– Тогда с днем рождения, тезка. Любишь собирать Лего? – спрашивает Камаль, а затем достает из багажника увесистую коробку и вручает ее нашему сыну.
– Это Lego Nasa? – в детском голосе плещется восхищение.
– Именно. Модель реально существующего Марсохода.
– Спасибо…
Сын слегка подается вперед, но затем останавливает себя, оставаясь на месте. Я не знаю, что это за порыв, но внимательный взгляд Кама на свою большую взрослую копию сильно пугает меня. Его взгляд – как у взрослого. Он изучает, не бросаясь с радостью, но внутри него она точно есть – эта радость.
– Рад, что тебе понравилось… – слегка хрипло произносит Шах.
– Очень. Обожаю все, что связано с космосом и звездами. Вы тоже?
– Я тоже, – Камаль пытается улыбнуться в ответ, но у него выходит неуверенно.
Мой дыхательный ритм сбивается, и я отворачиваюсь, чтобы не выдать свое смятение. Об этом увлечении Шаха не знала даже я, зато теперь знает наш сын.
– Ты когда-нибудь наблюдал Луну в телескоп? – уточняет Шах.
– Нет, только видел в передаче. А вы?
– Я делал это кучу раз.
– Вау…
– Теперь и ты будешь наблюдать, – обещает Шах. – Если, конечно, твоя мама разрешит мне задержаться, чтобы настроить телескоп.
– Сынок, – я вмешиваюсь в их диалог, вставляя свои пять копеек. – Я думаю, что с этим отлично справится папа.
– Мам, папа не шарит. Ты же знаешь, – произносит сын, бросая на меня быстрый взгляд и возвращая его своему новому знакомому. – Пусть дядя Камаль останется.
Я бросаю в Шаха взгляд, полный негодования, и замечаю на его губах легкую насмешку.
В этот момент из глубины двора доносится крик:
– Кам! Пойдем! Мы без тебя не начнем! – это Артем, его лучший друг, машет рукой из-за надувного бассейна.
– Я сейчас! – кричит в ответ Кам и возвращает внимательный взгляд к своему новому другу. А то, что он записал его в друзья, у меня нет никаких чертовых сомнений… – Спасибо за подарок, тезка.
Мы остаемся вдвоем. Точнее, нет – я и Камаль. Саша где-то внутри дома. Гости на заднем дворе, а я стою возле гаража – ни жива ни мертва.
– Что ты наделал? – выплевываю, прежде чем успеваю сдержаться, и толкаю его в грудь. – Ты не имел права! Зачем ты приехал?
Камаль отшатывается, потому что он не ожидал. Даже в его черных не читаемых глазах вспыхивает удивление.
Но ему требуется всего несколько секунд, чтобы собраться и начать наступление – даже слегка агрессивно, от чего я мгновенно теряю запал.
– Ты правда думала, что я пропущу день рождения своего сына?!
– А что, остальные годы нормально было пропускать?! – я в бешенстве. – Где ты был раньше, а? Когда он болел, когда нам было тяжело, когда нас преследовали твои враги? Где ты был тогда, Камаль?
Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно поднимаю руку, но он перехватывает мое запястье и сжимает его так крепко, будто в этой хватке – все, что он не может сказать вслух.
– Не смей, – его голос срывается, жесткий и раненый одновременно. – Я сделал это все для вас.
– Отпусти, – шепчу я, стараясь вырваться. – Ты не имеешь права заявляться на его праздник вот так, без приглашения!.. Уходи, слышишь?..
Но я не успеваю договорить.
Камаль резко, почти с яростью, тянет меня за собой к гаражу. Дверь скрипит, и он заталкивает меня внутрь, запирая нас изнутри.
В гараже прохладно, а еще здесь пахнет краской, металлом и чем-то неуловимо знакомым – его кожей.
Камаль толкает меня к бетонной стене и прижимается ко мне с такой яростью, что я охаю.
– С ума сошел?!
Я бью его в грудь свободной рукой, но он не отстраняется. В моих глазах гнев, обида, страх, но он даже не моргает.
– Замолчи, – хрипло припечатывает Камаль. Его взгляд – кипящее золото, расплавленное внутри, а его дыхание обжигает мне щеку.
В следующий миг он впивается губами в мои.
Резко.
Жадно.
Так, что я на долю секунды теряю равновесие – не физически, внутренне. Наверное, так рушится мир – тщательно выстроенный, идеальный мир. Рушится, заставляя терять опору в ногах. Терять равновесие!
Я открываю рот для того, чтобы сказать, как сильно я его ненавижу, а он проталкивает в меня свой язык и углубляет поцелуй. Резко. Отчаянно. И до безумия дико.
– М-м-м… – мычу ему в рот.
Дрожь сменяется яростью, а ярость – растерянностью, и вот я впиваюсь пальцами в его рубашку, так, что одна пуговица срывается и летит на бетонный пол.
Этот звук оглушает и приводит меня в чувства. Ровно как и его язык, по-хозяйски орудующий внутри меня. Осознание, что он не собирается останавливаться, отрезвляет. Особенно, когда его тело наваливается и крепко вжимает меня в стену.
Снаружи звучит детский смех, и это тоже отрезвляет меня. Меня, но не его!
Впившись пальцами в его рубашку, нахожу в себе силы и отталкиваю Камаля.
А в следующий миг – замахиваюсь, пылая от желания влепить ему пощечину, но он ловко перехватывает мое запястье, сжимая и оставляя пятна и отметины, за которые мне придется оправдываться перед Сашей.
– Только попробуй еще раз, – его голос глухой, напряженный, челюсти сжаты, желваки ходят. – Еще раз замахнешься – и…
– Что? Ударишь меня?!
– Поцелую.
– Что? – выдыхаю тихо.
– Я буду целовать тебя каждый раз, пока ты не научишься держать себя в руках. Потому что я, Ева, себя – держу. Пока еще.
– Я тебя ненавижу! – шиплю я. – Ты варвар! Каким был, таким и остался!
– Нет, Ева. Я просто Шах, – поправляет почти ласково.
– Что, вернул фамилию и все можно?
– Все можно. И семью вернуть можно.
– О семье… даже не мечтай! Я замужем! – выплевываю ему.
Я вижу, как в нем все горит – под кожей, под маской спокойствия. Я слышу, как он дышит. Слишком неровно для человека, который хочет делать вид, что все контролирует.
– К тому же, Саша целуется лучше, – выплевываю я с ядом, лишь бы укусить.
Тишина.
Она накрывает, как лавина.
Медленно, очень медленно Камаль отпускает мою руку и интересуется:
– Сравнила? – в голосе ледяная насмешка, но его кулаки опасно сжимаются. – Трахает он тоже лучше?
Я замираю.
Он делает еще шаг ближе, вторгаясь в личное пространство, разрезая воздух напряжением.
– Предлагаю сравнить в понедельник. Все-таки… – пауза. Он опускает взгляд к моим губам, а потом снова в глаза. – Пять лет прошло. Вдруг, что-то изменилось?
Мое дыхание сбивается. Я чувствую, как во мне поднимается волнение, раздражение, стыд – все сразу. Я хочу влепить ему пощечину, но еще помню его угрозу с поцелуем и потому не осмеливаюсь.
– Уходи, – отвечаю тихо. – Уходи из моего дома.
– Прогони меня, – произносит, слегка дернув острым подбородком. – Попробуй.
Я не помню, как я вылетаю из гаража. Зато помню, какой горячий воздух снаружи, когда я оказываюсь на улице – посередине детского праздника.
Я моментально вижу Сашу. Он спускается с крыльца дома с газировкой в руках, которую вручает какому-то ребенку, и подходит ближе, когда видит меня.
– Все нормально? – спрашивает он с легким беспокойством.
– Не совсем…
Я слышу шаги за спиной. Это Камаль.
Он спокоен и невозмутим, как будто между нами ничего не было, чего не скажешь обо мне!
Я чувствую, как от его присутствия спина покрывается потом. Он ждет, что я скажу Саше правду, а у меня язык прилип к небу – так, что я и слова выдавить не могу, кроме легкой и тихой претензии:
– Ты не предупредил, что у нас будет гость. Не уверена, что у нас хватит напитков…
– Брось, Ев. Мы все закупили с лихвой, – тормозит меня Саша. – Хватит. Поговорим вечером, когда все разъедутся.
Я провожу рукой по волосам, заправляю выбившиеся пряди за ухо, и как можно непринужденнее улыбаюсь:
– Ладно. Ты прав.
– Ты золото, Ев…
…Праздник подходит к концу так же стремительно, как начинался: шумно, весело и с кучей объятий на прощание. На закате дети уже перепачканы кремом от торта, лица уставшие, но счастливые. Намоченные майки, мокрые волосы – кто купался в бассейне, кто проходил квесты, кто скакал по газону до полной потери ориентации в пространстве.
К вечеру сын молча прижимается к моей ноге, и в нем все говорит о том, что пора – хватит, его энергия на нуле.
Квесты завершены, призы розданы, торт съеден до крошек, и все гости один за другим начинают разъезжаться. Мамы благодарят за праздник, дети не хотят уезжать, но их уже грузят в машины – уставших, довольных, с гостинцами в руках.
– Спасибо, что пригласили. Организация на высшем уровне! – говорит одна из знакомых Саши.
– Приезжайте в следующем году, будет еще лучше, – отвечает Саша, кивая.
Я вспоминаю о телескопе уже слишком поздно, когда Кам едва не валится с ног от усталости, и решаю, что мы настроим его в следующий раз. Когда в доме не будет его отца, иначе я больше не выдержу его молчаливого присутствия рядом…
Постепенно двор пустеет. На закате воздух становится прохладнее, ветер приносит запахи дыма и травы, на заднем дворе уже пахнет костром. Музыка стихает. Над бассейном натянуты гирлянды, которые еще не включили, но я уже знаю: скоро они загорятся, и начнется вторая часть вечера. Взрослая.
В доме больше не остается ни одного ребенка, кроме Кама.
Остаются только самые близкие взрослые. Самые «нужные» – для Саши.
Это происходит каждый год: после детского праздника начинается неформальная часть. С костром, бокалами и разговорами о политике. Саша всегда превращает такие вечера в стратегию. Каждого гостя он отбирает лично. Ему важно, кто останется, кто сядет за общий стол, с кем можно наладить контакты.
В гостиной уже собираются взрослые: Леша с Викой, которые отправили сына домой вместе с водителем, Сашин товарищ с женой, несколько влиятельных мужчин, чьи имена звучат часто в разговорах Саши, особенно когда он говорит по телефону.
Камаль тоже среди них.
Я не удивлюсь, если Шах останется, ведь он был приглашен лично, но до последнего хочется верить, что он уедет.
– Милая, – Саша окликает меня, когда я прохожу через двор с сонным сыном. Останавливаюсь, и десятки глаз – его друзей, его союзников, его людей – обращаются на меня. – Ты же придешь к нам?
Я стою, как на сцене, среди гирлянд и сумерек. Камаль не двигается, но я чувствую его взгляд даже сильнее, чем луч прожектора. Он тоже ждет, что я скажу.
– Да… – отвечаю спокойно. – Только уложу сына и приду.
– Отлично, – кивает Саша и поворачивается к Шаху, будто бы между прочим. – Ты же остаешься, Камаль? Детей больше нет, можно повеселиться по-взрослому. Музыка, вино, танцы…
Камаль не любит ни первое, ни второе, ни третье, и я почти уверена, что он откажется, но почему-то слышу совсем другое:
– Я остаюсь.
