– То есть три месяца нравилась, а тут что-то резко поменялось?
– Не кличи на меня, – надула губы дочурка. А у меня в сердце совесть кольнула. От вида этой искренней детской обиды на кукольном личике перевернулось все к чертям. Я сжал челюсти от злости на самого себя и вздохнул. Мелкая манипуляторша!
Да, внешность у моего ребенка была ангельская. И все, кто ее не знал, по ошибке принимали это чадо за настоящее чудо. Вот только в реальности чудом она не была, а вот “чудить”-то она как раз умела! Так, что у людей со слабой психикой волосы на голове дыбом вставали. Уж не знаю, что это: отсутствие матери, которая оказалась той еще кукушкой, или мое постоянное отсутствие из-за работы – но характер у Доминики был тем еще подарком.
– Я не кричу на тебя, малышка, – сказал я, присаживаясь на корточки напротив разобиженного ребенка, – я просто пытаюсь тебе объяснить, что хорошие девочки так себя не ведут.
– Значит, я буду плохой девочкой! – буркнула дочь, еще больше насупившись. И махнула головой, складывая свои ручонки на груди. Хвостики снова забавно подскочили.
– Не пыхти.
– Я не пыхчу. Я дуюся! – резонно заметила дочь.
– И не дуйся. Ты же знаешь, что это плохо быть плохой девочкой.
Да уж, Нагорный, ты просто мастер по части воспитания детей. Браво.
– Почему? – захлопала в удивлении ресничками Ника.
– Что почему?
– Почему плохо быть плохой? Это же так скучно, быть холошей! – сморщила носик Ника. – Холошим девочкам низя бегать и дулачиться, низя лазать по делевьям и есть сладкую вату. Я не хочу быть холошей девочкой!
Господи, моя дочь иногда даже меня удивляет своей разумностью.
– И ничего не скучно, Доминика. Хороших девочек все хвалят и любят. А плохих девочек никто не любит и с ними никто не дружит, кнопка.
– Совсем-совсем никто?
– Ну…
– И даже ты меня любить не будешь, если я буду плохой девочкой, да? – полюбопытствовала дочь, а в уголках ясных зеленых глаз выступили слезы. Губка задрожала, и послышался громкий “шмыг” носом. Видимо, очень сложно сделать выбор между любовью папы и любовью к “плохому”.
– Ника, – вздохнул я, сгребая дочь в охапку и крепко к себе прижимая. – Конечно, я буду тебя любить, но ты бы очень мне помогла, если бы перестала так себя вести. Или хотя бы попыталась.
Вот так. Эта маленькая женщина с завидной регулярностью могла крутить мной так, как ей того пожелается. Многие мои бывшие пассии искренне бы Доминике позавидовал. Она единственная в моей жизни женщина, которой прощается абсолютно все. Сходит с рук если не каждая проказа, то процентов девяносто точно. И главное головой то понимал, что разбаловал своим безволием. Но черт!
Не умею я на нее злиться. Просто потому, что буквально чуть меньше четырех лет назад мир мой с появлением этой зеленоглазой девчонки перевернулся. Раз и навсегда. И случилось это, когда очередная бывшая любовница явилась в мой дом, заявив, что это моя дочь. И воспитывать ее придется мне. Всучила люльку с крохой и благополучно отвалила восвояси с новым ухажером. Мне было тридцать два года, у меня было выше крыши работы, огромный бизнес, совершенная любовь к отношениям без обязательств и полное отсутствие навыков общения с детьми. Да что там, я даже и думать не собирался о том, чтобы обзавестись потомством! И да, первые месяцы превратились в сущий ад, когда хотелось все бросить по сотни раз на дню. Бессонные ночи, постоянные смеси, подгузники, игрушки и прочая лабуда, которая одним свои видом загоняла в панику. Няньки с грудничком не справлялись, подруг в своем окружении я не держал, а мать на тот момент строила из себя бизнес-вумен. Я был на грани того, чтобы вот-вот свихнуться.
Однако потом что-то поменялось. И с первой улыбкой, первым осмысленным взглядом и произнесенным “па-па”, я понял, что все эти круги ада проходил не зря. Доминика росла, с каждым годом отвоевывая в моем сердце все больше места, в конечном счете, единолично им завладев. Все. У других просто без вариантов.
– Вот что мне с тобой прикажешь делать, принцесса? – спросил, подхватывая дочь на руки, параллельно доставая мобильник. Есть у меня, конечно, идея. Но почему-то она мне уже заранее кажется провальной.
– Любить и купить новый скейтболд, – просияла улыбкой хитрюга.
– Купить скейтборд за то, что ты довела няню?
– За то, что я люблю тебя, папочка, – довольно проговорила дочурка, повисая у меня на шее, как обезьянка. – Пойдем, я покажу, какой хочу скейтболд, м?
– Я тоже тебя люблю, но мы никуда не пойдем, и скейтборд ты не получишь, Доминика. Считай, что это наказание за твое поведение.
– Хм, – пожала плечиками дочь, – ну, и ладно! – спрыгнула на ноги, деловито обходя стол и не без труда заползая и усаживаясь в мое кресло. – Я у бабули поплошу.
Я на это только закатил глаза. Без толку что-то говорить. Плавали, знаем.
Кстати, о бабуле. Я только занес палец над кнопкой вызова матери на мобильном, как дверь в кабинет распахнулась. Опять. Без стука и без предупреждения. Что за проходной двор, мать твою?!
Обернулся. И на этот раз в кабинет не влетела разъяренная няня, а продефилировала Камилла. Я окинул девушку взглядом с ног до головы, как бы для галочки подмечая, что она, как всегда, идеальна. На платье не единой складки, прическа волосок к волоску, яркий макияж, одним словом, ни шанса на промах. И даже сказать ничего не успел, как мой рот заткнули этим бесящим до искр из глаз “чмоком” в губы.
– Привет, любимый, – проворковала Кэм.
– Мы тут не одни.
– Да? – взлетела идеальная бровь. – А с кем? – девушка огляделась вокруг и не сразу, но сообразила, что в высоком кожаном кресле притихла Ника. – О, привет принцесса!
– Здласте, здали вас тут…
– Доминика! – осадил я дочь. – Что за выражение? Где ты вообще его услышала?
– От бабули, – невинно захлопало ресницами чадо. – Она тоже так говолит, когда Камилла плиходит к нам в гости, – сдала с потрохами “сообщницу” дочь.
Собственно, как я сам не догадался? Эти две женщина семьи Нагорных однажды точно доведут меня до ручки.
– Забудь такое выражение. Поняла?
– Да, папочка.
– Я еще и с бабулей на эту тему пообщаюсь. Она переходит все рамки приличия.
Дочь беззаботно пожала плечами и схватила ручку с бумажкой. Высунула язычок и увлеченно начала что-то вырисовывать на, очень похоже, моих документах.
Зашибись!
– Кхм, – кашлянула Камилла, снова обращая мое внимание на свою персону. – Что здесь делает Доминика? Где няня, Демьян? И вообще, – окинула меня взглядом девушка, – ты готов?
– К чему? – засунула свой любопытный нос дочурка.
– К командировке, принцесса. Ты же знаешь, что такое командировка? – улыбнулась Кэм, чем разозлила Нику еще больше.
– Знаю! А еще я знаю, сто папа тебя не любит, он меня любит!
– А я знаю…
– Вы закончили? – перебил я Камиллу, смотря поочередно то на одну, то на вторую даму. – И нет, я не готов. И у меня проблема, мне не с кем оставить дочь.
– Как же, а няня? Как ее там…
– Марья Ивановна буквально десять минут назад уволилась. Ну, или я ее уволил, тут как посмотреть.
– Что?! Какой ужас, Дема! – охнула девушка. Я же скрипнул зубами от злости. Это ее “Дема” раздражает неимоверно, и Камилле я это говорил уже не раз и не два. Но, видать, именно эта информация совсем не желала задерживаться в ее отнюдь не глупой голове!
– Я не могу дозвониться матери, – посмотрел я на телефон, зажатый в руке. – Выкидывает на автоответчик.
– И как быть? У нас через полчаса начнется посадка на рейс. Мы не можем не лететь.
– Слушай, Ками, – отложил я телефон и сжал ладонями плечи девушки, – может, ты с ней останешься? Посидишь с Доминикой, вы…
– Нет! – выпалили обе “дамы” одновременно. И начали наперебой:
– Я с ней не останусь, папочка.
– Я с ней не справлюсь, Демьян.
– Я хочу поехать с тобой, папочка!
– Я должна быть с тобой на встрече с инвесторами, Демьян!
– Так, все, стоп! Я понял. Понял! – схватился за голову, перекрикивая гул женской половины присутствующих в кабинете. – Хватит. У меня сейчас голова взорвется, девочки!
Ника с Камилой притихли и переглянулись.
Да уж, угораздило же в невесты выбрать ту, которую моя дочь крайне недолюбливает. Хотя я и уверен, что в Доминике просто играет чувство собственности, и не более того. Но оставить их вместе – еще более дурацкая затея, чем оставить Нику с бабушкой и без присмотра.
– Ты прекрасно знаешь, что меня тоже ждут на встрече, как представителя папиной компании, – как бы подводя итог, лаконично заметила Камилла, поправляя невидимую складку у меня на отвороте рубашки, – я не могу не ехать.
– Ну, и что мне делать?
– Мозно взять меня с собой, папочка, – заметила дочурка, спрыгивая с крутящегося стула.
– Даже не обсуждается.
– Я чесно-чесно буду слушаться! – протиснулась между нами мелочь, беспардонно отодвигая от меня Камиллу. – Обещаю, папочка! – кивнула дочурка, цепляясь пальчиками за штанины моих брюк.
– И что ты будешь делать целыми днями? У меня совершенно не будет времени гулять с тобой, играть или ходить по магазинам игрушек, Ника.
– Я буду смотлеть мультики и сидеть, как мыска, в номеле, – бросил на меня очаровательный взгляд из-под ресниц этот чертенок и улыбнулся, показав свои умилительные ямочки на щеках.
Нет. Нет, Нагорный! Нет и нет. Нельзя брать дочь в командировку. Это будет полный провал. Фиаско. Крах всех рабочих планов.
– Не думаю… – начал я, но тут встряла Камилла, которая явно была недовольна, что ее “подвинули”.
– Вообще-то у тебя все равно вариантов немного, Дема. Придется брать Доминику с собой. А уже там подыщем ей няньку или позвоним Флоренции.
Надо же, хоть в каком-то вопросе эти девушки оказались солидарны.
Я посмотрел в голубые глаза Камиллы, глянул сверху вниз на притихшую дочурку и, будучи искренне уверенным, что я об этом своем решении еще пожалею, сказал:
– Хорошо. Ника, ты летишь со мной и с Камиллой. НО!
– Но?! – охнула Кэм.
– Но. Ты, Камилла, будешь приглядывать за ней, пока я буду работать.
– Но, Демьян!
– Но, папочка!
– Это не обсуждается. Либо так, либо вы обе остаетесь в городе. Только так и никак иначе. Да и посмотрите на это с другой стороны: у вас обеих будет время, чтобы наконец-то подружиться.
Ника с Камиллой переглянулись. Дочь нахмурила свои светлые бровки и топнула ножкой. Камилла же с трудом, но сдержалась. По ее тонким губам пробежала недовольная улыбка, и девушка кивнула.
– Хорошо. Я присмотрю за ней, любимый.
Хоть одной проблемой меньше, уже хорошо.
В аэропорт мы домчали в считанные минуты. А вот с вещами Ники, которые везла домоправительница с водителем из нашего загородного дома, все обстояло куда сложнее. И уже буквально на последних минутах нам передали, что сумка дочери на борту, а нас встретила машина, которая доставила прямо до трапа самолета.
– О-о-о, – восхищенно округлила глаза дочурка. – Это маленький самолетик? Мы полетим на маленьком самолетике? – захлопала в ладоши Ника.
– Полетим. Нравится? – улыбнулся я, подхватывая дочь на руки.
– Очень нлавится! А мозно, я буду сидеть у окошка?
– Можно.
– Ула! Мы полетим на маленьком самолетике!
Ну, насчет “маленького” Доминика явно преуменьшила, но я уже давно предпочитаю летать чартерными рейсами на частных арендованных самолетах. Тут, как правило, сервис лучше, людей меньше и возможностей для работы в драгоценные часы, что занимает перелет, больше.
Дочери так летать со мной еще не доводилось, поэтому ее неописуемый восторг на мгновение заставил забыть, какие проблемы на свою голову я с собой везу.
Я люблю свою дочь. Больше жизни люблю. Но ее ежи в одном месте и шило там же практически никогда не дают ей сидеть ровно на месте. Более того, заверению, что она будет смотреть мультики и сидеть, как мышка, я не поверил ни на мгновение.
Просто, трезво оценив ситуацию, понял, что выбора-то у меня и нет. Доверить дочь абы кому я себе не позволю. Оставить с матерью – тоже не самый лучший вариант. Просто потому, что не возьмусь сказать, кто в паре внучка-бабушка разумней и мудрей. Мать у меня та еще… затейница.
– Папочка, а тут есть телевизол? – спросила, крутясь юлой в кресле Ника.
– Есть.
– А мозно вкучить мультики, да? – начала тыкать по сенсорной панели дочь.
– Можно.
– А ты купишь мне скейтболд?
– Нет. И даже не пытайся.
