Глава 10
Сын спит в своей комнате – уставший и счастливый. Я сижу у его кровати дольше, чем нужно, просто чтобы отдышаться, но, по правде говоря, это совсем не помогает.
Щеки горят, а глаза лихорадочно блестят – особенно когда я нахожу в своем гардеробе платье, которое никогда не осмеливалась надеть, хотя Саша просил об этом множество раз.
Это платье меня уговорила купить Вика в одной из поездок по Европе, но теперь, когда я его надеваю, то не узнаю себя в зеркале: шелковое платье цвета топленого молока настолько тонкое, что идеально садится по моей фигуре. Достаточно короткое, с тонкими бретельками, открытыми плечами и ключицами – слишком откровенное, как будто бы. Слишком нежное.
Внутри поднимается азарт и легкий адреналин: почему нет? Что мне за это будет? И как он посмотрит на меня, когда я выйду в этом образе?
Я прижимаю холодные ладони к щекам и чувствую, что пылаю. Кожа горячая – то ли от выпитого вина, то ли от жары, то ли от сомнений. Стою, разглядываю свое отражение, и сердце стучит в висках. Я хочу переодеться обратно, но из открытого окна доносится голос Саши, чей-то смех, звон бокалов и гудение музыки. Вечер в самом разгаре, а Саша не любит ждать.
Поэтому я выпрямляю спину, распускаю кудри и выхожу.
Легкий шорох ткани по коже, шелест тонкого платья, прохладный ветерок скользит вдоль оголенных плеч. Носки обуви тихо стучат по гладкому дереву террасы. Воздух на улице теплый, с привкусом дыма и розмарина. Саша только что поджарил мясо, а Вика с Лешей открыли новую бутылку вина. Мужчины смеются, обсуждая политику, налоги и финансы.
Он замечает меня первым.
Камаль сидит чуть поодаль, боком к костру, в полутени. Свет от пламени играет на его лице, подчеркивает скулы, тени под глазами. Его взгляд сразу находит меня – и этот взгляд… слишком прямой. А еще настолько резкий, что на миг я теряюсь.
Камаль впивается в меня глазами. Сначала в лицо, потом вниз – по шее, по открытым ключицам, по тонким бретелькам, по линии платья, которое не скрывает почти ничего.
Потом – по ногам. До тонких, завязанных крест-накрест плетеных ремешков на щиколотках.
Вернувшись обратно, его взгляд становится темным, почти черным, как у хищника, и я понимаю, что моя маленькая шалость удалась.
Его челюсть сжимается как в замедленной съемке, а шея слегка напрягается. Пальцы, удерживающие бокал с алкоголем, сильнее обхватывают тонкую ножку, и я затаиваю дыхание, ожидая, что хрусталь сейчас разобьется от напряжения, но этого не происходит.
В его взгляде настоящая черная бездна, а в моем – тонна вызова.
«Ты сам решил остаться», – читается в моих глазах.
– Вот ты где, – слышу теплый голос мужа.
Саша сразу поднимается, кладет руку мне на талию и слегка сжимает.
– Я ждал, когда ты наденешь это платье, – произносит с оттенком одобрения в голосе, так, чтобы услышала только я. – Вино будешь, дорогая?
– Нет…
Саша усаживает меня рядом с собой, и я оказываюсь напротив Камаля. Во рту моментально пересыхает от взгляда, которым он награждает меня до этой самой секунды.
– Хотя буду, – произношу слегка хрипловато.
Саша ухаживает за мной, а затем садится рядом и закидывает руку на мое кресло, нарочито нежно касаясь голого плеча. Кожа покрывается мурашками, и я стараюсь включиться в разговор, который шел до моего появления, но у меня ни черта не получается.
Саша склоняется ближе – его плечо касается моего, а голос становится интимно-теплым, почти бархатным:
– Ты выглядишь невероятно…
– Спасибо, – отвечаю, прополоскав горло несколькими глотками вина.
– Сегодня ты обязана потанцевать со мной. Без отговорок.
Я медленно поворачиваю голову, отвечаю шепотом, чтобы слышал только он:
– Посмотрим…
Муж откидывается на спинку кресла, а я ощущаю, как его пальцы чуть дольше, чем нужно, скользят по моей ключице. Это интимное прикосновение в публичном пространстве должно бы смутить, но смущает меня не оно.
Смущает взгляд напротив.
Я поднимаю глаза и проваливаюсь в черную бездну, потому что он не просто смотрит – он следит за рукой Саши, которая скользит по моим волосам и голой, разгоряченной коже.
Так смотрит хищник. Смотрит и оценивает, можно ли догнать жертву, если она убежала уже слишком далеко.
Задрав подбородок, я отвожу взгляд первая. По спине ползут мурашки, по животу – дрожь. Я опускаю ладони на колени и слегка сжимаю пальцы, потому что чувствую себя так, будто меня застали за чем-то запретным, хотя я – с мужем, и не делаю ничего плохого.
Разве что Саша позволяет себе чуть больше – и в плане прикосновений, и в плане алкоголя. Я убираю от него последнее, а его загребущую ладонь, играющую с бретелькой моего платья, сжимаю пальцами, тормозя и останавливая.
– Камаль, а вы, простите, откуда? Я, кажется, не слышала, чтобы вы представляли свою должность… – слышу новый виток разговора за столом.
Я поворачиваю голову и, наконец, замечаю блондинку с элегантном черном платье, с безупречной укладкой и острым, пронзительным взглядом. Она стильная, уверенная в себе, но я совершенно не помню, как ее зовут. Помню, что она бывшая жена одного из сенаторов.
– Я представитель по вопросам безопасности и переговоров в Балканском регионе. Сейчас – работаю с Сенатским комитетом по международным делам, – просто отвечает Камаль.
– Это господин Шах скромничает, – включается Саша в диалог. – Сейчас он работает в регионе Балкан, специализируется на урегулировании постконфликтных ситуаций и гуманитарных кризисов. После возвращения в дипломатический корпус он взял на себя одну из самых сложных миссий – работу с конфликтными регионами, но его основная работа кипит в Англии, а корни тянутся еще из России. Могу ошибаться, но господин Шах успешно закрепился и на тех территориях. Он большой человек, к мнению которого прислушиваются власти многих стран. Просто не представляю, как он все успевает…
Несмотря на очевидное восхищение со стороны, лицо Камаля остается непроницаемым, взгляд безмятежным, и только его челюсть слегка напряжена, когда он подтверждает кивком головы:
– Да, все именно так.
– Ого, – удивляется блондинка. – За сколько лет вы добились таких высот?
Взгляд Камаля останавливается на мне, и я замираю, когда он произносит:
– В дипломатии я с двадцати лет. Но последние пять лет… я много работал, чтобы вернуть позиции и подняться выше.
– У вас это получилось, – в голосе блондинки плещется неприкрытое восхищение, как и в глазах окружающих Камаля людей. – А как же ваша семья? У вас наверняка есть жена, дети…
Я знаю этот женский тон. Он мягкий, завернутый в вуаль безразличия.
Но за ним – любопытство. И расчет.
Она хочет знать, свободен ли он. Возможно, даже не в буквальном смысле.
Я не смотрю на Камаля, но я вся – внимание. Каждая клетка моего тела. Я почти не дышу, вслушиваясь в каждое слово Камаля, как и другие гости.
– Есть сын. Жены еще нет, – пауза. – Надеюсь… исправить эту ситуацию.
Вместо того, чтобы смотреть на блондинку, он адресует свой взгляд мне. Бесстыже и нагло.
– Сын? Не видел такой информации, – переспрашивает Саша и слегка подается вперед, выпуская меня из своих объятий.
Я нервно отпиваю вино, охлаждая небо, язык и щеки. Внутри все горит и клокочет, а все потому, что тема, которую затронули за столом – слишком опасная.
– Я не афиширую личную жизнь, – сдержанно отвечает Камаль, давая понять, что разговор закрыт.
– Что ж, надеюсь, вы задержитесь в Штатах еще на какое-то время, – произносит бывшая жена сенатора. – Я могу показать вам местные достопримечательности.
«Судя по твоему взгляду, ты покажешь ему не только достопримечательности Штатов, но и свои», – шепчет в мыслях слегка агрессивный червячок, поэтому я радуюсь, когда музыка на террасе становится громче, и Саша настойчиво вытягивает меня из-за стола на танец.
Раззадоренный, с легким блеском в глазах, он опускает ладони на мою талию и притягивает к себе. Вплотную.
И если поначалу я торможу и останавливаю Сашу, чтобы наш танец не превратился во что-то из ряда вон выходящее, то, бросив взгляд за стол, где я замечаю тесно сидящих Камаля с бывшей женой сенатора, я делаю совсем иное. Я чувствую, как в груди что-то сжимается, а в висках начинает пульсировать адское пламя – особенно, когда он позволяет ей коснуться его руки, склониться ближе и прошептать что-то прямо на ухо.
Мне хочется – нет, мне нужно – укусить его в ответ, уколоть, заставить взбеситься.
Отвернувшись, я касаюсь пальцами плеч Саши, опускаясь чуть ниже, по его груди. Я даю зеленый сигнал светофора, и Саша быстро это считывает, прижимая мои бедра к своим. Ближе. Почти вплотную.
Я чувствую, как внутри все дрожит – это раскованно. Почти вызывающе. И может стоить мне очень дорого.
Но остановиться я уже не могу.
Глава 11
Спокойная музыка сменяется на более ритмичную, и вместе с тем меняется наш с Сашей танец. Звучат первые аккорды чего-то живого, с латинским привкусом – перкуссия, щелчки, гитара, и Саша входит в кураж.
Он ловко разворачивает меня к себе спиной, вплотную прижимая к своей груди, а его ладони не пошло, но весьма открыто ползут по моему телу вниз.
Саша ведет меня в ритме, обхватывая за талию – чуть сильнее, чем нужно. Его рука скользит по животу, прижимает меня к себе и все это под зажигательный ритм музыки. Я чувствую, как край платья задирается под его пальцами, тонкая ткань сминается у него в ладонях, но меня это ничуть не останавливает. Напротив – раззадоривает и зажигает, к тому же, на лицах гостей нет ни капельки осуждения. Я проверила.
– Великолепно двигаешься…
Дыхание Саши касается моей шеи. Его бедра плотно прижаты к моим.
Я следую за ним в танце – свободно, даже дерзко. Как никогда раньше. Поворот. Он ловит меня за талию и резко разворачивает, потом снова прижимает спиной к себе, и его ладонь опускается ниже – в этот раз на бедра. Он ведет точно, уверенно, и я чувствую, как вместе с его ладонями границы танца медленно стираются, но я не останавливаю Сашу.
Не останавливаю даже тогда, когда чувствую на себе взгляд карих, почти черных глаз.
Даже тогда, когда поднимаю глаза – и встречаюсь с их хозяином.
Камаль уже не пьет. Не разговаривает с бывшей женой сенатора.
Его взгляд прикован к нам, и этого взгляда достаточно, чтобы я почувствовала, как между лопатками вспыхивает огонь. Аккурат от его прожигающего взгляда.
Музыка все громче, ритм все сильнее, движения все откровеннее.
Саша прижимает меня к себе, крепче, горячее, и я танцую, почти забывая, где нахожусь. Только тонкая грань между мной и этим костром, его горячими ладонями, моим собственным телом, которое больше не слушается разума.
А разум, вообще-то, требует остановиться. Прямо сейчас.
Но кто его слушает, верно?
Мир чуть расплывается – в глазах вспышки, в висках пульс, внутри – дрожь. Все это не исчезает даже тогда, когда танец резко обрывается, и я оказываюсь прижатой к груди мужа. Лопатки обжигает жаром, когда Саша обхватывает мой подбородок – сначала мягко, потом чуть сильнее.
И целует.
На глазах у всех.
Его поцелуй – настоящий.
Горячий, глубокий, требовательный, с языком. Он сжимает мою челюсть, другой рукой прижимает меня к себе, и это возвращает меня в реальность. А реальность оказывается жгучей —особенно, когда из-за стола раздаются аплодисменты и веселье.
Ответив на поцелуй, я отстраняюсь.
– Саша… – я кладу ладони на его грудь – как будто, чтобы успокоить, но на самом деле – чтобы отстранить.
Он смотрит на меня – раскрасневшийся, довольный и не сразу, но отпускает меня.
Сердце стучит в горле, в голове звенит, губы горят, как будто их обожгли.
За стол мы возвращаемся слегка вспотевшие и с горящими глазами, и первое, обо что я спотыкаюсь – это дым никотина. Резкий, глубокий, от которого скручивает легкий спазм.
Саша не любит запах табака. Не выносит сигарет. Он не курит сам и другим не позволяет – особенно в доме, особенно рядом с ребенком. Это принцип. Один из немногих, которые он отстаивает жестко, но не сейчас.
Камаль откидывается в кресле и, чуть прищурившись, делает затяжку – настолько долгую, что уголек на сигарете вспыхивает алым.
Я нервно хватаю бокал с вином и делаю глоток, охлаждая язык и губы.
– После такого танца вас надо оставить вдвоем, – произносит за столом Леша, и Вика тихонько толкает его в бок. – А что? Санек давно хочет второго. Глядишь, через девять месяцев и дочка появится.
– Я бы рад, но с детьми Ева не спешит, – отвечает Саша.
Я бросаю на мужа взгляд, полный негодования, и чувствую, как покрываюсь пятнами. Неужели он обсуждал с друзьями такие вещи?
Ситуацию спасают гости, которые поднимаются из-за столов. Все – на танцпол. К тому же, звучит новая песня – в этот раз еще более красивая, но с меня на сегодня хватит.
