Снежана молча смотрела на мужа, понимая всё без слов, и в её глазах тлело грустное сожаление от скорого расставания.
– Ничего, я ещё вернусь, – бодро успокоил жену Лобов. – Не думаю, что со мной будут долго разговаривать, министр – человек дела. А потом мы ещё отдохнём до вечера, в ресторанчике посидим. Надеюсь, они уже работают?
– Не знаю, – улыбнулась Снежана. – Я по ресторанам не хожу. Нам и дома хорошо.
– Согласен, хотя если вечером придёт твоя подруга…
– Иди одевайся, я вызову машину.
Размышляя, зачем он понадобился не кому-нибудь, а самому министру обороны, он начал собираться.
Россия?23. Краматорск
21 октября, 14 часов 45 минут
Солнце сияло вовсю, его лучи нагревали лицо, ветра не было, и температура воздуха поднялась до весенней – плюс четыре градуса, радуя сердце, хотя зима впереди ещё только готовила для воюющих сторон свои санкции.
Тарас ожидал увидеть возле зданий штаба и флигеля кучу машин, доставивших делегацию министерства обороны, однако встретил практически ту же картину, что и в обед. К зданию подъехал лишь старый школьный автобус, выгрузивший коробки и контейнеры с пищевыми консервами для питания офицеров штаба. Где остановились машины сопровождения министра, Тарас так и не понял, тем более что в самом здании было полно народа.
Вынырнувший откуда-то Олег взял его под руку, отвёл в сторонку, проговорил озабоченно:
– Совещание планировалось «совсек», поэтому придётся подождать в уголочке.
Тарас с огорчением подумал, что мог бы ещё не меньше часа побыть с женой.
– Столовки здесь нет?
– В цоколе.
– Посижу там, кофеем побалуюсь.
Из комнаты в конце коридора вышли сразу человек семь в полевой форме от майора до генерала плюс министр обороны в гражданском, сверкающий бело-седой головой. Тарас видел его раньше только по телевидению и с интересом всмотрелся в бледное от природы спокойное лицо человека, кардинально изменившего состояние российской армии. Шелест присоединился к толпе, и все гости скрылись на втором этаже здания. Подумав, что в нынешние времена развязанной Службой безпеки Украины террористической войны с российскими высокопоставленными персонами совещания не стоило проводить на верхотуре, если иногда не спасали и углублённые бункера, но министра и его свиту должны были охранять по-крупному, и сердце успокоилось.
Спустившись на минус первый этаж цоколя, он заказал себе кофе с творожником и сел в уголке помещения, заполненного меньше чем на половину. Дельных мыслей насчёт его вызова в голову не приходило, поэтому Тарас перестал напрягать мозг в поисках решения проблемы.
К его удивлению, ждать пришлось всего чуть больше получаса. Выбравшись на первый этаж, он тут же был перехвачен Шелестом, и они отправились в одну из комнат за лестничной площадкой.
– Может, я и не нужен? – со слабой надеждой спросил Тарас.
Олег показал лобовскую – уголком губ – улыбку.
– Нужен. Со мной поделился один товарищ из штаба, министр прилетел сюда не столько для обсуждения наступления, сколько для встречи с тобой.
– Со мной? – удивился Лобов.
– Не прибедняйся, полковник.
– Вообще-то подполковник.
Шелест не обратил внимания на реплику.
– Слухи о твоём волшебном способе телепортации разнеслись далеко за пределы фронта, что, кстати, не есть хорошо. Так что нам ещё придётся какое-то время прятать тебя под другими псевдо. Слишком уж большая шумиха поднялась после создания «Бесогона» и ликвидации Зе. Причём не только в Киеве и в Европе, но и у нас в среде бандитского капитала.
Шелест открыл дверь, вошли.
– Подождём здесь, нас позовут.
В помещении никого не было, его заполняли запахи слежавшегося войлока, кожи и портянок, но оно было совершенно пусто, не считая стола и одного стула.
– Комната для допросов? – кивнул на стул Тарас.
– Угадал, здесь действительно иногда допрашивают пленных.
– Так о чём вы говорили с министром?
– Слышал что-нибудь о мятеже мигрантов в Екатеринбурге?
Тарас вспомнил свои недавние разборки с азербайджанскими переселенцами в Жуковке.
– Всю неделю мы плотно сидели под Днепропетровском.
– Так вот никаких официальных докладов на камеру Максим Захарович не требует, не любит бла-бла. Федералы узнали о готовящемся мигрантском бунте, что станет ударом в спину России, если случится. Вот к нам и пожаловали парни из контрразведки. Сам директор ФСБ прибыл.
– Не видел.
– Он тут раньше всех устроился. Сообщил, что в России готовится чёрный бородатый майдан – восстание мигрантов, науськиваемых британцами и поддерживаемыми либералами и олигархами. Под ружьё собирают двести тысяч молодых джигитов. Нам до сих пор запрещают бить по важным ключевым структурным целям! Непостижимо уму, почему в условиях тотальной диверсионной войны Запада с нами у нас сохраняется мораторий на проверку бизнеса! Притом что каждый миллиардер имеет свою армию численностью до ста-двухсот человек. Чуешь силу?
– Это не наша забота. Почему эти битюги не на фронте?
– Уже наша, министр начал чистку высших эшелонов армии и бизнес-структур. Так что не удивлюсь, если нам предложат поучаствовать. В стране, по самым скромным подсчётам, около восемнадцати миллионов мигрантов, и больше половины из них молодые, восемнадцати-двадцатилетние пацаны. Стоит разжечь провокацию, и с мигрантских митингов вспыхнет всероссийский пожар.
– Да, если вспыхнет бунт – это будет колоссальный удар в спину всей стране!
– Речь идёт не о бунте, а об уничтожении государства! Запад на всё пойдёт, чтобы добиться нашего поражения. Даже если мы пойдём на перемирие, в покое нас не оставят.
– Но это же прямое предательство! – не сдержался Тарас. – Нам нельзя идти на перемирие, пока мы не дойдём до западных границ Украины! Нацисты просто подготовятся получше и снова попрут!
Шелест поморщился.
– Надеюсь, наверху понимают все расклады. К сожалению, Россия сейчас разделена на три социально-психологические категории: та, что сражается с врагами, теряя лучших, по сути – народ, правительственная Россия – миллиардеры и чиновники на подхвате, и Россия, плюющая на первую категорию с высокой колокольни, – тусовочная, устраивающая голые вечерники и пиры во время чумы.
– Во время ковида. Но ведь министр начал разгребать наши авгиевы конюшни?
– Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Даже после захвата нацистами Курской области олигархи умудрились мешать армии бить по логистике ВСУ, по путям снабжения и тоннелям. Так что работы хватит для всех.
Тарас в упор посмотрел на брата Снежаны.
– К чему ты клонишь?
Шелест в свою очередь прямо взглянул ему в глаза.
– Будь готов к самому жёсткому варианту предложений министра. Готовится решение о воссоздании «Бесогона», и мы в первых рядах по формированию группы.
Тарас невольно вскинул брови.
– Но ведь «Бесогон» создавался с целью диверсионных ударов по важным объектам Украины при отсутствии волевых решений лупить по логистике и заводам, принадлежащим в том числе и нашим олигархам. Вон уже и «Орешник» применили, и новый «Гиацинт».
– Это мало что изменило, полковник. Гарантий на своевременное уничтожение вражеских укреплений и производственных мощностей по-прежнему мало. Да и внутри наших военных структур до сих пор вредят ставленники тех же олигархов, приказывающих не бить по «их ресурсам».
В дверь заглянул мощный широкоплечий парень в сером гражданском костюме, оглядел комнату и открыл дверь шире. Вошёл министр обороны, за ним ещё трое: директор ФСБ Самойлов, начальник фронтового ГРУ генерал Чащин и полковник Утолин, военный контрразведчик, с которым Тарас встречался не раз. Телохранитель министра тихо закрыл дверь за собой.
Максим Захарович окинул Лобова внимательным взглядом, протянул сухую узкую, но крепкую ладонь.
– Подполковник Лобов?
Тарас кивнул, держа мину невозмутимости. Подумал: интересно, попросит продемонстрировать кюар-переход или нет?
Министр не попросил.
– Назрела необходимость создания спецгруппы возмездия, – продолжил он.
– Новый «Бесогон», – добавил Шелест. – Я известил полковника.
– Есть смысл рассуждать о причинах?
– Нет, – после паузы проговорил Тарас.
Максим Захарович уловил в его голосе интонацию сомнения, кивнул сам себе, словно соглашаясь с каким-то своим выводом.
– Тем не менее причины основательны. По сути, мы подошли к реальному управляемому хаосу. Только что стало известно о потоплении нашего танкера на выходе из Гибралтара. Это четвёртый случай за месяц после потопления сухогруза Ursa Major и трёх других судов в Чёрном море и на Балтике. Прямой ответ, как вы сами понимаете, чреват объявлением войны с НАТО, поэтому придётся действовать тоньше. Надеюсь, вы понимаете также важность скрытого удара?
Тарас сдержанно кивнул.
– Прекрасно. Эта работа должна быть выполнена в ближайшие дни.
Тарас промолчал.
– Но это ещё не всё, – оценил министр отсутствие мимики собеседника. – Необходимо срочно нейтрализовать мигрантское подполье, насчитывающее уже более двухсот тысяч молодых и здоровых парней. Управляется оно британской агентурой и заброшенными в Россию главарями спящих украинских ДРГ.
Тарас посмотрел на задумчивого директора ФСБ.
Максим Захарович понял его реакцию.
– Вмешательство наших спецслужб также не должно афишироваться по причинам политического характера. Силовые захваты диаспор недопустимы, потому что могут спровоцировать антироссийские майданы. К тому же это приведёт лишь к смене лидеров ОПГ. А у нас, к сожалению, даже в Главштабе до сих пор не изжиты бюрократические проволочки. На любой оперативный запрос фронта требуют кучу согласований, нет быстроты реакции, нет нужной оперативности. Что же касается подготовки «бородатой мигрантской революции», надо сделать так, чтобы их лидеры просто исчезли или стали сотрудничать с нами.
Тарас молчал.
Максим Захарович посмотрел на Чащина.
– Мы справимся, – поспешил ответить начальник ГРУ. – Подполковник Лобов – мастер по проведению таких спецопераций. Я вам докладывал о его работе. Вместе с кланом Лобовых… э-э, вместе со своими близнецами они смогли пересилить даже системы искусственного интеллекта в других реалах.
– В других реалах, – повторил министр с усмешкой.
– Я имел в виду…
– Я понял, в других ветвях мультивселенной. Что ж, это вселяет уверенность. Вы согласны, полковник?
Тарас сделал крохотную паузу, поймал предупреждающий взгляд Шелеста, встал прямее.
– Так точно, товарищ генерал!
Шелест с облегчением выдохнул. Он знал об отношении мужа сестры к ликвидации украинских боевиков, но не догадывался, что после гибели Снежаны и её спасения мнение Лобова изменилось.
– Конкретные задания обсудите с вашим начальством, – закончил Максим Захарович. – Вопросы ко мне?
Тарас качнул головой.
– Нет.
Министр протянул руку.
– Удачи! Надеюсь на вас!
Присутствующие потянулись к выходу из комнаты.
Министр остановился на пороге.
– Правда, что вы можете менять прошлое?
Тарас кинул взгляд на Олега.
– Нет.
– Почему? Вы же спасли майора Снежану Шелест?
– Это была петля времени. Единичный случай. Мы можем прыгать по реалам только после моего рождения. Во всех вариантах реальности время идёт одинаково и переживается только момент настоящего.
– Ладно, мы ещё поговорим на эту тему.
Свита министра утянулась за дверь.
С Тарасом остались только Шелест и Утолин, не проронивший ни слова.
– О каких заданиях речь? – расслабился Тарас. – И как скоро надо их выполнить?
– Начнём сегодня вечером, – сказал Шелест.
