плюнула кому-то в морду?

– Арс… хватит… – шепчу в ответ.

Я плевала человеку в лицо один-единственный раз в жизни. Семь лет назад. Одному преподавателю, которому и сейчас бы располосовала лицо, попадись он под руку.

Чтобы освободить для себя диван, брат ненавязчиво отправляет меня спать: ерошит волосы на моей голове, выйдя из туалета, и просит:

– Дай мне пространство…

Я плетусь в кровать. Падаю в нее и засыпаю, не почистив зубы. Плевать. Я так устала, будто побывала в машине времени. В гребаном ее барабане. И утренний звонок на мой телефон – гиря в висок!

Глава 6

Я нахожу телефон на полу.

Городской номер на дисплее заставляет напрячься. Я фокусирую на нем зрение, выбираясь из сна, до тех пор, пока Арсений не хнычет с дивана:

– Заткни его.

Брат накрывает голову подушкой, а я деру сухое горло, отвечая в трубку:

– Да?

Я выхватываю из динамика слова. Смутно знакомый голос. Камила. «Зеленая миля». Подъехать к обеду?

– Да… да, я смогу… – сиплю, садясь на кровати.

На моих часах остался один процент зарядки, но я успеваю увидеть, что уже десять утра, прежде чем экран намертво гаснет.

– Хорошо, номер своего мобильного скину сообщением, – деловым тоном сообщает эйчар «Зеленой мили».

Она не дает ни единого пояснения по поводу того, что в «Зеленой миле» считается временем «к обеду», и я решаю расценивать его, как прямо сейчас.

Я не думаю о Леоне. В конце концов, эта фирма не ему принадлежит. Там четыре этажа сотрудников и куча менеджеров высшего звена.

Мои волосы похожи на солому. Я укладываю их в пучок на гладкий пробор. Макияж делаю ровно такой, чтобы не чувствовать себя «голой». И то только потому, что в офис, где на бизнес-ланче предлагают авокадо-тосты, ходить без макияжа не принято.

Вчерашняя блузка безбожно измята.

Я нахожу в шкафу белую футболку и заправляю ее в юбку-карандаш. Это вполне прилично для человека, второй кожей которого в последние два месяца стали леггинсы и любимая застиранная майка.

Арс выбирается с дивана, не выдержав моей суеты. Бросив на меня сонный взгляд, делает комплимент:

– Умеете же вы, бабы…

Я выскальзываю из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.

В автобусе я наконец-то могу отдышаться. Занимаю место у окна, радуясь маленькому количеству пассажиров. Сумасшедшее утро два дня подряд – это испытание для меня теперешней.

– Ф-ф-ф… – выдыхаю, прикрыв глаза.

В «Зеленой миле» все повторяется в точности, по крайней мере, в той части, которая случилась до Леона. Камила приводит меня в ту же самую приемную, чем заставляет напрячься.

Разбуженный с утра азарт душит напряжение, с которым я смотрю на плотно прикрытую дверь кабинета. За ней ничего не слышно. Ни единого звука. Думаю, такая шумоизоляция обеспечена намеренно. Я знаю о «Зеленой миле» не так много, но, думаю, корпоративных тайн у них хватает.

– Там совещание, – поясняет Камила. – «Не входить, а то убьет», – делает пальцами кавычки в воздухе.

Сглотнув возникший откуда ни возьмись осадок в горле, я перевожу на девушку взгляд. Она указывает рукой на стол секретаря, распоряжаясь:

– Садись, работай. Там папка, выбирай любой файл, они все нужны к завтрашнему дню. Можешь начинать в любом порядке.

– А?..

Я собираюсь спросить, на каких условиях тут нахожусь, но Камила опережает.

– Леон сам тобой займется, – говорит она.

Я смотрю на ничем не примечательное рабочее место с напряжением и подозрением. Не решаюсь к нему приблизиться, снова бросая взгляд на дверь кабинета, где после косметического ремонта появилась ламинированная табличка.

«Золотов Л. Руководитель загородных проектов».

Я не знаю, с чем борюсь: со своей гордостью или боязнью неизвестности.

Медлю, но все же сажусь в кресло, правда, к работе не прикасаюсь. Вместо этого обнимаю прижатую к животу сумку и впадаю в транс под тиканье круглых часов на стене. Я не стану делать ненужную работу. И я ненавижу неизвестность.

Вид из окна сегодня еще красивее, чем вчера. Небо хмурится, и, если пойдет дождь, примерно тринадцать миллионов человек скажут за это спасибо.

Совещание заканчивается через пятнадцать минут после того, как я засекла время. Руководитель загородных проектов явно не приверженец долгих разговоров.

Шум врывается в сонную приемную вместе с потоком выходящих из кабинета людей.

Я смотрю на них исподлобья. Узнаю вчерашнего парня-айтишника, больше никого. Он выходит последним и оставляет дверь приоткрытой.

Сверлю пустой проем глазами, слыша движение внутри. Сама я не двигаюсь, даже когда Леон возникает на пороге и бросает на меня взгляд.

Сегодня на нем бежевые брюки и белая тенниска. Отличный выбор, чтобы подчеркнуть идеальную спортивную форму, в которой находится его тело.

Плоский живот, рельефы рук, груди. Его гибкая фигура явно готова к лету.

Я отвожу от его живота взгляд, смущенная тем, что он мог заметить мой интерес. Но делаю лишь хуже, потому что смотреть в его лицо сложнее, чем на пряжку его брендового ремня.

Я ловлю его взгляд на своих скрещенных под столом лодыжках. Он перемещается на мое лицо. Голубые, как море, глаза выражают колющий интерес с тенью насмешки. Закончив осмотр, Леон закрывает дверь в свой кабинет и направляется к коридору, бросив мне:

– Пошли.

Может быть, мне послать его в задницу?!

Я осматриваюсь по сторонам, злясь от того, что собираюсь подняться из кресла.

Бросаю колючий взгляд в прямую спину Золотова, где под тенниской тоже четко угадываются мышцы и рельефы.

Сжав губы, следую за Леоном в коридор. Лифт приезжает по первому его требованию.

– Куда мы? – спрашиваю я, когда заходим внутрь.

Нажав на кнопку, Леон бросает:

– Прокатимся.

Его голос абсолютно не командный, от этого только сильнее меня задевает. Его парфюм терпкий, одежда идеально отглажена, кожа светится всем спектром необходимых витаминов.

Леон выглядит потрясающе и пахнет так же. И в тесном замкнутом пространстве лифта он очень настоящий, включая золотистый оттенок его кожи и потрясающую голубизну глаз.

Мы встречаемся глазами за секунду до того, как лифт «звенит».

Леон смотрит мне в лицо, повернув голову, а я отворачиваюсь.

Лифт привез нас на подземную парковку, по которой долго плутать не приходится. В первом ряду пищит сигнализацией спортивный «Ауди» серебряного цвета, и даже мне салон этой машины кажется тесным. И я очень надеюсь, что крыша останется на месте, ведь при желании эту игрушечную машину можно превратить в кабриолет.

Леон трогается раньше, чем успеваю закончить эту мысль. Шины свистят по бетонному полу парковки, и меня отбрасывает в кресло, к которому я еще не успела пристегнуться.

Глава 7

Улицы за окном размываются, потому что дождь все же начался, но он кратковременный. Уже через пять минут тучи рассеиваются, и Леон опускает на нос солнечные очки.